Сказка о королевском языке Жил да был на земле Говорливый король, Он судьбу на сто лет Предсказать мог порой, Он умён и красив, Доносила молва, Только слишком спесива Его голова. В самом малом беда: Где бы он ни бывал, Головою всегда Разжигался скандал. Хочет та обуздать Его длинный язык, То пытаясь глотать, То обрезав о клык. А язык, хоть и глуп, Зато боек и дик, И всегда из-под губ Слышен был его крик. Раз открыт головой Был закон, а он глух, А на утро, как свой, Громко высказал вслух. Стал он нравиться всем, И однажды нашло, Будто думать совсем Языка ремесло. А когда вновь возник Их обыденный спор, То безмозглый язык Вынес свой приговор. Вот что я, голова, Тебе нынче скажу, Я теперь, как глава, На двух стульях сижу. Больше жизни любя Болтовню и резню, В это утро тебя Я, пожалуй, казню. И когда опустился Зловещий топор, Навсегда прекратился Бессмысленный спор. Лишь мгновенье он выл, До конца не поняв, То, что без головы Не протянет и дня. Как печален финал, Как печален урок, Поздно он осознал, Да исправить не смог, Озаренный на миг Правотой ключевой: Королевский язык — Не в ладах с головой. 28.10.1990 г.  «Я сил прошу, когда в пылу утех…» Я сил прошу, когда в пылу утех, И ими порожденных ласок женских, Сползаю, увлекаемый во грех. Я грех хочу назвать венцом блаженства. Сквозь оргий облегающий туман, Меня оберегая, совесть душит, Чтоб алчущая плоть в нагой обман Не вовлекла хмелеющую душу, Купившись на потоки сладких фраз, Так быстро увлекающих твой разум, Не распалялась, в силу их приказов, Желание завидев в блеске глаз, Пронзающих, живых, жестоких, властных, Рождающих стихию и прекрасных, Повелевающих, шальных – лишь им Обязан я влечением своим. Но сторонюсь я девичьих очей, Как, в прочем, сторонюсь и тел их нежных. Когда по строгой логике ночей Обязан их вкушать тепло и свежесть. Когда клонюсь, как слабый скальный куст, С ладони их вкусив чумного зелья, Когда Господь велит избытком чувств Делиться с ближним в славный миг веселья, Когда уже почти готов забыть, Презреть, постыдно пренебречь зароком, Пусть данным необдуманно наскоком, Теряюсь – что мне делать, как мне быть? Еще вчера я мир не осуждал За спектр проявлений его скотских И с наступленьем сумерек страдал, Сжигаемый в порыве бури плотской. Пусть знают, кто меня возьмут на смех: Я отвергаю безыдейный грех, Чтоб в одиночку воевать с постелью. Я вас не приглашаю в свою келью. Крадется мрак, случаен каждый шум, Но за ночь возмужал невинный шелест, Сквозь темноту в грядущий день гляжу, В который сна меня влекут качели, Невероятно в рое звезд кружа, И в этот самый миг твоя душа Из тела рвется к непонятной цели, Из скучной, опостылевшей постели, От сладкого волнения дрожа, В расставленные сети миража. Но как бы ни были сильны виденья, Их наполнитель безыдейно пуст. Того, кого пущу в свои владенья, Меня испепелит в горниле чувств. И я дождусь, как узник жаждет воли, И рвется вдаль, ее заполучив, Так жажду я укрыться от застолий И от себя кому-то дать ключи. Но, видимо, пока живу в пустыне, В необитаемом никем краю, Я ваш, мои безвестные богини, Но дешево себя не продаю. 27.12.1995 г. Ответ на все ваши вопросы Я устал, обессилил от частых измен, Изменяю ли я, изменяют ли мне, Только в жизни своей не хочу перемен. И когда-нибудь снова случиться весне. Ты лежишь, упиваясь дыханием трав. Пышат легкие плавным дурманом цветов. Сколько в мире об этом написано глав, Песен соткано сколько и трепетных слов. Не спеши пробудить меня к жизни, творец, Я примерил давно этот славный венец. И не смею дышать, чтобы вдруг не пропал Из объятий моих мой живой капитал. Я ладонью ловлю трепет девичьих чувств, А в постели пустой как безумный мечусь. Я свершенье желаний бы вам даровал Столько раз, сколько ваши уста целовал. Но опять окунаюсь в колючий туман — Это слезы нелегкие женской судьбы. На ранимой душе отогрелся обман: Как хочу от невзгод вас избавить любых. Я спиной оттолкнулся от вмятых травин И взлетел, чтоб разбиться о блеск ваших глаз, А, упав, захлебнуться в объятьях любви, Преступая один беспощадный наказ. – Ты еще не король, ты ничтожная вошь, Ты гордыню смири, идеал уничтожь. Не срывайся на плоть – самый главный запрет, А иначе почишь на зоре своих лет. Отрекись от крамольных поступков и фраз, Вспоминай наш наказ, повторяй наш наказ, А иначе покинем тебя насовсем. Будь покорным, как все. Будь смиренным, как все. Только крови послушной нет в нашем роду. Кровь моя – это импульс, питающий грех. Все равно я к ногам твоим, жизнь, упаду, А объятья вдохнут в меня новый успех. Жадно выпью до дна, обжигаясь, отвар Колдовской красоты, распаляющей страсть. Только этот пьянящий, волшебный нектар, Проникая в мой мозг, утвердит вашу власть. Вы не в силах понять, вы не в силах постичь, Что способен я с этой подпиткой достичь. Я во власти ее, на погибель, всегда. В ней мой пламенный слог и живая вода. Я, как узник, смирюсь перед силою той, Что способна умы подавлять красотой. Я творю вашим именем, и видит бог — Вас не будь, кто-то б выжил, а я бы не смог. Есть ревнитель один у порочной души. Я зачем-то ему интересен пока. Длиннокрылая тень надо мною кружит, И сжимаюсь, как нерв от укола клинка. Мы соперники с ним, он всесилен, как враг, И лишь с вами посильно его побороть. С этим вылепил женщину Бог из ребра, Чтобы Дьявол не мог отыскать мою плоть. Так обвейте лианами, спрячьте меня От небесных чертей, от котлов и огня, От несчастий и тьмы, а за это пускай Я вам путь укажу: через тернии в рай. Я бы так вас любил, как способен любить. Чем отшельником быть, так уж лучше не быть. Я бы вас не бросал, я бы только просил — Дать нектара глоток, дайте мне новых сил. Нахожу в темноте гибкий девичий стан, Из живых лепестков нам постель изготовь. Я сегодня твой бог, твой факир, твой султан, Ты сегодня моя непокорная кровь. Не гоните меня: я – всего лишь ваш раб. Меня создал Господь и для ваших грехов. Только в жизни моей вы не главный этап, Потому что я – больший раб этих стихов. 16.02.1993 г. |
