– Тебе пора, – произнесла дочь барона. Ликтор, который все также стоял около кареты волшебницы махнул девушкам рукой.

– Пора, – Илвет поправила на поясе серое ученическое платье и направилась к карете.

Теперь Эван смотрела вслед принцессе и в мыслях спрашивала себя, почему сотворение уз с новыми ученицами столь сильно отличается от того, что было с ней? Ответа на этот вопрос у Эван, конечно, же не имелось.

– Второй идти не боязно, – Тиамет кивнула в сторону подруги, которая только что подошла к экипажу.

Подав руку ученице, герр Патрик помог девушке подняться в экипаж Калиссандры ди Каллис и закрыл за ученицей дверцу.

– Ждем, – молвила Тиамет.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросила Эван.

– Ты про узы?

Тиамет покачала головой.

– Ничего, – сказала она, – по-прежнему ничего. Между мной и фрау Калиссандрой глухая стена. Я бы не смогла даже определить, в каком направлении ее искать, если бы не знала, что волшебница в той карете.

– Я тоже, – произнесла Эван. – Нам остается только ждать. Знать бы еще, что происходит внутри.

– Разве ты не слушала меня? – искренне удивилась Тиа. – Я же все рассказала!

– Слышала, – ответила дочь барона, – и хорошо помню, о чем ты говорила. Но со мной узы сотворены одним способом, с тобой другим. Быть может, с нашей Илвет будет что-то третье.

– Может быть, – согласилась Тиамет, – но вряд ли фрау Калиссандра придумает для Илвет что-то особенное.

– В первый раз после сотворения нас отправили в лекарский дом желтой школы, – вспомнила Эван. – Потому что сотворение уз было опасно, а сейчас иначе.

– Хочешь сказать, что в этот раз все совсем по-другому?

– Разве не так?

Тиамет кивнула. Девушки замолчали; было волнительно за подругу, и говорить не хотелось. Почему-то нарастало напряжение. Эван заметила, что одергивает свое платье. Эта привычка… Дергать платье, когда нервничает. Но ведь она волнуется? Глупо, конечно, ведь с Тиамет ничего страшного или постыдного не произошло; даже, наоборот, с ней все было быстро и просто. Но отчего до сих пор не видно Илвет?

Покосившись через плечо, дочь барона увидела, что Тиамет мрачнеет. Наверно, опять вспомнила о своих предчувствиях. Эван мысленно взмолилась Девятерым, чтобы избавили подругу от тягостных рассуждений про то, что скоро произойдет нечто нехорошее.

– Илвет! – пепельноволосая девушка шумно выдохнула. Будто задержала дыхание, пока вновь не увидит принцессу.

Дочь барона недовольно поморщилась. Чуть-чуть, чтобы не обидеть Тиа своим недовольством. Просто подумалось, что высокородной не подобает сопеть и пыхтеть, как кастрюле на плите. Но ведь Тиамет не из высокородных… С другой стороны, она теперь студентка и когда-нибудь станет магом. В лагере под Локонтелором, что ныне был за академию, частенько повторяли, дескать, нынешним и будущим магом предстоит вместе возрождать Академию высокой магии.

– Идем! – Тиамет схватила задумавшуюся Эван под локоть. – Илвет зовет!

Принцесса высунулась из кареты и помахала Эван и Тиамет рукой. Они подошли к экипажу, в котором снова скрылась принцесса, и после приглашавшего жеста ликтора тоже залезли внутрь.

Илвет сидела в углу широкого сиденья, на противоположном – раскинув юбки дорожного платья, устроилась Калиссандра ди Каллис. Если потесниться, то на сиденье напротив волшебницы можно уместиться втроем. Эван и Тиамет постарались. Прижали Илвет к внутренней стенке экипажа и уселись на одном сиденье.

– Я снимаю блок, – без предисловий начала декан темной школы, – вы снова почувствовали связь со мной, и двое из вас теперь в полной мере мои ученицы.

Волшебница пронзила взглядом Илвет и Тиамет, и неожиданно улыбнулась.

– Я вас не съем, – произнесла она, – по меньшей мере не сразу. Вы поняли меня?

– Да, фрау Калиссандра, – молвила принцесса.

– Поняли, фрау Калиссандра, – вторила ей Тиамет.

– Поняли, а что-то не видно этого, – посетовала волшебника. – Покамест вы замерли, как мышки перед кошкой. Тебя, Эван, это тоже касается.

Дочь барона кивнула. Надо бы что-то сказать, согласившись с наставницей, но сильно пересохло в горле. Лучше промолчать, но отчего она и остальные так робеют перед волшебницей?

– Ученицы! – голос мага сменил тон на более холодный. Красивое безвозвратное лицо тоже стало строгим.

Девушки враз подобрались, хотя, признаться, и так сидели, как на жердочке.

– Времена кардинально изменились, – продолжила фрау Калиссандра, – и вы сие знаете, как мало кто в нашем мире. Вы тоже были в Локонтелоре, когда он погиб. Но сейчас не о том. Времена другие, и более нет возможности плавно входить в магическую науку. Каждый вечер будет посвящен познанию силы, а прямо сейчас первый теоретический урок. Вы знаете, как в темной школе сотворятся узы.

Волшебница вскинула бровь и покачала головой.

– Не стоит краснеть, когда заходит речь о чувственной близости, в коей исток темной магии. Повторюсь, не нужно краснеть, особенно тем, кто выбрал стезю нашей школы.

Эван подумала, что она и подруги темную школу не выбирали, но не решилась озвучить эту мысль. Впрочем, Тиамет и Илвет, наверно, помыслили о том же самом.

– Сегодня узы сотворены иным способом, – говорила маг, – который практикуют все иные школы. Сей способ отнимает многократно больше силы, чем сотворение уз меж темными. Создание связи с двумя учениками обычным способом даже опасно для мага, но ныне меня переполняет сила.

Волшебница вдруг закрыла глаза и откинулась на спинку сидения. Маг молчала несколько ударов сердца, и, когда заговорила, к удивлению девушек ее голос звучал надломлено.

– Смерть ликтора отнимает очень близкого человека. Вы, верно, знаете, что для любого мага это очень болезная утрата. На третий день маг начинает терять силу и исходу первой недели может быть полностью опустошен. Словно выжжен! Но…

Фрау Калиссандра по-прежнему не открывала глаз. Волшебница горестно вздохнула прежде, чем продолжить.

– Но опустошение магических сил случается не со всеми и не всегда. Этой ночью я легко уничтожила дьявольскую голову, которая непонятным мне образом снова проникла в наш мир. Но сейчас не о том. На шестой или седьмой день после смерти телохранителя маг получает обратный ток силы. Магии прибавляется много больше, чем было отнято смертью ликтора.

Волшебница открыла глаза.

– Ночью я была даже рада необходимости обратиться к магии. У меня до сих пор избыток силы. Поэтому связь с двумя новыми ученицами была сотворена необычным для темного мага способом. Вам ясно?

Девушки закивали головами.

– Хорошо. Смерть ликтора сначала отнимает силы, опустошает магию, но затем силы возвращаются в избытке, – резюмировала маг. – Это первый теоретический урок.

Волшебница удовлетворенно оглядела учениц. Они запомнили, да и урок был простым и коротким.

– Тиамет!

Взор Калиссандры ди Каллис буравил пепельноволосую девушку.

– Тебя что-то гложет! Узы подсказывают мне! Предчувствие? Говори!

Тиамет поведала все, сразу и без утайки. Сперва Эван полагала, что волшебница отмахнется от девичьих страхов, но волшебница слушала ученицу с предельной внимательностью.

– Но я не знаю, фрау Калиссандра, – закончила свой рассказ Тиамет, – насколько все серьезно и что же должно произойти.

– Твое предчувствие не пустое, – задумчиво произнесла волшебница, изучающе разглядывая Тиамет, – я тоже чувствую напряжение.

Склонив голову на бок, Калиссандра ди Каллис внимательно разглядывала пепельноволосую девушку. Тиамет смутилась и опустила взор, а волшебница все буравила и буравила ученицу взглядом. Даже Эван стало неуютно от столь пристального, пронзающего насквозь внимания, которым волшебница удостоила подругу.

– А ты… – произнесла маг и вновь задумчиво оглядела Тиамет. – Возможно в тебе есть дар провидца.

Тиамет раскрыла рот, чтобы сказать непременное «Да, фрау Калиссандра», но так ничего не выдавила из себя. Она была удивлена, и это еще мягко сказано. Эван тоже была потрясена предположением наставницы. Провидцы появляются средь магов очень редко. Один или два на тысячу лет, не чаще суккубов… Вспомним о собственной судьбе, о чудовище, что спит в ней, Эван невольно покачала головой. Одно утешает – суккуб внутри предвещает магический талант редкой силы. По словам фрау Калиссандры, такой, как Эван, в темной школе может не появиться еще тысячу лет.