Напротив возится принцесса, тоже собирается снять платье. Эван думала, что дочь короля наморщит носик при виде неновых простыней и узкой поскрипывающей кровати. Но нет, Илвет нисколько не волновала скромность их номера. Да, по правде говоря, простыни чистые, шерстяные одеяла и подушки тоже и ни чем не воняют, пол подметен. Почему Эван подумала о подруге как о глупой гордячке?

Наверно, потому что надо разозлить себя перед разговором о фрау Джоре.

– Ты придираешься к ней! – шепотом начала Эван, сложив на груди руки и сердито посмотрев на подругу.

– К кому? – Илвет удивленно посмотрела дочь барона. Принцесса тоже говорила приглушенным тоном.

– Я говорю о нашей экономке.

– Ах, это, – принцесса чуть заметно улыбнулась. – Ты о ней…

– О ней! Ты дразнишь ее!

– Прости, – вдруг сдалась Илвет и примирительно протянула подруге руку. – Я больше не буду. Обещаю!

– Обещаешь? – Эван старалась, чтобы в ее голосе пробилась недоверчивость, но, кажется, получается это плохо.

– Обещаю, – прижав ладонь к сердцу, произнесла Илвет. Девушка хотела, чтобы ее голос звучал торжественно, а как это сделать, если ты говоришь шепотом?

Илвет рассмеялась, Эван тоже. Подруги поделились переживаниями за сегодняшний день, но, право слово, что в нем особенного после тех событий, которые пережили буквально семь дней назад? Ничего. Скоро они тоже разделись до нижних рубашек. Принцесса задула свечи и умостилась на своей кровати.

Она быстро заснула. Эван же долго ворочалась. Девушка устала, сильно устала, но сна все не было. Иногда Эван проваливалась в дремоту, но ненадолго и снова потом пыталась заснуть.

Дочь барона лежала в тишине и темноте, как вдруг спина взмокла от липкого пота. Появился страх и ощущение смертельной опасности – еще не забытое по тому жуткому дню, когда в сгустившемся сумраке погибала академия.

В коридоре гостинцы послышались шаги. Кто это? Надо разбудить подруг, но оказалось, что Эван не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело стало чужим, непослушным. Девушка могла только головой мотать. Да еще часто-часто моргать и безмолвно, по-рыбьи, открывать и закрывать рот.

Эван старалась выдавить из себя хоть слово, хоть писк, но тщетно. Она совершенно беспомощна! Не способна предупредить Илвет и Тиамет о грозящей опасности. Шаги приблизились, и снова накрыло волной страха. Девушка с трудом удерживала себя от паники, и все пыталась пошевелиться. Завыть бы! Упасть бы с кровати! Но она все также немощна. Она немая! Не чувствует ничего кроме холодного липкого пота, от которого взмокла спина.

Шаги остановились около номера учениц. Подруги тихо и безмятежно спали, а Эван смотрела широко раскрытыми глазами в темноту. Туда, где за дверью затаился неизвестный. В щель над полом просочился слабый свет. Как будто у того, кто с той стороны, в руках свеча. А может так и есть? Свеча! И там вовсе не чудовище?

Дверь начала открываться… Но она должна быть заперта изнутри!.. Эван все же запаниковала, она по-прежнему не могла ни закричать, ни дернуться. Проем между дверью и стеной расширился. Эван увидела… Она увидела наставницу. С распущенными волосами. В ночной сорочке, поверх которой на плечи была накинута черная шаль. В левой руке волшебница держала перед собой блюдце с горящей свечой, а к губам поднесла указательный палец. Тихо, мол, не разбуди никого.

Эван шумно выдохнула и вдруг обнаружила себя, сидящей на кровати. Она смотрела в темноту. В дальнем углу комнаты ничего не видно. Дверь закрыта, потому что нет ни фрау Калиссандры, ни света от зажженной свечи. Что это было? Сон? Всего лишь сон, только отчего он так напугал? Почему у нее спина мокрая? Липкий пот самый настоящий! И сердце колотится, словно хочет вырваться из груди.

– Кто там? – раздался голос Илвет. Она спрашивала сквозь сон.

– Спи, – улыбнувшись произнесла Эван. – Никого нет.

Эван упала на подушку и прислушалась к сопению подруг. Принцесса уже спит, а Тиамет вовсе не просыпалась. Хорошо-то как! И страха нет, его напустил какой-то дурацкий сон. Всего лишь сон! Теперь бы удобней улечься в постели и скорей заснуть. За ужином фрау Калиссандра обмолвилась, что продолжат путешествие с рассвета. Значит, учениц разбудят еще затемно, чтоб успели привести себя в порядок и позавтракали.

Блаженная улыбка сползла с лица девушки. Со двора таверны послышалась жуткая считалочка.

Enna! Onna! Manna!

Раз! Два! Три!

Где ты? Где я!

Я найду! Где ты, там я!

Спина снова покрылась холодным потом. Эван замерла, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Девушка не шевелилась и не дышала. Она боялась, что любой малейший звук привлечет к ней создание из чужого мира.

Korra! Vorra! Rglora!

Четыре! Пять! Шесть!

Очень хочется мне есть!

А кого мне съесть?

Неведомая сила подняла постели. Эван не заметила, как оказалась у окна, и узрела то, что боялась увидеть. Девушка закрыла глаза. Пусть оно исчезнет! Пусть это будет видением! Пусть она никогда больше не услышит эти страшные стишки, но считалочка продолжилась. Жуткая, как самый невыносимый кошмар. Она звучала картавым голоском злобного карлика.

Magga! Darra! Garra!

Семь! Восемь! Девять!

Двери отворяй!

Ты за дверь меня впускай!

Глаза открылись против воли. Сами собой. Эван смотрела на создание из чужого измерения. На кровожадного чудовище! На уродливую голову, кривые ноги-веточки и такие же руки. На горящие красными огоньками глаза. На длинный нос, непропорционально большой рот и столь же большие уши да редкие пучки волос.

Эванс следила чудовищем со смешанными чувствами – со страхом и брезгливым отвращением. Вокруг омерзительной твари на несколько шагов по земле стелилось красноватое свечение, отбрасывающее причудливую тень на и без того уродливое создание. Оно бродило по безлюдному двору таверны, а Эван смотрела на него и не могла отвести взгляд.

За спиной раздались шаги и тяжелое дыхание. Тиамет и Илвет тоже проснулись. Их тоже притянуло к окну.

– Что это? – чуть слышно прошептала принцесса.

Внутри Эван все оборвалось, а душа сжалась в маленький комочек. Нельзя говорить! Чудовище может услышать! Хвала Девятерым! Пронесло! Не услышало! Но что оно делает? Повело носом, втягивая воздух. Словно учуять хочет!

– Что это? – повторила Илвет. Она не забыла пережитое в Локонтелоре, когда мрак поглотил город. Но смогла произнести лишь тот же глупый вопрос.

– Тварь из прорыва, – шепотом ответила Тиамет.

– Замолчите! – воскликнула Эван.

Испугавшись собственного голоса, она закрыла ладонью рот. Страх полностью овладел девушкой. Все обратилось сном, но в сновидении была фрау Калиссандра, а здесь голова на сухих ножках-веточках.

Голова на ножках замерла. На несколько ударов сердца она словно окаменела. Застыла с наполовину поднятой ногой. Что происходит? Внутри Эван что-то кричало – нужно уйти от окна и увести от него подруг! А лучше бежать в комнату к наставнице! Только там спасение! Но Эван не могла сдвинуться с места. Страх парализовал ее.

Чудовище обернулось, его горящие красным глаза-угольки воззрились на Эван. Страх уступил место животному ужасу. Эван тщетно пыталась закричать и убежать, но была безмолвна и бездвижна.

Zarga!

Десять!

Вижу тебя!

Ты моя!

Жуткая голова разинула огромную пасть с плотным рядом острых акульих зубов. До чудовища было далеко, оно было окутано полумраком ночи и тенями от красного свечения, но каким-то невероятным образом Эван могла видеть каждый зуб, и она смотрела на них, а время будто замедлилось. Потом враз ускорилось. Адское создание подпрыгнуло и устремилось к Эван. Полетело, как снаряд камнемета.