– Смерть! – завопил Сумиля, ища поддержки у окруживших их воинов. – Я требую ей смерти!

В толпе начались пересуды, бормотание. Кто-то за спиной Яны поддержал соотечественника, призывно прокричав: «Смерть ей!»

Все пошло совсем не так, как ожидала Яна. Вместо поединка теперь ей грозила расправа, самосуд, выйти из которого победителем совершенно не представлялось возможным.

«Прежде чем умереть, надо вдоволь подраться…» – мелькнуло у нее в голове, и она тут же подняла верного коня на дыбы.

Подступившая было толпа чуть ретировалась, что дало девушке время соскочить наземь, хлестко ударить лошадь по крупу и крепко сжать эфес своего меча. Безумная ухмылка, появившаяся на ее лице, отпугнула противников сильнее рванувшей от удара лошади.

– Смерти! – охмелевши от азарта, вновь завопил Сумиля.

Замерев в боевой стойке, Яна присматривалась к окружившим ее марийцам, оценивала их возможности, одновременно прислушиваясь к происходящему за своей спиной. Оттуда следовало ожидать атаки прежде всего.

– Довольно! – властно заявил голос как раз за спиной у девушки.

Схватившиеся было за оружие марийцы разом остановились, обратив недовольные взоры за спину ускользающей жертвы.

– Нет, Кира, не хватит! – раздраженно возразил властному голосу Сумиля. – Она напала на меня! И должна умереть посему! Закон для всех един!

Кира тяжело выдохнул.

– Кончай дурачиться, – спокойно, словно уставши, отвечал марийский командир. – Во-первых, у тебя ни царапины – это раз. Во-вторых, законов наших она не знает. И объяснить их должен был как раз ты, Сумиля. Это три…

С укоризной смотря на своего подчиненного, он степенно выехал на место предполагаемой казни, тем самым пресекая всякие мысли о расправе.

Недовольный сим поворотом событий, Сумиля зло сплюнул под ноги девушки и, ехидно улыбнувшись, отвернулся. Для него ничего не кончилось. Ничего не могло так кончиться для Сумили, уже давно прозванного Коварным.

Свое прозвище он получил неспроста. В честном бою один на один Сумиля был по марийским меркам середнячком. Зато в подлых уловках, засадах, скрытных вылазках, разведке ему не было равных. Без чести, без совести, его острый ум всегда был направлен на достижение цели.

– Вы оба! – окликнул их Кира, правой рукой поднимая золотой ярлык с изображением богини Марии. – До конца похода объявляю вас кровниками. Умрет один – умрет другой.

– А? – от неожиданности Сумиля так и застыл с открытым ртом.

– Решение гаири, – закончил Кира, взглядом указывая ошарашенному воину на символ власти, молчаливо означавший, что Зига доверил тому распоряжаться от своего имени.

– Боги, за что?! – сжав кулаки, Сумиля с надеждой и негодованием уставился в небо.

Такие кровные связки применяли редко, но не было ничего более эффективного для примирения двух врагов. Неважно, где и при каких обстоятельствах умрет один, – второй будет в ответе. Если умер – значит не уберег, а следовательно виновен.

– Эй, пройдохи! – обернувшись кругом, закричал Сумиля. – По прихоти главного эта рыжая дапка теперь моя кровница! Запомните сами и другим передайте! – он вскочил на коня и без жалости пришпорил всю жизнь покорно служившее ему животное.

Крепкий бородач, ранее так внимательно наблюдавший за мечом Дори, привел Яне ее ожидавшего поодаль коня. Девушка благодарно моргнула.

– Меч продашь? – кивнул бородач на бок лошади.

– Возможно, – одномоментно Яна испытывала и облегчение, и разочарование.

– Славно, – мариец улыбнулся. – Сколько?

– Не знаю, – честно ответила она. – Сколько ты дашь?

– Неправильно, – недовольно закачал головой бородач. – У нас цену продавец называет. Раз назвал – менять нельзя. Кто первый спросил, тому и первое право купить. Я – первый! Запомни! – строго заключил он.

– Хорошо, – как бы извиняясь, девушка скромно улыбнулась. – Подходи завтра.

– Вот и славно, – довольный, мариец с заботой потрепал пятнистого коня за гриву и вскоре смешался с потоком возобновивших движение воинов.

Последовав его примеру, Яна погладила морду верного Кинжала, как звала она своего коня, даренного ей отцом на двадцатилетие.

– Езжай за мной, – спокойно скомандовал Кира и так же спокойно, без толики суеты тронул вперед.

Яна послушно последовала за ним.

– Военные законы Марии просты, – не откладывая в долгий ящик, начал Кира. – Выполняй приказы своих командиров, не сражайся со своими и не калечь их. За нарушение этого устава положена смерть. Своруешь у своих – десятикратный штраф. Это все.

– Поняла. А как…

– Что как? – строго прервал ее командир.

– Как быть с хамством?

По отцовской дружине Яна хорошо знала, что крепким мужчинам обойтись без этого решительно невозможно. Где хамство, там обида, а где обида, там драка, кровь и ранения. Не отвечать на гнусные выходки? Это казалось ей непонятным. Особенно после недолгого общения с Сумилей.

– Просто, – казалось, Кира имел ответ на любой вопрос. – Потерпевший выбирает кулачный бой или тренировочное12 оружие… по своему вкусу, организуется поединок. Но если будут нанесены тяжелые раны… – он испытующе посмотрел на девушку с медными волосами.

– Смерть?

– Верно…

Князь Гит решал сию проблему иначе, в каждом случае пытаясь вникнуть, определить кто прав, а кто виноват и насколько. После чего признанный виноватым подвергался наказанию, обычно в пользу князя, – чистил конюшни, стирал одежду, выполнял прочие мало кому приятные, но общественно необходимые работы.

– Какой у тебя опыт сражений? – прервал Кира на секунду повисшее молчание.

– Бои на арене.

– Хм, – ухмыльнулся марийский командир, наконец разгадав, почему этот мастер не участвовал в генеральном сражении. – И сколько?

– Не счесть.

– О-о, – улыбаясь скромному бахвальству девушки, протянул Кира. – Полагаю, у тебя был хороший учитель.

– Лучший, – без доли сомнения заявила Яна.

Обычно спокойный мариец от души рассмеялся. Слишком молодой казалась ему девчонка, чтобы делать такие громкие заявления.

– И как его звали?

– Вира.

По телу Киры пробежали мурашки. Из всех мастеровитых марийцев он знал лишь одного Виру – непобедимого и без преувеличения легендарного воина Марии, одним своим появлением нагонявшего страх на целые полчища врагов.

Взрослые навыки девушки хорошо подтверждали эту единственную гипотезу, и все же кое-что в голове марийского ветерана не складывалось:

– Твоим учителем был сам Молчаливый Вира?

– Не знаю. Болтать он точно не любил.

– Вира Молчун не брал учеников, – поучительно возразил Кира. – Никогда!

В знак того, что ей незачем на это возражать, Яна пожала левым плечом.

Некоторое время они ехали молча. Кира невольно предался воспоминаниям о молодости. Молчаливый Вира был для него кумиром, образцом для подражания. Да что там, он был для него богом. Много раз Кира умолял учить его, а «бог» столько же раз безжалостно ему отказывал… Впрочем, как и всем прочим просителям. И все же с годами люди становятся мягче.

«А Вира все-таки был человеком», – так заключил для себя Кира.

Он с трепетом и в то же время с безотчетной ревностью лицезрел появившееся перед ним наследие легенды, некогда всецело им обожаемой. По разумению Киры, неблагодарная девчонка даже вообразить не могла той благосклонности богов, что заставила упрямого мастера таки взять ее в ученицы… и сделать из нее превосходного бойца.

– Ты лучше не говори никому о своем наставнике, – холодно предупредил он.

Девушка недоуменно взглянула на него.

– Знаешь, каким было второе прозвище Молчаливого Виры? Вира Отступник.

– Небесный камень мне в лоб13! Что за демоническая точность! – шептал себе под нос Шива, наблюдая, как кончиком катури14 Яна попадает в солнечное сплетение спешно отступающего противника. Ошеломленный воин сгорбился, безуспешно глотая ртом воздух. – Будь это настоящий клинок, ты бы уже сдох…