Кира не мог отрицать, что ее собственное признание говорило против наличия у девушки дурных намерений. И все же в глазах матерого командира она стала менее надежным воином, чем была минутой ранее.

– Гаири, может, нам стоит опасаться этого? – спросил верный Кира сразу после того, как Яна покинула шатер.

– Опасаться?! – Зига не разделял его страхов. – С чего бы?!

– Тогда ответь, для чего она с нами? Ведь у нее есть земли, есть подданные…

– Мой друг, ты меня расстраиваешь! – отвечал Зига улыбаясь. – Разве сражение для марийца – не наивысшая радость жизни? И чем сильнее враг, тем приятней победа. Разве не так, Кира?! С каких пор не так?!

– Ты правда считаешь ее марийкой?

– Кира, у меня нет в этом ни капли сомнения!

В ответ командир скривился, намекая на необъективность гаири.

– Скоро ты сам во всем убедишься…

…

Ровно через три дня состоялась оговоренная капитуляция Западного Корса. Оставив основную часть войска в стороне, малыми силами марийцы подошли к Каелану.

Их взору предстало огромное поселение, которое не мог объять взгляд. На холме в центре возвышался старый белый замок, а вокруг него, словно кольца свернувшейся в клубок змеи, вились ленты деревянного новостроя – торговые и ремесленные ряды, кабаки, конюшни и дома каеланцев, отошедших от ведения сельского хозяйства.

Жители Каелана, относящие себя к смельчакам или просто не ведающие страха, вышли навстречу вражескому войску в надежде увидеть грозных марийцев и лицезреть казнь их старого князя, из-за недальновидности которого все они стали много беднее.

Длинные ряды повозок – с мукой, сталью и солью, ожидали своих новых хозяев. Обозы сопровождала группа доверенных лиц, отвечавших за пересчет передаваемых ценностей.

Сам князь, представляя, как много времени может отнять проверка, не спешил идти на встречу со смертью. Гуарт скупо простился с женами, долго наставлял сына, а оставшееся время, молча наблюдая из своей башни за горизонтом, старался вспомнить все лучшее, что было в его долгой жизни. Правда, ничего особенно яркого ему не вспомнилось, потому как жизнь его была размеренной, без резких падений и взлетов. Даже Каелан, который князь любил больше жизни, разрастался и богател постепенно.

Князь появился, когда пересчет уже кончился: в парадном одеянии, с гордо поднятой головой.

Хотя всего три дня назад он встретил известие о смерти как облегчение, сегодня Гуарту было страшно; немного страшно. Примут ли его боги? Или он отправится на потеху демонам? Или вообще ничего не будет, как в крепком пьяном сне?

– Все как договаривались? – чуть дрожащим голосом спросил он Зигу.

– Да, – невозмутимо подтвердил Зига. – Не считая твоей смерти…

– Бумага! – Гуарт протянул Зиге обещанное, уже подписанное им соглашение. – И сургуч…

Яна как принесший клятву свидетель стояла чуть в стороне. Ей передали бумагу, чтобы она могла подтвердить идентичность условий сделки. Девушка, за всю жизнь прочитавшая не более двух десятков свитков, долго всматривалась в упрямые буквы.

Наконец одолев их, она кивнула и передала соглашение Зиге. Тот достал свой ярлык, залил предварительно разогретый сургуч, поставил печать и передал его Гуарту:

– Держи свою бумажку!

Князь аккуратно взял у него соглашение, осмотрел свежий узорный оттиск с изображением меча и богини и передал новому князю западных земель Корса.

– Знаешь, Зига, – задумчиво обратился к нему старый князь, – жизнь – какая-то никчемная штука…

Не понимая, гаири повел бровью.

– Если бы Анижа20 предложила сейчас новую, я б отказался…

Мариец внимательно посмотрел на него.

– Ты просто стар, князь… И телом, и духом…

– Верно…

Князь медленно снял свой красный камзол, расстегнул ворот белоснежной рубахи, и, чуть разведя руки в стороны, подошел почти вплотную к Зиге.

– С сыном прощаться не будешь? – с искренней ноткой сочувствия спросил мариец, заходя Гуарту за спину.

– Уже.

– Тогда прощай…

Без всякой помпы и церемонии, кои приличествуют процессу публичного наказания, Зига вынул свой кинжал и перерезал князю глотку.

Весь Корс послушно склонился перед марийцами без малейших сражений. Пока Зига вел свое войско к Солнечному (географически – северо-западному) Корсу, восточные и северные князья, которые в битве при Харте выступили против, спешно выслали своих поверенных. Никто не желал сражаться, но многие очень хотели, чтобы марийцы не ступали на их земли, так как этому неизбежно сопутствовало разорение крестьян и волнение народа.

Длительные переговоры и ожидание отступных сильно затормозили ход марийского войска. Вынужденно скучая в богатых землях Солнечного Корса, марийцы, тем не менее, хорошо знали, куда им предстоит двинуться дальше.

Никто не сомневался, что следующим их противником будет Ванд – обширное королевство, на севере граничащее с Корсом, а на востоке – с Курией. Прошло более года с того дня, как ванды должны были привезти в Марию раку; все посланные с тех пор к ним гонцы не вернулись – то есть либо подверглись пленению, либо, что вероятнее, были убиты.

О том, что на самом деле происходит у северян, Зиге было известно мало. От торговцев и союзных корсанцев удалось узнать лишь то, что несколько лет назад княжества Ванда объединились под властью короля, что народ их многочисленный, но в массе своей бедный, и что единственное, за чем стоит ехать на север, так это за высочайшего качества сталью.

Преимущество марийцев в сражениях основывалось на их навыках, боевом опыте, жажде битвы и железной дисциплине. Однако все это не означало, что можно было побеждать где угодно, кого угодно и при каких угодно условиях. Зига повидал на своем веку не только победы, но и горькие поражения, а потому с пиететом относился к тактике, полевым укреплениям и, конечно же, разведке.

– Не беспокойся, гаири, все узнаем! – отвечал Сумиля, получив от Зиги задание и комплименты о том, что равных ему в этом ремесле нет.

И это вряд ли было преувеличением. Целеустремленный, хитрый, хорошо знающий привычки и обычаи разных народов, словно птица ориентирующийся на местности – все эти качества делали Сумилю незаменимым разведчиком.

На этот раз о противнике было известно почти ничего, что предвещало тому крайне опасную и насыщенную событиями вылазку. Глаза Сумили уже блестели, охотничий азарт вмиг разогрел его кровь.

– Княжечку нашу с собой возьми.

– Зига, к чему она мне? Корсанка эта… – возникшая эйфория вмиг испарилась; Сумиля по-прежнему всем сердцем ненавидел свою обидчицу.

Присутствовавший при разговоре Кира одобрительно кивнул.

– Я вот что вам скажу, пройдохи, – Зига использовал это обращение, только когда к нему приходил Сумиля, – если вы не доверяете ей, то вы оба болваны, не знающие в людях!

– Зига! Да разве дело в доверии? – морщась, попытался отбрехаться Сумиля. – Ну какой мне с нее толк?!

– Девушка, похожая на корсанку… – медленно расхаживая по шатру, растягивал свою мысль гаири, – с их акцентом и знанием их обычаев… которая в бою любого из нас троих сдует? Точно не нужна? – хитро улыбаясь, он ласково посмотрел на давнего боевого товарища.

Сумиля снова поморщился, потер нос, скривил губы:

– Да, ты, как всегда, прав, Зига! Но поверь, мне нестерпимо противно рядом с ней находиться! Прям воротит!

Поглаживая пуще нужного отросшую на голове гриву, Зига добродушно рассмеялся.

– Сходишь, и я сниму с вас кровные узы. Так лучше?

– Эх, приятель, знаешь ты, чем купить мое злобное сердце! – Сумиля рассмеялся вслед за ним.

– Вот и славно! Еще нужен кто?

Сумиля задумался. Не считая личной неприязни и отсутствия опыта, «Мумуня», как он временами дразнил Яну, подходила для миссии превосходно. И все же нужен был третий – тот, кто сможет без видимого остальным отвращения играть роль ее мужа или брата.