- Рационализировала?

- Да ничего я не рационализировала. Всё гораздо проще. Слушай. Приехала я к ним сдавать анализы. У них там перевязочная, на первом этаже. Слава богу, что не на последнем. В перевязочной, соответственно, меняют повязки, мажут-обрабатывают швы, наклеивают пластыри, ставят капельницы. Я пришла и говорю: «У меня имеются мешочки. Имеются всякие зелья, обрабатывающие и всё тому подобное. Поменяйте мне мешочек. Вы же специалисты. Вы же всему этому учились». Оказалось, не могут. Они вызвали с четвёртого этажа хирурга, который мне и поменял. Круто, да?

- Да.

- И соответственно, когда в палату ко мне потом пришёл заместитель владельца этой фирмы, я ему сказала: «Ну, что это такое? Такие у вас тут платные услуги? Я пришла в перевязочную, хочу заплатить деньги, чтобы мне поменяли, а вы не можете».

- Он к твоему замечанию спокойно отнёсся?

- Ну, понятно, что это у них определённый «косяк», который они должны исправлять. Вот чем они замечательны, так тем, что исправляют «косяки». То есть они должны ещё своих медсестёр и санитаров, работающих в перевязочной, обучить этому делу.

- Не то, что обучить. Если деньги с людей берёшь, у тебя должен быть персонал, который с завязанными глазами всё это делает.

- Вот! Причём я же плачу не малые деньги. Я к ним пришла, чтобы мне за деньги всё это поменяли.

- А они тебе отвечают: «Мы и за очень большие деньги сделать этого не можем. То есть деньги взять можем, а поменять, - увольте».

- Да-а! Вызывали хирурга, он мне поменял. Понятно, что я заплатила. Но потом я обнаружила, спустя два дня, что он с «косяком» поменял.

- Тоже плохо сделал?

- Понимаешь, возможно, я сама виновата. Мне надо было на кровати ещё минут десять полежать. А я минуты две полежала и поднялась. Возможно, я сама виновата. Скорее всего, это была моя вина. Так что вещь такая. Ну а как я это сама делаю – это пока что маленькая тайна. Почему? Потому что эти, в клинике, тоже пытались выведать, как я это делаю.

- Это кто там пытался выведать, медсёстры с санитаром?

- Да тот же хирург.

- И даже хирург? Ну, он, видимо, чтобы диссертацию на эту тему написать.

- Ничего подобного, всё гораздо проще. Почему? Потому что у них там имеются всего три специалиста на всю клинику, которые умеют это делать. И они занимаются тем, что обучают менять эти самые штуки. И меня они обучили менять мешочки.

- Значит, ты, в случае чего с голоду не помрёшь, пойдёшь уже обученной фельдшерицей работать и даже можешь клинику свою открыть с этими секретными знаниями.

- Но это не секретные знания. Ой, ты знаешь, в Москве, оказывается, столько онкологических больниц. Безумное количество. И что самое интересное, большинство исключительно финансируются государством. Но когда к ним на сайт заходишь, оказывается, они все берут деньги, то есть лечат платно. Как я понимаю, Боткинская, Гамалея – бесплатные, то есть по полису. Но ты попробуй к ним попади. И в палате у тебя будет пятьдесят человек, но зато бесплатно. Да, у них замечательные хирурги, замечательное всё. Да и в той городской больнице, где я один день провела, там тоже замечательные хирурги, кто чего говорит. Единственно, что не выживешь. Из городской больницы – счастье уйти живой.

- Говорят: «В больницу попасть тяжело, а выйти практически невозможно».

Искра весело рассмеялась.

- Видишь, какие выводы ты сделала. Но всё же ты, не имея фельдшерского образования, научилась менять себе мешочек. Наверное, ты и другим теперь можешь менять или только себе?

- Понимаешь, у меня не было практики. Я и себе не умею менять. Просто я нашла человека, который умеет это делать и ничего больше.

- Ишь, ты какая хитрая, а врачам не сказала об этом. Вот они и кричат и завидуют.

- А с какой стати, извини меня.

- А бедолаги понять не могут и всё допытываются: «Как же так? Отгадка тайны где?». Да нет, всё правильно ты делаешь. Если они не в состоянии такую услугу оказывать…

- Это их обязанность! Это их «косяк».

- Конечно, «косяк». Был бы их хозяин человеком предприимчивым, он бы присылал к тебе своего человека. Приезжал бы к тебе обученный санитар и менял тебе всё. И деньги бы зарабатывал.

- Более того. Эта «Отслюнявь-Клиника» позиционирует себя как? Это и скорая помощь, и сотни филиалов по Москве. Тут у нас почти на соседней улице имеется их филиал. Извини меня, я чуть ли не пешком могу до них дойти, на автобус села и через три остановки уже там. Прокатилась, поменяла и обратно. Так ведь такой услуги там нет! А что за проблема? То есть, это их явный «косяк». Но я надеюсь, что они его исправят, и у меня пропадут эти проблемы. А пока это напрягает. Потому что надо квалифицированного специалиста «высвистывать», и он тоже капризничает. То он может, то он не может, несмотря на то, что хорошие деньги берёт. В крайнем случае, придётся самой менять. Главное, что это решаемо. И видишь, они прислушиваются. Я сделала замечание насчёт розетки, поставили ещё несколько. Попросила, чтобы с капельницами можно было двигаться, - сделали. Так что, видишь ли, они слышат.

- Да-да. Ну и глупо было бы с их стороны от всего этого отмахиваться.

- Я даже думаю, что когда приеду к ним на следующую химиотерапию, то и с мешочком моя проблема будет решена.

- Так должно быть. Если они собрались этими делами заниматься, то обязаны прислушиваться к замечаниям. Спасибо говорить. Я бы на их месте себя так вёл.

- Ну, да-да, они так и делают. Они всё записывают и благодарят меня за критику. Потому что всё у них замечательно. Я всем там довольна. Там и кормят, и обслуживают, и убирают, и всё там стерилизуют. И капельницы, и всё-всё-всё. И телевизор у них там есть. Нет-нет, всё у них там хорошо. Но понимаешь ли, когда ты выжила и потихоньку в себя приходишь, то ты уже начинаешь «косяки» замечать.

- Это называется - выздоровление. Ворчать начинаешь, значит, на поправку пошла.

Искра залилась смехом.

- Но в принципе, да, - заговорила она, вдоволь насмеявшись, - но а когда я после операции очнулась, могла только есть и пить, я испытала такое безумное счастье и никаких «косяков» я не видела и считала, что я нахожусь в раю. Всё в сравнении. Но главное, это надо помнить, понимать и не забывать. Потому что тот, кто забывает, обречён на повторение. А в моём случае – не приведи, господи, этих повторов.

- Да-да, не приведи, господи. Значит, после Нового года сделают тебе третью химиотерапию, а потом уже потихоньку будут всё вправлять?

- Да-да, но только не потихоньку, а сразу. Мне сделают операцию и всё вправят обратно. Посмотрим, как всё это будет. Надо сперва третью химиотерапию пройти. Ты понимаешь, штука заключатся в том, что… Опухоль-то у меня вырезали, но дело в том, что моя печень пыталась меня спасти и перерабатывала всякую гадость. И поэтому она определённым образом пострадала.

- Ну, да, устала. Ей надо отдохнуть.

- Вот. Поэтому одна из причин химиотерапии – это, как говорится, восстановление печени. К тому же я после химиотерапии не облысела. Более того, у меня волосы стали гуще и вообще, я стала моложе выглядеть. Так что я замечательно себя чувствую.

- То есть вреда ты от химиотерапии не почувствовала? Нет ощущения того, что это вторая смерть?

- Да нет. Более того. Когда мне ставили капельницы, я чувствовала, как в меня втекает жизнь. Я разогревалась, лежала и ощущала, что мне даже здорово. И только потом я уставала. Но извини меня – сутки лежать.

- Не то слово.

- Ну и понятно, что разные люди всё это по-разному переносят. Ладно, давай поговорим о чём-нибудь другом.

- Как там Костя Коврик поживает?

- Я с Костей вчера разговаривала. Он мне всё-таки позвонил, поинтересовался, почему я на берег не хожу.

- «Чего на берег не ходишь?». Что-то долго он тебя не тревожил этим вопросом.

- Да. Месяца два или три.

- А он то на берег бегает?

- Да. В этом смысле он молодец.

- Ну, понятно. Там баня.

- Бани, допустим, давно уже нет.