- Но они тебе разъясняли, что это за лекарства, для чего это всё?

- Да, мне все свойства препаратов разъясняли. Ко мне приходили, давление измеряли, анализы крови брали, уколы делали и дополнительные капельницы ставили. Я пролежала там трое суток. Меня обещали «мучить» двое суток, а на третьи отпустить. Но эти капельницы так растянулись, что я пролежала трое суток. Когда после третьих суток капельницы «отрубили», я что-то откровенно говоря, почувствовала себя уставшей. Я пыталась уснуть, пыталась задремать. Меня ночью «отрубили» от всех этих капельниц, поэтому выписать решили утром. Пришли врачи поутру, спросили, как я себя чувствую. Я говорю: «Вы знаете, я чувствую страшную усталость и меня подташнивает». Они поставили мне ещё несколько капельниц, отчего пропала тошнота и поднялся жизненный тонус. До того, что я готова была прыгать на месте. Состояние великолепное. Врачи посмотрели меня ещё раз и выписали. Генка за мной заехал, и мы поехали домой.

- Сколько ты дома уже находишься?

- Я с четверга. Мы приехали домой, я легла и стала отдыхать. А уже на другой день я принялась заниматься хозяйством, что-то готовить, есть. Генка мне продукты подвозит, и я как та гусеница, только тем и занимаюсь, что жру целый день. Пытаюсь набрать утраченный вес. Когда я приехала из больницы, я весила пятьдесят четыре килограмма. Сегодня я взвешивалась, уже пятьдесят пять. Ты понимаешь ли, я ем-ем-ем, и оказывается, набрать вес это тоже проблема. Раньше была проблема только сбросить вес.

- А сколько было в тебе, когда сбросить хотела?

- Когда мы с тобой встретились, я весила под семьдесят килограмм.

- Ничего себе, семьдесят килограмм!

- Нет. Но потом я же стала заниматься спортом, плавать. И я сбросила вес до шестидесяти шести килограмм. Я думала, где-то до шестидесяти трёх, до шестидесяти одного килограмма сбросить. И это было бы для меня идеальным весом. А вес у меня сбрасывался-сбрасывался, и тут я уже в панику впала. Оказалось, у меня эта самая фигня.

- То есть ты не знала, из-за чего твой вес стал необъяснимо уменьшаться?

- Со стороны это было заметно. А я это обнаружила только тогда, когда перестала сначала ходить в туалет, затем перестала кушать, а кончилось тем, что не могла даже пить. И вот только когда я не могла пить, я впала в панику. Почему? Потому что по всем законам человек без воды может прожить только три дня. Я неделю не пила. Представляешь себе? Когда меня привезли в городскую больницу, и я им сказала об этом, врачи мне просто не поверили. А когда уже в «Отслюнявь– Клинике» меня прооперировали, мне сказали, что я могу пить воду в неограниченных количествах. Поэтому, после реанимации я встала возле кулера, по-русски говоря, баллона с водой и пила-пила-пила. У меня безумно обострилось обоняние, обострились вкусовые ощущения, обострилось всё. И вода, и еда, - всё очень вкусно, замечательно. И ты представляешь ли, острое чувство абсолютного счастья. Я уже в реанимации, находясь во сне, почувствовала себя счастливым человеком. Я тебе рассказывала всё это. Ну и когда я всё это вспоминаю, я опять испытываю острое чувство счастья.

- А сейчас у тебя какие ощущения? Усталость?

- Нет. Всё-таки я набираю силы. Более того, я стала душевнее, моральнее, умственно стала выше, чем до этого.

- Несомненно. А вопрос такой. Они тебя в покое оставили или доведут всё до конца?

- Что значит «оставили»? Я тогда вообще не хотела от них уезжать. Сказала: «Лечите меня под “ключ”. Мне здесь нравится». Но всё-таки должны быть перерывчики по две недели. Организм должен отдыхать. Признаюсь, сначала я испытала определённую панику. Я же впервые с этим столкнулась.

- Что ты оправдываешься, это понятно. А территориально они где находятся?

- Фактически на другом конце Москвы.

- Далеко.

- В принципе – да. Но главное, что они мне прям сразу и тут же. Я же тебе рассказывала, как пыталась устроиться в больницы. Понимаешь, скорее умрёшь, чем у них устроишься.

- А главное это никого не расстроит и не повлияет на их репутацию.

- Абсолютно верно.

- Умерла? Понятное дело. У неё же какой диагноз был? У – у – у!

- Ну да. А тут было замечательно. Понятно, что я заплатила и после этого прямо сразу, мгновенно, мной стали заниматься. И тут же операция, и тут же капельницы. И тут же медсёстры, и тут же хирурги. И тут же консилиумы, и тут же лекарства. И тут же палата, и тут же обслуживание.

- В советском кино любили показывать, как в наших больницах принимают пациента и сразу оказывают ему все «нежности». А на самом деле и при советской власти такого никогда не было, может, только членам политбюро, а сейчас, наверное, тем более нет. А тебе, всё-таки помогли деньги.

- Большие деньги.

- Большие деньги и знакомство. Потому что и с большими деньгами можно рыскать, а у тебя была каждая минута на счету.

- Совершенно верно. Я бы тогда до понедельника не дожила. Сто процентов, при любом раскладе. Потому что никакие кишки всё это выдержать не могли. Две недели меня пучило.

- Мне всё это даже представить страшно.

- И это одна из причин, почему кишочки мне всё же вывели наружу. Потому что сверху всё раздуто, а снизу от опухоли всё, как говорится, тоненькое. И поэтому кишки вверху и внизу сделались разными по диаметру. И поэтому надо, чтобы всё это зажило. Чтобы они, так сказать, пришли в норму. Чтобы всё успокоилось.

- Они будут следить за тобой, всё это отслеживать?

- Естественно. И у меня теперь будет следующая химиотерапия. Кстати говоря, последняя. Ну и после этого меня должны уже зашить окончательно.

- То есть вернуть всё на место?

- Совершенно верно.

- А когда будет третья химиотерапия?

- Уже в следующем году.

- Ах, да! Ну, да, - рассмеялся я.

- Ты подумай-ка, уже через неделю будет Новый год.

- Да, а я задумался, отвлёкся. Как там твоя работа? Они тебе помогли финансово или этот вопрос только рассматривается?

- Ты понимаешь, у меня замечательная, хорошая работа. Во-первых, меня перевели на удалёнку. Мне платят зарплату, я работаю. И мне зарплату повысили.

- Молодцы. Зарплата - вещь немаловажная.

- И к тому же написали письмо, чтобы мне выделили безвозмездную помощь. Но дело в том, что любые финансовые вещи, они же должны пройти через бухгалтерию, согласоваться. Эти вещи не быстрые.

- Да-да-да, конечно. Не быстрые.

- У нас всё очень не быстрое. Слава богу, что операцию мне сделали сразу.

- Потому что там промедление было смерти подобно, в прямом смысле слова.

- Ну, и соответственно, в клинике замечательный персонал, замечательное всё. Понятно, что у них там есть свои глюки, свои недостатки.

- Это обычные наши врачи, только у них там зарплата побольше.

- Как только эйфория у меня прошла, я стала замечать у них «косяки». Но главное, что они ежедневно ко мне приходили и интересовались: «На что жалуетесь?». И я им всё рассказывала, какие у них «косяки».

- Да?

- Да.

- Ты им на недостатки глаза открывала? Может, не стоило? Скажут: «Вы нас не злите».

- Нет. Дело в том, что клиника частная, платная, лечат за деньги. Например, приносят мне обед. Я спрашиваю: «А где нож? Как я буду отбивную телятину есть, без ножа? Что это, в самом деле, такое?».

- Я думал, скажешь: «Я деньги плачу, а вы мне тухлое мясо».

- На это жаловаться грешно. У них настолько всё вкусно. Единственно, что я обнаружила – рыба. Она и хорошая, и вкусная, но мне не подходит.

- Бывает так.

- Тут уже чисто индивидуальное. Или я, например, обнаружила «косяк». Например, мешочек, отстойник, - меня учили его менять самостоятельно. Я всё прилежно записала, всю последовательность из пятнадцати пунктов. И вдруг обнаружила, что заменить мешочек может только кто-то посторонний. А самой себе заменить его нельзя. То есть пациент, чтобы заменить мешочек, должен лежать. А эту штуку надо снять, обработать. При этом меня одеялом надо укрыть, чтобы было тепло. То есть нельзя это сделать самостоятельно. И это у них «косяк». Можно обойти. Я потом расскажу, как я его обошла.