Ну, могли бы там кругами ходить или еще чего хуже, на месте топтаться. Велан стоял у входа, как будто ждал! Мы, когда несли Спрута, менялись постоянно, а внутрь хижины носилки заносил как раз и я. Сразу в нос запах ударил такой резкий травяной, а хижина сама небольшая внутри, всё еще так заставлено горшками какими-то, сосудами, пузырьками. Я думал, ну всё, сейчас чихну, уроню носилки, ужас. Но я справился. Положили мы носилки прямо на стол, а там ступки всякие, ну вы понимаете. А Велан как стряхнул всё на пол, я думаю, ой, сейчас как разобьётся, но нет. Все цело оказалось.

А потом я думаю: «Сейчас то и посмотрю, как там и что с пилой этой». Ага, как же. Поганой метлой Велан выгнал нас оттуда! И это не фигура речи, слышите, у него была метла в руках, чёрт вот, как сейчас чувствую, прутья жёсткие такие, и грязная, что немаловажно. Прямо по спине ударил. А потом твой отец, Ти, сказал, чтобы мы на дрова этот дуб несчастный порубили, мол, его уже осмотрели, мол, это неосторожность Ива. И пока мы шли обратно, вот чем хотите клянусь, слышали, как пуще прежнего парень визжит. А потом резко прекратились крики и всё.

Долго мы дерево это ломали, рубили, а потом еще и на склад всё нести пришлось. Хотя это мне показалось долго, а рубило нас человек двадцать-тридцать, поэтому справились. А я ведь еще голодный был, да, и кровь эта везде жуткая, липкая. Ну все, думаю, в школу я сегодня не пойду, ну и хорошо это, но устал, да...А потом домой пошёл, пока воду нагрел, пока переоделся и постирал, уже и закончилось всё. Очень мне интересно, что с Ивом стало, но мы как-то работой были все заняты, не поговоришь толком. Ну вот. — Скала удовлетворённо закончил и приступил к поеданию кукурузы.

— Оша-а-а-а-леть, — протянул Тигра.

— Эй, не выражаться! — пожурила я брата.

— Я думаю, — начала Брена, — что нам скажут о судьбе Спрута, только если решат провести какое-нибудь собрание на площади. А в остальном, это личное дело семьи. Нам не стоит в этом копаться.

Со стороны её слова прозвучали несколько хладнокровно, даже Скала удивился такому резкому ответу.

— Нет, Брена, это не личное дело! — впервые за долгое время вспылила я. — Это общее дело, мне казалось, мы все здесь семья.

— Конечно, опять твои идиллические причуды. Никому нет дела до остальных! Ты же видела, как все разбежались при виде окровавленного парня!

— Тебя же там не было... — удивилась я. Все казалось таким наигранным, таким ненастоящим, вся эта нелепая перепалка! Скала искренне недоумевал, но встревать в ссору не решался.

— Может и была, а?

— В любом случае, мой отец сделал правильно. Он не хотел никого пугать. – Тигра закивал, как каждый раз, когда речь шла о правильности действий папы.

— С каких пор все стали слушаться твоего отца? Он просто Плугов помощник! — Брена уже на несколько тонов повысила голос. Я до сих пор не могу поверить в случившееся. Сперва ветер, потом дерево, теперь мы ссоримся? Этот день может стать еще хуже? Я прикусила нижнюю губу, как делаю всегда на нервах, и начала качать головой, словно не желая принять всю абсурдность слов подруги.

— Ладно, хватит. Пойдём, Тигра. — Брат доел почти весь обед, и тут я подумала о том, что если сейчас уйду, то не смогу помыть за нами посуду. Жутко неудобно. — Скала, прости за посуду. За мной должок, — друг, отдавая отчёт происходившему, махнул рукой, мол, ничего страшного, все в порядке.

Но я-то знаю, что нет.

Тигра не задавал вопросов. Я отвела его в теплицу к отцу, которого там, конечно же, не было. Мальчик спрятал рюкзак и сразу же стал помогать рабочим с овощами.

Следующие пару часов я срывала свою злость на траве, которую косила, предварительно мною же наточенной косой. Инструмент вводил меня в какой-то шоковый ступор, он почему-то показался мне похожим на острую пилу, которая вонзается в чью-то крепкую, на первый взгляд, икру.

Сегодня нас всех отпустили с поля очень рано, поэтому я уже несколько часов так подробно описываю сегодняшний день. Мой почерк стал похож на скошенную траву, я сомневаюсь, что сама буду в состоянии его разобрать, а паста в стержне, кажется, скоро закончится. Мама читает Тигре какие-то сказки, а папа еще не вернулся домой. Но перед тем, как пойти спать, мне нужно рассказать об еще одной странности, произошедшей вечером.

Все мы молчаливо были заняты делом, каждый думал о своём, а Молзи Мо что-то тихонько напевала себе под нос. Тогда я пожалела о наших испорченных планах, ведь если бы мы устроили посиделки у яблони, то Ник бы обязательно взял с собой гитару, и мы бы горланили песни так, что Велан бы обязательно начал чертыхаться и просить своих божков оторвать нам языки.

И тогда кто-то снова закричал. На этот раз это были чёткие слова, совсем рядом мужской голос прерывался оглушающим лаем: «Бегите! Бегите! Слышите! Спаса-а-а-а-йтесь!». За спотыкающимся Мастером гнался его же пёс — Вуф. Собака и раньше любила бегать, резвиться и играть с ребятишками, но то, что я видела тогда, никак не походило на старого доброго Вуфа. Всего в метрах пятнадцати от меня стояла эта адская оскалившаяся гончая: глаза Вуфа бешено дергались, вся пасть налилась слюной, рычал он злобно и резко

. Остановившись буквально на несколько секунд, пёс побежал именно в нашу сторону, пронёсся мимо меня и Молзи, отчего мы отскочили прямо на скошенную ранее траву. Вуф всё-таки догнал своего хозяина и, вытянувшись в полный рост, набросился на мужчину. Некогда крепкий Мастер, на закате сил, сломился и упал, а полностью сбрендивший пёс вцепился зубами прямо в его глотку. Следующие несколько минут я помню плохо: Молзи, ухватив ближайшую косу, подбежала к собаке сзади и яростно вонзила остриё прямо в спину зверя.

Подбежавшим к Мастеру мужчинам, пришлось не только добивать пса и оказывать пострадавшему первую помощь, но и оттаскивать ревущую девушку от собаки и вырывать из её рук черенок. Я помню, как только кто-то закричал, что все освобождены от работ на сегодня, а я, без задней мысли, забрала недоумевающего Тигру из теплицы, буквального на выходе встретила маму, которая приобняла меня за плечи и с сочувствием погладила по голове. Она, вероятно, сходила за ужином, но я так и не вышла из комнаты.

***

Сейчас я нахожусь в какой-то дивной полудрёме, мне кажется, что все слова, прочитанные мною когда-либо, я вспомнила за один день. Раньше я не могла строить таких пространных предложений, вспоминать такие детали... но было хорошо отвлечься.

Теперь меня беспокоит всё, что произошло, начиная странным ветром, заканчивая взбесившимся псом.

А ещё, нужно немного поспать.

Что день грядущий нам готовит?...

Ночью ко мне опять пришёл Тигра. Я уже спала и сквозь сон услышала: «Не злись на Брену, она это не со зла. Может она совсем как Вуф, а может просто устала». Потом мне стало очень тепло, я приобняла братишку и крепко уснула.

Когда я проснулась, его уже не было. Я не застала дома никого, на часах была половина седьмого утра, наверняка, они решили меня не будить и сходить за завтраком. Я заглянула в комнату родителей, что делаю крайне редко, хотела удостовериться, что отец вчера вернулся домой. Да, на стуле висела его одежда: пятна крови на нашей привычной серой ткани смотрелись как абстрактное украшение. Видимо он вернулся под утро, раз ни он, ни мама не успели всё застирать.

Я вспомнила, что даже не ополоснулась вчера после работы. Вода, конечно же, еще теплая, была в тазах: я смывала с себя весь вчерашний день, все воспоминания, все волнения и странности. С ужасом я увидела состояние своей школьной одежды: одна футболка была порвана, во второй я вчера работала. Ссора с Бреной совсем выбила меня из колеи, я даже забыла переодеться. Пришлось наспех замочить всё, что я испачкала вчера и надеть более плотную футболку с горлышком, рассчитанную на прохладную погоду.

Когда я закончила собираться, на кухне уже гремела посуда. Мама накладывала овсянку в тарелки, пахло свежим кукурузным хлебом. Тигра уже принялся за утреннюю молитву, зажмурившись, лепетал что-то про себя, а отец стоял у окна и смотрел прямо на часовню. Сегодня было солнечно. Снова солнечно.