Я вышел из последнего отдела и остановился в задумчивости. Инструмент стоял на прежнем месте, скамеечка, предназначенная для исполнителя, была пуста. Я сверлил взглядом холл и место, где сидела пианистка, будто от этого она могла появиться здесь. Затем подошел к инструменту, поднял крышку, присел и взял несколько аккордов. Где же ты?

Следующим утром у Инны Филимоновой была назначена перевязка. В целях экономии времени мы с Нестеровым опять принялись за дело вдвоём. Пациентка по-прежнему была «тяжелой», но стабильной. Последнее не могло не радовать.

Работали молча, только негромко играло радио. Через некоторое время Роман нарушил тишину вопросом:

– Как объявление?

– Глухо.

– Подожди, может, найдётся?

– Вы что-то продаёте, Николай Петрович? – оживилась наша анестезистка.

– Можно и так сказать, Людмила, – хохотнул мой приятель.

– Знаете… – протянула задумчиво Люда. – Я недавно такое объявление интересное прочитала в интернете в группе «Наш город». Там мужчина ищет девушку, пианистку. Ему настолько понравилось, как она играла. А имени, видимо не успел спросить… Объявление это тоже подал какой-то Николай. Я перешла в его профиль, только там фото не было, к сожалению.

Нестеров снова хрюкнул, с трудом скрыв под медицинской маской смешок. Люда с подозрением посмотрела на Нестерова, потом медленно перевела взгляд на меня.

– Да ладно… Не может быть! Это вы написали, Николай Петрович? – она приложила ладони к щекам. – Как романтичнооо!..

Я от комментариев воздержался. Да мне было на самом деле глубоко наплевать, что обо мне подумают. Пусть сочтут меня мечтателем, восторженным идиотом, мне всё равно. Лишь бы это помогло найти мою пианистку. Тут у пациентки скакнуло давление – аппарат тревожно запищал.

– Люда, не отвлекайся, – Роман кивнул на аппарат, а анестезистка уже набирала в шприц лекарство.

Я продолжал выполнять необходимые манипуляции, снимая бинты и накладывая новый перевязочный материал. Озадачила меня следующая реплика друга:

– Коля, аккуратнее с лицом.

– Ты в моём профессионализме сомневаешься?

– Ни в коем случае, – посмотрел на меня серьёзно Роман. – Просто будь аккуратен с лицом.

Около двенадцати я зашла в ординаторскую к хирургам, чтобы узнать, как прошла перевязка у Инны и поблагодарить за то внимание, которое они ей уделяют. Я с удивлением узнала, что Роман Олегович, оказывается, проводит очень много времени в отделении реанимации. Николай сидел за рабочим столом и заполнял какие-то документы, Роман наливал себе кофе.

– Добрый день.

Мужчины посмотрели на меня и поздоровались в ответ. В глазах Николая отразилось сочувствие. А ещё он улыбнулся, правда, одним уголком рта. Мне даже показалось на секунду, что он рад меня видеть. Но потом, решительно тряхнула головой. Слава богу, я ещё не сошла с ума, чтобы путать сочувствие и сопереживание с симпатией.

– Я хотела узнать, как прошла перевязка у Инны.

Николай указал мне на диван:

– Да, конечно, присаживайтесь.

Роман снова повернулся к кофеварке, и уже через пару минут протянул мне горячую кружку с ароматным напитком. Пока я слушала рассказ Николая, Нестеров молчал. Его образ весельчака и балагура как-то не вязался у меня с Романом Олеговичем сегодняшним. Сейчас поведение Нестерова вызывало легкое недоумение – сведенные на переносице брови, тяжелый взгляд в никуда, тягучее молчание. Может у него случилось что-то?

– Сегодня только третий день после операции, – проговорил Николай. – Судить о чём-то ещё очень рано. В любом случае, мы делаем всё, что возможно.

– Спасибо вам большое, – я поднялась и поставила кружку в раковину. Хотела сказать кое-что ещё, но в ординаторскую влетела наш профорг Марина Витальевна.

– О! Очень хорошо! Валерия Павловна, вас-то я и ищу! – обрадовалась мне наш профорг и зашелестела страницами пухлого блокнота на пружине. – У профкома для вас задание. В честь юбилея больницы необходимо купить подарки нашим старожилам, так сказать, ветеранам больницы.

И Марина Витальевна перечислила имена и фамилии, которые мы и так прекрасно знали. Большинство из них были выбиты на памятной табличке у входа в главный корпус.

– Марина Витальевна, миленькая! Вот верите или нет, я в этот раз не могу. Я ведь с Новым годом помогла. Попросите, пожалуйста, кого-нибудь другого! – и я сложила ладони в мольбе.

Профорг глубоко задышала, и её огромный бюст угрожающе заколыхался:

– Кого мне попросить? Еремеева из урологии отвечает за банкет, своих медсестёр наверняка привлечёт. Культурно-массовые мероприятия, игры и конкурсы взяли на себя терапевты… Тем более, ты за рулём.

– И что? На этом сотрудники кончились? Больница огромная – не меньше пятисот человек штата. Подрядить больше некого? У нас половина докторов за рулём!

– Подрядить-то я могу, – поостыла профорг. – Только, Лера, они купят опять какую-нибудь ерунду! Дарить стыдно… Сегодня часов до пяти постарайся ко мне зайти за деньгами. Спонсоры расщедрились в кои-то веки. И да, поскольку вещей будет много, возьми себе в помощь… Николая Петровича, например. Вы же не против?

Она зыркнула на хирурга своими ярко подведенными глазами, и тому ничего не оставалось, как ответить согласием.

– Кстати, Николай Петрович, как у вас продвигаются дела с вашими поисками? – вдруг разулыбалась Марина Витальевна. Но мне даже вникать не хотелось, что там у них за поиски, и я вылетела из ординаторской, озлобленная и раздражённая.

Прошло четыре дня. Праздник неумолимо приближался. И когда откладывать дальше было уже некуда, мы, наконец, согласовали время для покупки подарков. Я ждал Леру возле стоянки, гадая, какой из автомобилей её. Смена заканчивалась, доктора и медсестры садились в свои машины и срывались домой. Вскоре появилась Лера. Выглядела она мрачнее тучи. Не то чтобы дело было ей в тягость, просто голова явно занята была занята не тем.

– Добрый вечер, – тихо проговорила она и нажала на брелок сигнализации.

Мелодичным пиликаньем и миганием фар ей ответил бордовый Опель Корса.

– Садитесь, – махнула она рукой.

Мне не надо было повторять дважды, я устроился на переднем сидении и пристегнулся. Лера умело вырулила со стоянки:

– Мне жаль, что вас тоже привлекли к этому делу.

– Не извиняйтесь, – я пожал плечами. – Мне будет приятно вам помочь. Куда мы едем?

– В Торговый центр «Оазис». Там есть всё – сувениры, посуда, да много чего…

Я усмехнулся. Что-то слишком часто я туда последнее время наведываюсь… А вдруг я снова её там встречу? Может мне так повезти или нет?

Мы молчали какое-то время. Загорелся красный, Лера притормозила и с досадой стукнула ладонями по рулю.

– Господи, чем я занимаюсь?! Не здесь я должна сейчас находиться! Не здесь! Когда с Инной такое происходит.

– Вы на данный момент не можете ей помочь. Тем более она находится под постоянным присмотром. Роман Олегович опять остался дежурить, поменялся сменами с нашим доктором. Нестеров будет приглядывать за ней, не волнуйтесь.

– Мне стыдно, Коля, что я еду готовиться к празднику. Мне просто стыдно, понимаете? Что я живу настоящей жизнью, а она…

– Она тоже живёт. Не надо хоронить её раньше времени. Вы не в трауре.

Загорелся зеленый. Лера нажала на педаль газа, и машина резко дёрнулась вперед.

– Может, я поведу?

– Не надо, я в порядке, – она быстрым движением смахнула слезу со щеки и шмыгнула носом. – Да, вы правы, Коля. Вы, безусловно, правы.

Мы припарковались возле «Оазиса», и направились ко входу в торговый центр. Стеклянные двери автоматически открылись при нашем приближении, приглашая внутрь. Было очень приятно из жаркого летнего дня окунуться в прохладу кондиционера. Лера на ходу достала список и углубилась в чтение, лишь изредка поднимая глаза на вывески с названиями отделов. Я не отставал. Она прошла через центральный холл мимо рояля, обратив на него не больше внимания, чем на автомат с газированной водой.