— Вторая сущность моего оружия — антимагическая. А сейчас, самое мощное оружие врага — магия. Но и это еще не все.

Я поднял копье острием вверх. Резко ударил концом металлического древка об асфальт. В то же самое мгновение острая часть вытянулась и загнулась влево. Превратилось в бритвенно острую косу.

— Это что? — князь окинул монструозное оружие взглядом, — коса жнеца душ что ли?

— Почти, — я улыбнулся, — этим оружием я смогу достать ифрит из девушки, не нанеся ей вреда.

Ифритный станок дает множество возможностей для манипуляции духами. Если вручную их можно усмирить, достать, вселить, разделить, изъять некоторые составляющие или пробудить, то со станком перечень действий утраивается. Например, слить ифрит в одно целое, или придать свойства одного ифрита другому. А может быть, при определенных обстоятельствах — вселить несколько духов в один предмет.

В моем случае это стало возможным. Качество меча Кайоши было невероятным. Его явно изготовил настоящий мастер. И это значило, что структура меча выдержит в себе трех духов одновременно. Так, при помощи ифритного станка я вселил в меч Ифрит Жажды Рассекать, Ифрит Жажды Извлечь Душу и Ифрит Жажды Извлечь Магию.

Три ифрита сочетались идеально. Все они — ифриты внутреннего наполнения и, кроме того, имели одинаковый ранг. Оружие получилось прекрасным. И сильным.

— Мы почти готовы к бою с Алей, господа, — посмотрел я на офицеров.

Домой, в свое поместье, я вернулся поздно вечером. Все, кроме Нины, уже спали. Прислугу девушка отпустила домой.

Прошло несколько дней, и домашние мало-помалу обживались в новом доме. Элла Александровна с Катей обжили просторную комнату в левом крыле поместья. Я выделил девочки и свою. Большая детская располагалась напротив комнаты Эллы Александровны. Правда, девочка не хотела там ночевать. Она заявила, что пока боится спать одна. Ни я, ни Элла Александровна, не возражали, что Катя будет спать у нее.

Мы с Ниной заняли спальню в правом крыле и ночевали там вместе. Девушка сейчас занималась, по большей части, домашним хозяйством и чем-то еще, во что я просто не вникал. Может, и хотел бы, но не было времени. Занятость была высокой. Нина каждый день засыпала в одиночестве. Кажется, ее это беспокоило.

— Ты поздно, — Нина, одетая в короткий шелковый халатик, обняла свои плечи. Посмотрела на меня несколько обиженно. На это я лишь ответил улыбкой. Девушка тут же спрятала глаза.

— Работа, Нина, — проговорил я, сбросил китель с плеч, — и армия.

— Ты постоянно пропадаешь там. Я волнуюсь.

Я улыбнулся снова. Приблизился к девушке обняв за талию, прижал к себе. Нина выдохнула. Раскрыла красивые пухлые губы. Я почувствовал, как ее пышная грудь мягко уперлась в мое тело. Девушка прижалась бедрами, несознательно принялась слегка тереться о мою промежность. Это быстро возбудило.

— Я знаю, что ты волнуешься.

— И скучаю, Рома.

— Об этом я тоже знаю.

Я прижал ее к себе, впился в губы. Девушка тут же обняла меня, вцепилась в футболку на спине. Принялась мять ее.

— Прошу, — прошептала она мне на ухо, когда с трудом разорвала поцелуй, — пойдем наверх. Я не могу… ты так долго не уделял мне внимания…

Я не ответил, только сдержанно засмеялся. Девушка, на носочках пошла первой. На ходу она сбросила халат. Шелковая ткань легко соскользнула с нежной кожи ее белых плеч. Лизнула тонкую талию, круглую попу и бедра. Сложилась у изящных стоп. Нина протянула мне руку.

— Не забудь убрать халат утром, — улыбнулся я, принимая нежные пальцы девушки в свою ладонь, — тот кто, найдет его здесь, очень удивится. И все тут же поймет.

Обнаженная Нина быстро сделала ко мне пару шагов, прижалась снова. Проговорила на ухо:

— Я хочу тебя.

— И это, — я улыбнулся, — я тоже знаю, Нина.

— Как медленно бьется твое сердце, Рома, — тихо проговорила Нина, — ты кажешься мне таким спокойным. А иногда даже холодным.

И хотя в комнате царила темнота, глаза уже давно к ней привыкли. Я видел красивую лепнину на потолке. Во тьме барельефы, изображающие античные мотивы, выглядели будто бы живыми. Краем глаза я видел ее волосы. Нина сложило голову мне на грудь. Слушая сердце, она прижалась ко мне. Теплый запах тела девушки приятно щекотал ноздри.

— Это не так, Нина. Я всего лишь сдержан. Но испытываю эмоции, порой гораздо сильнее, чем кто бы то ни было. Просто я умею их контролировать.

— Тогда я хочу тебе кое-что сказать, Ром.

— Ммм?

— Я беременна.

За окном шумел осенний ветер. Он успокаивал, заставлял веки тяжелеть. Непостижимым образом, создавал уют в комнате. Ведь там, на улице, холодно и сыро. А здесь, в комнате было тепло. По-настоящему тепло как не бывало еще никогда.

— А ты и правда не холоден, — проговорила Нина, — сердце забилось так быстро. Ром? Почему ты молчишь? — девушка пошевелилась, поднялась на локте.

Я не ответил. Только, рассматривая потолок из-под прикрытых век, счастливо улыбался.

— Не бойся, Кать. Это же Фырчик. И кстати, кажется, он оказался мальчиком.

— Это не может быть Фырчик! — раскрыла удивленные, и даже немного испуганные глаза девушка, — это… это какой-то монстр!

Большой железный пес поднял голову, когда мы сошли вниз, в цокольный гараж. Здесь он мирно лежал у стены, застывший, словно статуя. Пошевелился, со скрипом задвигался, только когда появились мы с Катей.

Утром, после ночи, проведенной с Ниной, я решил познакомить Катю с обновленным Фырчиком. Я знал, что ифрит не причинит ей вреда. Он просто не может, потому что я его таким сделал. Но ее интерес, в тот день, когда железный пес ожил, обязывал меня показать Кате отчасти и ее творение.

— Доказать тебе, — я опустился перед девочкой на колено, — что это Фырчик?

— Нет не он! Этот страшный!

— Все хорошо, — я улыбнулся, он любит тебя. И будет охранять, где бы ты ни была. Смотри.

Я посмотрел на пса. Тот смешно склонил стальную голову набок, приподнял одно ухо. Когда он вывалил настоящий розовый язык, Катя хихикнула.

— Никогда не видела таких собак, — уставилась на ифрит девочка.

— Магическая собака, — мы встретились взглядами, и я подмигнул ей, — что тут удивительного, ммм? Он хочет с тобой познакомиться.

— Я немножко боюсь, Рома, — потупилась Катя, свела бровки домиком.

— Не нужно. Во-первых, он скорее умрет, чем причинит тебе зло. Или позволит причинить зло тебе. А во-вторых, я с тобой.

Катя нерешительно потопталась на месте, сцепила ручки в замок.

— Ну что? Знакомимся? — я улыбнулся.

— Ну… ну хорошо…

— Фырчик, — я посмотрел на пса и он тут же среагировал на имя, встал, — ко мне. Но медленно.

Пес пошел по бетонному полу. Его стальные лапы негромко лязгали металлом. Девочка, при виде огромного приближающегося существа сжалась, втянула голову в плечи.

— Тихо, — я обнял ее, прижал к себе, — он не тронет.

— Дай лапу! — проговорил я, когда пес приблизился. Фырчик тут же подчинился, подставил мне огромную лапищу, — нет. Дай лапу Кате.

Пес посмотрел живыми глазами на девочку и немного опустил лапу.

— Ну? Поздоровайся. Он хочет познакомиться с тобой.

Девочка боязливо потянула ручку, тронула объемный палец пса.

— Ох… Теплый, — удивленно проговорила Катя, — как живой! — улыбнулась она.

— Да, — я весело кивнул, — хочешь на нем прокатиться?

— Уважаемые Господа, — начала Елена Зосимова-Добронравова, — хочу вам представить моего хорошего знакомого… даже нет, — она заломила руки, — не так. Моего спасителя — Романа Евгеньевича Селихова.

— Рад-рад, очень рад, — Зосимов младший, пухлощекий мужчина в кремовом фраке вежливо кивнул.

— Здравствуйте, — тоже вежливо, но суховато проговорил Гай Марий Салазар. Его тон и холодный взгляд изгнал любые мои сомнения.

Салазар был молодым мужчиной лет двадцати пяти. Высокий и крепкий, он носил черный выходной смокинг. Его светлые, голубые глаза смотрели внимательно и холодно. Золотистые, зачесанные назад волосы блестели в свете кварцевых ламп. Острые черты лица выдавали в нем кровь аристократа.