— Всё до безобразия банально, — ответил Кирилл не моргнув глазом. — Он стал уводить со счёта наши общие деньги. Проще говоря, у меня подворовывать. Как я мог с ним работать дальше? И обнаружил это дело совершенно случайно. До тех пор ему полностью доверял. Мы были знакомы много лет.

— Да уж, — глубокомысленно заметила я. — Деньги портят людей. Иной раз такое выкинут, что никогда бы не предположил…

— Это-то и есть самое обидное… — с грустью проговорил Кирилл. — Ты думаешь, рядом с тобой лучший друг, и доверяешь ему как себе самому… А выходит, никому нельзя верить.

— По большому счёту — да, — согласилась я. — Особенно в бизнесе.

— Теперь вот — ни бизнеса, ни друга…

Было видно, что эта тема для него всё ещё довольно болезненна.

— Кирилл, вижу вам неприятно говорить об этом, — в нерешительности заметила я. — А мне-то ведь хотелось задать вам ещё один щекотливый вопрос. Можно?

— Да без проблем, — улыбнулся он. — Вам всё можно.

Да? Ну и новость! Не знала. Почему это я у него на таком особом положении?

— Сразу скажу — если не хотите, то не отвечайте… — поспешно проговорила я.

— Прямо заинтриговали… — улыбнулся он. — Даже самому любопытно.

— Почему вы не общаетесь с отцом? — наконец, спросила я, понимая, что это не очень приличный вопрос.

Мне что за дело? Кирилл имеет полное право ничего не говорить. Тот сразу стал серьёзным, даже как-то сник. И я смущённо заёрзала на стуле. Вот, поставила человека в неловкое положение. А всё моё неуёмное любопытство!

— Кирилл, забудем… — махнула я рукой. — Извините за бестактный вопрос.

— Да не страшно, — он поднял на меня глаза, и в них читалась боль. — Просто я никому об этом не рассказывал, потому что приятного мало, одна обида. И всегда носил её в себе.

— Что же произошло? — осторожно спросила я. — Будьте уверены, эта информация останется между нами.

— Я знаю… Опять же, ничего особенного. Но это банально, когда касается других, а когда лично тебя… — он немного помедлил. — Просто отец бросил нас с мамой много лет назад. Я ещё был маленьким, мало что понимал. Помню только, что мама часто плакала украдкой, и мне, конечно, не объясняла причины, а потом отец вдруг стал собирать вещи и ушёл. Больше я его не видел. Он тогда ещё не был никаким олигархом. Кажется, работал главным инженером на нефтеперерабатывающем заводе.

— Они с вашей мамой поссорились? — уточнила я.

— Конечно! — горько усмехнулся Кирилл. — Как было не поссориться, если муж ходил на сторону… Связался с молоденькой секретаршей, а та оказалась девицей не промах. Вцепилась в него мёртвой хваткой. Это мама мне потом рассказала, когда я вырос и стал спрашивать, где отец. Она у меня человек интеллигентный, не стала бы интриговать, чтобы вернуть мужа в семью…

— Ну, другая семья — это, действительно, дело распространённое… — заметила я. — Но вы-то оставались его сыном. Почему же он с вами не общался?

— Мама пару раз переступила через себя и позвонила ему, чтобы напомнить о моём существовании, — понурив голову, сказал Кирилл. — Но, похоже, его новая жена потребовала порвать все связи с прошлым.

— Даже с сыном? — тихо спросила я.

— Выходит, что так… А потом ему, вообще, стало ни до чего. Он резко пошёл в гору, а о нас, видно, и думать забыл.

— Трудно было? — сочувственно спросила я.

И почему-то сразу подумала о Вадьке. Нет, у него, конечно, всё есть, даже более чем. Но ведь тоже растёт без отца. Достаточно сейчас заглянуть в грустные глаза Кирилла, чтобы представить, какими будут глаза Вадьки лет через двадцать-двадцать пять. Говорят, дети из неполных семей на всю жизнь ранены душой. И никакими деньгами этого не исправишь.

— Да, трудно, — признался Кирилл. — Мама, как могла, билась на двух работах, чтобы я ни в чём не нуждался. Но скоро стал понимать, что ей непросто. И рано начал подрабатывать, где мог.

— А школа, университет? — сочувственно спросила я.

— Успевал как-то… — доверительно сообщил мне Кирилл. — В университет сам поступил, на бюджетный…

— И окончили его с отличием! — с нескрываемой гордостью напомнила я, словно это была моя заслуга.

— Есть такое… — смущённо улыбнулся Кирилл.

— Потом военная служба…

— Да, разное пришлось повидать, — уклончиво ответил он, и я почувствовала, что для него это тоже особая тема. — Мне хотелось всего добиться самому. Да и другого выхода не было.

Он немного помолчал.

— Правда, недавно отец вдруг объявился, — сказал Кирилл. — Разыскал меня и теперь регулярно звонит.

— И чего хочет? — спросила я.

— Общения. Я у него, оказывается, единственный сын. Так получилось. При всей его любвеобильности…

— А вы что?

— А ничего, — жёстко проговорил Кирилл. — Раньше я ему был не нужен. А теперь он состарился и вспомнил о сыне. Предлагает ввести в свой бизнес. Но я не хочу от него никаких подачек! И привык всего добиваться сам.

— Надо же как… — я была озадачена.

«Ладно, хватит мучить мужика воспоминаниями, — невольно подумалось мне. — И так видно, что жизнь его не баловала. Это при живом-то отце-олигархе!»

— Кирилл, а вы заметили, что у Вадика синяк на щеке? — вспомнила я.

— Да, заметил, — кивнул он.

— Чувствую, что-то там не то у него в школе… — задумчиво проговорила я. — На днях собираюсь сходить и выяснить… Он вам не говорил, в чём дело? Со мной молчит как партизан.

— Говорил, — улыбнулся Кирилл. — Но я обещал Вадику вам не рассказывать. Он не хочет вас расстраивать.

— Там что-то серьёзное? — всполошилась я. — Может, мне надо вмешаться?

— Не волнуйтесь, обычные мальчишеские дела… — успокоил меня Кирилл. — Вам точно не надо вмешиваться. Мы сами всё решим.

Вот даже как? Оказывается, у них от меня появились какие-то секреты? Мне, матери родной, Вадька не сказал, а чужому мужику — пожалуйста! Прямо обидно. Хотя, конечно, Кирилл не чужой. Но, может, мальчишка не всё может рассказать матери? Ладно уж, подожду немного, если они так просят. Но хоть ещё один синяк увижу — сразу помчусь в школу!

— Вадик очень домашний, не умеет за себя постоять… — с сожалением проговорила я.

— Но вы же не будете его до пенсии защищать! — резонно заметил Кирилл. — Мужчина должен сам решать эти вопросы.

— Да какой он мужчина! — воскликнула я. — Малыш…

— Если будете по каждому поводу вмешиваться, то он так и останется на всю жизнь маминым малышом, — назидательно проговорил Кирилл. — Ещё и навредите ему.

Ишь, учит меня! Он потому так рассуждает, что не считает Вадьку своим. С чужими-то проще! Душа не болит. А если он прав?

Тут позвонил Вадька, лёгок на помине.

— Да, солнышко, — я тут же схватила телефон.

Сижу себе, винцо попиваю, а ребёнок там один!

— Мам, ты скоро приедешь? — с грустью в голосе спросило дитя.

— Уже лечу! — ответила я. — А что такое? У тебя всё в порядке?

— Да. Просто так звоню.

Соскучился! И одному ему неуютно. Он, конечно, неизбалованный и умеет себя занять, но всё-таки ещё маленький, мой козлёнок.

— Сейчас выезжаю. Ты пока спагетти разогрей в микроволновке.

Я дала «отбой». Кирилл всё это время внимательно прислушивался к разговору.

— У вас ведь няня заболела, — вдруг сказал он, — а Вадика надо из школы забирать. Хотите, можем это делать по очереди.

— Ой, спасибо, Кирилл, — смущённо проговорила я. — Но мне прямо неудобно…

— Тогда решено, — заявил он, игнорируя мои сантименты. — Завтра — вы, а послезавтра — я.

На следующий день у Кирилла зазвонил телефон, и высветился незнакомый номер.

— Я слушаю…

— Здравствуйте, Кирилл Андреевич, — раздался взволнованный детский голос. — Это Вадик Мельников… то есть Вадим Мельников…

— Привет, дружище, — обрадовался Кирилл.

У него как раз выдалось несколько свободных минут.

— Ничего, что я вам звоню? — тут же встревоженно спросил Вадик. — Не отвлекаю?

— Очень хорошо, что позвонил, — подбодрил его Кирилл. — Как у тебя дела?