— В этой идее есть резон, — кивнул собеседник.

— Кто-то ведь должен покорить Мата-Таш! — воскликнул академик. — Возможно, искателя там ждут, нет, не сокровища, но интереснейшие археологические находки. Вот почему так важно, чтобы первым в пещеру проник не самодеятельный кладоискатель, а представитель науки!

— Полностью разделяю вашу точку зрения!

— К сожалению, занятость не позволяет мне повторить попытку, — вздохнул Тамм. — Но если у вас, коллега, появятся планы на этот счет, то дайте мне знать, а я, со своей стороны, охотно сообщу вам обо всех особенностях маршрута…

Президиум Академии наук СССР постановил: поиску “снежного человека” быть, большую экспедицию направить на Памир к началу лета, но прежде, еще весной, послать “в разведку” мобильные группы…

Так у ректора ЛГУ появилась реальная возможность “выбить” средства для организации скромной по численности экспедиции.

Почему бы заодно не покорить и расположенную в том же районе Памира “пещеру сокровищ”?

В середине третьей декады марта перевалы были еще занесены снегом.

От Оша — киргизского города, служившего отправным пунктом для всех экспедиций на Восточный Памир, до Мургаба — таджикского райцентра, лежавшего на Памирском тракте, добирались целую неделю, и это еще можно было считать большой удачей.

В Мургабе достали лошадей, запаслись провизией и вскоре отправились к цели путешествия.

Преодолев 30 км горного бездорожья, вышли к озеру Шоркуль, соединенному протокой с “братом-близнецом”, озером Рангкуль, к востоку от которого тянулось заросшее осокой болото (“ранг” переводится как осока).

К югу же уходили боковые ущелья, смотревшие на озеро то высоким причудливым гребнем, то крутым скальным уступом.

Вскоре маленький караван свернул и через 2,5 км достиг ущелья Салакташ.

В торце его левой стены, образованной скальным гребнем, и находилась та самая “пещера сокровищ”.

Здесь и встали лагерем.

К вечеру поднялся штормовой ветер, но до утра стихия успокоилась, и альпинисты без промедления приступили к делу.

Саввон и Старицкий начали подъем по стене, вбивая в расщелины скалы особые крючья и навешивая на них веревочные перила.

За первый день работы им удалось пройти сто метров стены.

Между тем, группа в составе В.Якушкина, В.Потапова, В.Беркова и Р.Прасолова направилась к южному склону, чтобы забросить снаряжение к точке гребня, расположенной непосредственно над входом в пещеру, а в последующем спустить сверху веревку с двойным тросом.

Эта трудоемкая операция потребовала нескольких восхождений.

Во время одного из них погода резко испортилась, и верхней группе пришлось провести на гребне “холодную ночевку”, без палатки и спальных мешков, среди голых камней, у самой кромки крутого склона.

Спустились в лагерь уже утром, и тут повалил сильный снег.

Между тем, Саввон и Старицкий успели навесить веревочные перила до максимально достижимого верхнего уровня, соответствующего высоте “пещеры Рацека”.

Но далее скала становилась нависающей, и продвижение по ней без дополнительной страховки представлялось слишком рискованным.

Кстати говоря, по ходу своего восхождения скалолазы обнаружили на трещинах обрывки волосяных верблюжьих арканов и домотканой грубой материи — кошмы.

Эта находка подтверждала слухи о том, что в старину здесь поднимались некие смельчаки.

— Обсудив ситуацию, мы решили разделиться, — вспоминает сегодня, 52 года спустя, профессор Валерий Павлович Берков. — Ведь нам предстояло выполнить и второе задание, связанное с поисками следов “снежного человека”. Поисковая группа, в которую вместе с Громовым, Саввоном, Прасоловым вошел и я, отправилась к Сарезскому озеру, лежавшему более чем в 100 км к западу от нашего лагеря. Это озеро знаменито тем, что дата его зарождения известна с точностью до минуты. Оно образовалось в результате катастрофического землетрясения в феврале 1911 года, когда в узкое ущелье, по которому протекала река Мургаб, рухнула целая гора, создав плотину высотой более полукилометра и накрыв кишлак Усой вместе со всеми жителями.

Чаша этого огромного озера лежала среди высоких, обрывистых скал, с которых вниз то и дело срывались камни. Снег местами был такой глубокий, что лошади проваливались в него по брюхо. Мы обследовали значительный участок вдоль края озера, но не обнаружили нигде даже признаков жизнедеятельности йети, и после второй ночевки отправились в обратный путь.

Между тем, погода в Рангкульской котловине наладилась.

Якушкин, Потапов и Доброхотов — единственный москвич, включенный в команду по рекомендации академика Тамма — снова взошли на гребень и спустили трос.

Теперь все было подготовлено для решающего броска.

— Утром, 19 апреля, в одной связке с Якушкиным мы поднялись по стене до так называемого балкона, — говорит ветеран Андрей Владимирович Тимофеев. — Якушкин начал аккуратно подниматься по кладке, контролируя каждое движение. Я находился пятью метрами ниже. Последнее препятствие мой напарник преодолевал свободным лазанием в течение сорока минут. Но вот Валентин сделал последнее усилие и оказался в пещере!

Я отчетливо слышал его голос, мы переговаривались все те 20минут, что он находился внутри.

По словам Валентина, “пещера сокровищ” действительно представляла собой небольшой грот, не имевший никаких ходов вглубь горы.

Пол пещеры был загроможден массивными камнями, сцементированными птичьим пометом.

Я спросил его, нет ли оснований полагать, что под этими камнями находится заваленный ход в другую подземную полость?

Валентин ответил, что вести какие-либо раскопки внутри рискованно — балкон может обрушиться.

“Здесь орлиное гнездо с единственным крупным яйцом, но, похоже, брошенное”, — сообщил он чуть погодя.

“Яйцо возьми с собой, — посоветовал я. — Хоть какой-то трофей!”

Затем мой напарник вывесил на кладке красный флаг, как символ победы, и помахал рукой зрителям.

А зрителей-то, между прочим, собралось внизу не менее ста человек. Это были сотрудники биологической станции Чечекты, водители, пограничники, местные жители, явившиеся целыми семьями…

Наш успех они встретили громкими возгласами и аплодисментами.

Кстати, прихваченную из Ленинграда для отпугивания хищных птиц мелкокалиберную винтовку нам использовать так и не пришлось.

Горцы рассказали, что недавно в соседнем районе был крупный падеж скота, и сипы переселились в другие ущелья.

Действуя по принципу “куй железо, пока горячо”, ленинградские альпинисты разгадали тайну еще одной легендарной пещеры — Чорак-Таш, расположенной на 100-метровой высоте вблизи озера Шоркуль. В ее глубине днем словно бы горел некий холодный огонь, заметный даже издали.

В эту пещеру экспедиция поднялась в полном составе.

Оказалось, что в Чорак-Таш имеется сквозное отверстие, через которое проникает солнечный свет, создавая иллюзию холодного свечения.

Чтобы положить конец суеверным страхам, имевшим хождение среди аборигенов, ленинградцы подняли в пещеру девушку-таджичку, которая лично убедилась в отсутствии там “таинственного огня”.

Накануне майских праздников экспедиция ЛГУ отбыла домой.

— В целом, это была очень тяжелая, но в то же время на редкость яркая, незабываемая, эмоционально насыщенная поездка, — констатирует В.П.Берков.

И все же споры вокруг загадки “пещеры сокровищ” не утихают и доныне.

Еще Блещунов зафиксировал слухи, согласно которым в отверстии Мата-Таш местные жители видели архаров.

Но если так, значит, имелся некий сквозной проход, который вел, предположительно, из большой пещеры через толщу горы в верхний грот?

Об этом же писал директор биологической станции Чечекты К.В.Станюкович (кстати, ленинградец и выпускник ЛГУ), который многие годы посвятил изучению Восточного Памира, лично наблюдал за восхождениями Блещунова и группы В.Рацека, а позднее переписывался с Саввоном.

Еще до войны у Станюковича был проводник Мусса Мусатдинов, признавшийся однажды, что знал старика, который в молодости блуждал по подземным проходам большой пещеры трое суток, пока не наткнулся на человеческий череп невиданных размеров, после чего в страхе повернул обратно.