В конце 18 века архитектор Николай Александрович Львов, заручившись поддержкой императора Павла I, построил в Гатчине знаменитый Приоратский дворец — из земли, точнее, из суглинка, который лежит у нас под ногами. Техника «землебита» заключалась в том, что тщательно просеянный, освобожденный от корешков, стебельков и прочих примесей грунт засыпали в специальные опалубки и утрамбовывали почти вдвое против первоначального объема. Затем готовили следующий слой, и так до самого карниза. Для связки между слоями использовали известковый раствор.

По преданию, однажды новостройку, еще не завершенную, осмотрели государь Павел I, великий князь Александр Павлович и его очаровательная супруга Елизавета Алексеевна.

Не утерпев, великая княгиня попыталась испытать прочность земляной стены посредством острого конца своего летнего зонтика. Убедившись, однако, что ее молодых сил хватило лишь на высверливание крошечной лунки, Елизавета Алексеевна воскликнула с немалым изумлением, обернувшись к архитектору: «Я никак не ожидала, мсье Львов, что ваша земляная стена может быть такой твердой!»

Эпизод из хроники строительства Приоратского дворца я привел отнюдь не в качестве агитации за канувший в Лету «землебит», а лишь для того, чтобы ближе подобраться к загадке старой финской дороги, загадке, которая, как представляется, содержит ключ к более серьезным вещам.

Послушайте: если простая грунтовка способна служить так долго, то какой же запас прочности могут иметь дороги, проложенные на основе современных материалов и технологий! Представим на минуту, что наши трассы — бетонные, асфальтированные, гравийные, щебеночные и прочие выдерживают без ремонта, без постоянного латания дыр хотя бы несколько лет. Да ведь при таком допущении просторы нашего отечества, ныне утопающего в периоды распутицы в непролазной грязи, в кратчайшие исторические сроки покрылись бы сетью разнообразных по способу покрытия, но одинаково замечательных по качеству дорог, неподвластных ударам стихии.

«Почему они, наши соседи, обитающие в точно таких же климатических условиях, строят надежно и качественно? — спросил я знакомого начальника дорожного строительства, с которым мы были почти в приятельских отношениях. — В чем загадка?»

«Нет никакой загадки, — пожал он плечами. — Надо в точности выполнять всю технологическую цепочку, только и всего».

«А мы этого не можем?»

«Можем», — уверенно кивнул он.

«Почему же не выполняем?»

Он ответил мне преисполненной таинственности улыбкой.

На рубеже нового века мой товарищ и собрат по литературным мытарствам обменял свою писательскую «фазенду» на «курятник» в другом районе.

С той поры мне не приходилось более бывать на 63-м километре.

Не имею ни малейшего представления о том, в каком состоянии находится старая финская дорога сейчас.

Быть может, запас ее прочности уже истек, и она пришла в полный упадок.

А может, по-прежнему несет свой крест, дивя неравнодушный люд загадочным долголетием.

Полуденный выстрел или парадокс времени

В 90-х годах я жил на Петроградской стороне, недалеко от Петропавловской крепости, и традиционный полуденный выстрел крепостной пушки слышался в моей комнате так громко, словно звучал в коридоре.

Этот выстрел, между прочим, имел для меня и определенный практический смысл.

В тот период режим моей работы требовал от меня выезжать из дома около половины первого дня.

Таким образом, пушка как бы подавала мне сигнал готовиться в дорогу.

Впрочем, в столь эффектном напоминании я не слишком-то и нуждался.

Дело в том, что у меня чуть ли не с детства была способность весьма точно ориентироваться во времени.

Проще говоря, не глядя на циферблат, а лишь ненадолго сосредоточившись, я мог определить с погрешностью не более пяти минут, который сейчас час.

Не могу объяснить, как это у меня получалось, но факт остается фактом.

Так, обнаружив среди дня, что мои наручные часы стоят, ибо я забыл завести их с утра, я ставил стрелки по подсказке внутреннего голоса, и, хотите — верьте, хотите нет, никогда не ошибался. Порой доводилось выигрывать пари на этот счет, безмерно удивляя случайных собеседников. Кое-кто из проспоривших считал даже, что я прибегаю к некоему фокусу, незаметно поглядывая на замаскированные часы. Но в том-то и штука, что никаких фокусов не было. Ведь не «фокусничают», к примеру, парфюмеры, которые воспринимают гораздо больше запахов, чем другие люди. Ну, а у меня имелся дар ощущать ход времени. Только и всего. Притом, что никаких особых преимуществ мне это не давало.

Тем не менее, полуденный выстрел пушки служил мне надежной подстраховкой.

И вот что характерно: обычно я предчувствовал готовившийся в крепости акт.

За несколько секунд до выстрела, если только я не был занят чем-то очень важным, я замирал на месте и шептал про себя: «вот сейчас она бабахнет!»

И точно, от Невы налетал тугой хлопок, а я приступал к своим сборам, отлаженным до мелочей.

Эта размеренность, эта гармония соблюдалась изо дня в день.

То памятное утро не выделялось из общего ряда ничем примечательным.

Впрочем, наступавший день имел для меня несколько иное расписание, чем обычно.

Незадолго до работы, в 12.30., я должен был встретиться в центре города с одним человеком. Эта деловая встреча значила для меня очень много. Вдобавок, я знал, что этот человек отличается исключительной пунктуальностью и никогда не опаздывает даже на минуту, требуя такой же «королевской вежливости» от своих партнеров.

Значит, сегодня мне надо было выйти из дома раньше обыкновенного.

По моим прикидкам, минут через пять-семь после выстрела пушки.

Ладно, никаких проблем!

Запаса времени у меня было вдоволь.

Я все еще хлопотал по хозяйству, когда над Невой раздался знакомый звук.

Впервые в жизни выстрел Петропавловской пушки застал меня врасплох.

Поначалу я решил даже: что-то упало в коридоре.

Но нет, звук сигнальной пушки не спутаешь ни с одним другим!

Да, это был он, полуденный выстрел!

Однако же, на этот раз у меня не мелькнуло и тени предчувствия, что полдень наступил. Напротив, я готов был держать пари, что располагаю еще целым свободным часом. Вот и проиграл бы, сказал я себе. Похоже, сегодня мой внутренний хронометр дал сбой. Скорее всего, погрузившись в непростые размышления о предстоявшей встрече, я утратил контроль за движением важнейшей космической категории. Оттого и возникла иллюзия «исчезнувшего часа»,

«провала во времени», ощущение того, что мой весьма солидный «золотой запас» времени сжался до размеров одного мгновенья!

Машинально я глянул на свои наручные часы. Маленькая стрелка замерла на цифре «восемь». Как это случалось со мной довольно часто, я попросту забыл завести механизм с утра.

Бросил взгляд на настенные часы; они стояли еще с прошлого месяца — закончился заряд батареек.

Перевел глаза на будильник китайского производства, обладавший поистине таинственным ходом. Он то убегал вперед на полчаса, то отставал ровно на столько же. Сейчас будильник показывал 11.30.

Впрочем, всё это уже не имело значения.

Выстрел Петропавловской пушки — вот истинный питерский эталон точного времени!

А это означало, что я катастрофически опаздываю на встречу, и на сборы у меня остаются считанные минуты.

Одевшись в спринтерском темпе, я бросился к станции метро.

Круглые настенные часы в вестибюле «Горьковской» показывали 12.20.

Меня по-прежнему не покидало ощущение пережитого «провала во времени».

По эскалатору я бежал бегом, но всё равно опоздал на пару минут.

Естественно, моего делового партнера, этого фанатика пунктуальности, на месте предполагаемой встречи уже не было. Значит, ушел, эх! Что я теперь буду делать?!

В самом минорном настроении я отправился на работу.

И уже там, к своему непередаваемому изумлению, узнал, что полдень-то еще не наступил!