— Если вопросов нет, то хочу повторить. ПРАВИЛА и ЗАКОН созданы не нами, а потому не нам их нарушать.

- -

Катя повернулась и медленно пошла к выходу, а вслед за ней выскочил и Ярый. Он не мог поверить в то, чему стал свидетелем. Его девочка, малышка, повела себя так, что весь зал замер, слушая кажое произнесённое слово. Более того, Ярый заметил, что большинство в зале было полностью на стороне ребёнка. Люди или кивали её словам или опустили головы в знак согласия. И только четыре или пять человек смотрели с удивлением на Катю, совершенно не понимая, как маленький ребёнок произносит ТАКИЕ слова. Это, пожалуй, можно было назвать шоком. Сквозь защиту, которая прикрывала разум Сергея, до него доносился массовый гул голосов — недоумённых, поражённых виденным и… восторженных.

Схватив девочку на руки, Сергей почувствовал, что его внучку бьёт сильнейшая дрожь. Казалось, колотилось всё её тело. Лицико стало бледным и осунувшимся.

Добравшись до номера, открыл дверь и, аккуратно положив внучку на кровать, сел рядом на пол.

— Ну, малыш, ты и выдала. И как только такое могла сказать? Просто поразительно.

Дед с нескрываемым восхищением и с заботой смотрел на малыша.

— Дедушка, это не я придумала. Олег вчера словно предчувствовал такую ситуацию, и мы отрепетировали несколько разных вариантов ответа. Я выучила слова наизусть, а сейчас всё в голове перемешалось…

Катя приднялась и облокотилась на подушку.

— Деда, а здорово получилось, правда? — и вновь свалившись на постель всем телом, заразительно засмеялась. — У них ТАКИЕ были лица, словно вместо меня бог стоял.

Дед смотрел на смеющуюся девчушку и сам невольно улыбнулся.

— Ты говорила как взрослый человек. Все в зале были именно в шоке от того, что настолько правильую речь слышат от такой крохотули, как ты. Некоторые вроде даже испугались.

— Да, я поймала несколько мыслей, в которых был кошмар. Те люди считали, что во мне находится другой человек…

Катя резко села на постели и продолжила.

… и им было страшно и жутко. А кто просил забираться ко мне в голову? Знаешь, деда, их было больше, чем тех, кого наказала головной болью. Намного больше. Все почему-то считали, что им это можно, а я почувствовала, как меня начинает тошнить, словно трогают грязными руками.

— Милая, пойдём, наверное, в ресторан, а то голодными останемся. Время, которое нам назначили, уже вышло.

— Деда, я не хочу туда идти. Прости меня. Не хочу снова видеть их.

Ярый немного подумал, а потом, посмотрев на девочку, предложил зайти в комнату к родителям.

Вика с Димой через минуту были озадачены тем, что им поручалось принести в комнату еду для Сергея Паловича и Кати. Ярый и сам не желал вновь окунуться в ту атмосферу, откуда недавно буквально сбежал, правда, ему пришлось спуститься с родителями девочки в ресторан. Там уже не было предыдущих посетителей, сидела всего пара человек, но, не желая оставаться, взял с накрытого стола две тарелки, и хотел было идти, но ему предложил помощь Дима, и вдвоём, нагрузив подносы едой, поднялись в номер. Зайдя, Сергей Павлович увидел, что Катя, немного придя в себя, просто отключилась и сейчас сладко сопит, засунув ноги под подушку.

Как бы не жалко было будить ребёнка, но он привёл девочку в чувство, накормил и немного помог с подготовкой ко сну, уложив Катю спать, а сам понёс грязную посуду в ресторан, где его дочь с зятем сидели до сих пор. Присев рядом, разговорились, изредко ловя на себе заинтересованные взгляды немногочисленных официантов, кто стал свидетелем сцены с ребёнком.

Встав из-за стола, решили вернуться в свои номера, но в этот момент в зал вошло два молодых человека и девушка. Вежливо попросив внимания, обращаясь непосредственно к Сергею Павловичу, просили передать ему и девочке извинения как от себя, так и от их НАСТАВНИКОВ. Как вспомнил Ярый, это были именно те, на кого обратила внимание Катя в самом начале и потом отключились от боли.

Первым желанием Ярого было принять извинения, но, увидев в лице одного из парней нескрываемое презрение к нему, как к обычному человеку, мгновенно поменял решение.

Вновь вспомнил уроки Белого и поставил защиту на свой разум. Сейчас у него получилось сделать это практически мгновенно, отметив, что девушка, до этого смотревшая в пол, подняла глаза, в которых царило удивление.

— Молодые люди. Не надо из себя корчить клоунов. Вы не желаете извиняться искренне, тем более ваши, как сами сказали, Наставники, посчитали зазорным извиниться самим, послав Вас. Будем считать, что мы не встречались и Вы свои пожелания не высказали. Вы идёте своей дорогой, а мы своей.

— Слушай, старик, не надо нам хамить. Мы к тебе по-доброму подошли, не вынуждай нас действовать иначе, — медленно, словно цедя сквозь зубы, по-хамски проговорил самый старший. — Судя по всему, ты хочешь стать дебилом, таким же, как и твой выродок? — с презрением бросилпарень и… тут же взвыл от боли во весь голос, осев на пол.

— Ты, дрянь такая же, как и твой наставник. Как смеешь, мрязь, говорить такое человеку, который всю жизнь отдал для защиты твоего спокойствия.

Оставшиеся на ногах резко повернулись к говорившему, и тут же попадали на колени.

— Асах Белых. Прости нас, — прошептала девушка. — Мы не хотели обидеть твоих друзей. — Она, стоя на коленях, поклонилась, достав головой пола.

— Алия, мне жаль, что у твоего отца родились дети, которые не достойны упоминания его имени. Я и твой отец братья по крови, ты это знаешь. Мы с ним неоднократно спасали друг друга. И что я вижу здесь и сейчас… Вы нарушили не только все возможные ПРАВИЛА. Вы нарушили уже второй раз за вечер ОБЩИЙ ЗАКОН, по которому мы живём. Нарушили грязно, бессовестно. К тому же замышляли насилие и это доказательно. Зайдите, ХРАНИТЕЛИ.

В зал, словно ождая сигнала, зашли шесть стариков. Сзади толпились ещё люди, но войти не смели.

Не обращая внимания на зашедших, Белый, а это был именно он, в данный момент мало напоминал Сергею Павловичу известного ему спокойного и уравновешенного человека, с привычной улыбкой на лице и мягкого, заботливого товарища. Сейчас перед Ярым и членами его семьи находился взбешенный мужчина с покрасневшими глазами.

Сделав знак семье Ярого сесть, он обратился к трём, что стояли перед ним на коленях.

— Антор. Ты, хоть и не старший среди Вас троих, но я всегда знал, что ты благоразумен в суждениях и храбр в бою. Почему ты пошёл на это?

— Белый, я был против насилия, пытался отговорить и остановить своих друзей. Они посчитали себя униженными, раз воинов смог отправить в беспамятство ребёнок. Это прилюдно унизило и их НАСТАВНИКОВ, раз те не смогли достойно воспитать учеников.

— Но ты сейчас здесь, а судят о человеке не по его мыслям, а по делам. Я тебя знаю с детсва, ты вырос на моих глазах. Неужели твой НАСТАВНИК Кондрат так и не смог воспитать в тебе достойного человека. Ты, насколько знаю, готовился стать ЗАЩИТНИКОМ? Так?

— Да, Асах, ты прав, — ответил парень, не смея поднять головы.

— Тогда скажи мне. Какое наказание лично ты бы потребовал для тех, кто дважды нарушил за час ОБЩИЙ ЗАКОН, к тому замышлял нанести физический вред ребёнку и его родителю. Отвечай!

Мужчина схватился двумя руками за горло, словно пытаясь оторвать чужие руки, которые его душили.

— Я жду твоего приговора, Антор. Если ты его не вынесешь сам, я приглашу сюда СУДЬЮ. Да, Вы не ослышались. Эта маленькая девочка, которой нет ещё шести лет, СУДЬЯ. Между прочим, которая с лёгкостью справилась с Вами тремя, одними из сильнейших воинов, кандидатов на звание ЗАЩИТНИКОВ. И сейчас считает, что достойны этого звания? Вы, которые решили отомстить малышу за своё унижение в глазах НАСТАВНИКОВ?

Олег говорил, а трое, находившихся перед ним на коленях, вздрагивали после каждого слова Белого, словно их били палками по спине.

Как ни ждали от них ответа, никто не посмел ни то, что ответить, даже поднять голову.

Белый хотел плюнуть на кажого, но удержался. Поднял глаза на стариков.