Ленин встал из-за стола и подошел к окну. Это был его короткий отдых.

За окном мигала огоньками предновогодняя Москва. Какой она будет через пять лет? Через десять? Через двадцать?

Ленин умел отдыхать быстро, и уже через несколько минут он снова сидел за письменным столом и работал.

В этот день 1918 года было очень уж много неотложных дел. Вот почему он так и не смог выбрать время и приехать на елку».

— Отлично! — сказал я Вадиму. — Вот теперь-то мы все и напечатаем.

Вадим стал морским офицером. А мне он недавно написал: «Мечтал я служить на флоте — и служу. Но теперь мои горизонты, если так можно сказать, расширились, и хотелось бы мне со временем сделаться морским историком. Помните мои первые поиски и архивные изыскания? С тех пор мне и полюбилось это дело — рыться в старинных документах, в книгах, беседовать со знающими людьми. Хочу со временем сам писать книги о флоте. И чем больше узнаю о нашей славной морской истории, тем больше думаю: и тысячи книг о ней написать — все будет мало… Разве нет?»

Я все о мальчишках да о мальчишках… А что же, для девчонок и моря нет?

Ох, если бы вы знали, сколько приходит в «Морскую газету» писем от этих самых девчонок…

Все они хотят стать непременно капитанами! Как женщина-капитан Анна Ивановна Щетинина!

Вопрос этот, надо сказать, сложный. И отвечать приходится этим девчонкам по-разному.

Ну прежде всего, что не обязательно быть только капитанами, есть же на море и другие интересные профессии — порой даже и самые необычные. Плавают, к примеру, на научно-исследовательских судах и женщины-биологи, и женщины-физики, и женщины-математики. Многие ходили и в кругосветные плавания!

А радисты? А буфетчицы? А повара?

Когда читаю такие письма, вспоминаю три истории про девочек, которые стали моряками. Расскажу их и вам. Но про штурмана пока подождите…

В Ленинграде меня познакомили с Тамарой Ивановной Кирилловой.

Это была уже пожилая женщина, и была она несколько лет как на пенсии. Жизнь прожила очень интересную. Пятьдесят лет назад решила стать моряком. Девятнадцати лет ушла в свой первый рейс уборщицей — была такая должность в тридцатые годы на судне. Через два года она уже была матросом первого класса.

В 1933 году Тамара работала на теплоходе «Смольный». На подходе к ночному городу Гамбургу на «Смольный» затребовали лоцмана.

Старый разговорчивый немец в потертой кожаной кепочке ловко поднялся на мостик и огляделся. У штурвала стояла Тамара.

— Где вахтенный матрос? — спросил лоцман капитана.

Тот кивнул на девушку.

— Мой бог, — сказал лоцман. — Я провожу корабли к Гамбургу уже тридцать лет. Я не имел претензий от капитанов и фирм. Русские решили пошутить со старым лоцманом? Фрау на руле. Да мы столкнемся с первым же встречным лихтером, или сядем на банку Птичьей отмели, или произойдет еще что-нибудь скверное… Я добропорядочный немец. Я дорожу своей репутацией…

И еще много чего он говорил.

А Тамара Кириллова стояла у штурвала и ждала лоцманских указаний.

— Я не поведу ваш теплоход, пока мне не дадут настоящего рулевого, — сказал лоцман.

— Другого рулевого не будет, — спокойно ответил капитан, раскуривая короткую трубку и предлагая кисет с отличным турецким табаком лоцману. — И потом, этот рулевой достаточно опытен, чтобы идти Кильским каналом.

Лоцман понюхал табак, покачал головой и достал свою трубочку.

Понял, что другого рулевого не будет. Говорил он теперь просто для поддержания своего высокого морского достоинства.

— Что должна знать женщина? — объяснял он капитану. (Теплоход меж тем медленно входил в устье Эльбы.) — Женщина должна знать три вещи — киндер, кюхе унд кирхен. По-русски это значит — дети, кухня и церковь. Так говорил наш великий Бисмарк! Фрау на руле… Это совершенно невозможно… Полрумба влево, рулевой!

…В Гамбурге, сходя с теплохода, лоцман поправил свою потертую кепочку, которую он, исходя из похвальной немецкой аккуратности и бережливости, носил на море тридцать лет, и попросил перевести рулевому Тамаре, что он весьма сожалеет обо всем, им сказанном, и что фрау — настоящий моряк! И он поднял вверх большой палец и сказал: «Гут!»

Все вы, наверное, слыхали о немагнитной шхуне «Заря»? Шхуна эта единственная в мире, потому что построена она так, что железа в ней очень мало. Все, что можно, сделано из бронзы, меди, латуни и пластмассы. Это чтобы железо не мешало работе точнейших магнитных приборов, которыми ученые исследуют магнитное поле Земли. А как железо действует на такие приборы, вы должны помнить по роману Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан». Перечитайте-ка те страницы, где негодяй Негоро подсунул под компас топор, и припомните, что из этого вышло.

Так вот. Когда шхуна «Заря» стояла в австралийском порту Фримантл, на борт ее поднялись несколько пожилых женщин.

— Мы бы хотели видеть русскую женщину Наташу, которая плавает на вашем парусном корабле. О ней так много пишут в наших газетах.

— Это можно, — сказал капитан. — На полуюте, позовите Русанову!

Не подумайте, что Наташа Русанова числилась ну, скажем, помощником капитана. Или штурманом. Или рулевым. Нет. Наташа — инженер-радиофизик. Об этом тоже писали австралийские газеты. И еще газеты писали, что русская девушка получает такую же зарплату, что и мужчины. И это для австралийцев было тоже удивительно, потому что в Австралии женщины получают половинную плату по сравнению с мужчинами.

— Меня зовут тетушка Бидди, — представилась Наташе одна из пожилых дам. — Мы из Лиги австралийских женщин. И мы очень рады вас видеть — бесстрашную и красивую русскую девушку. Мы хотели бы сделать для вас приятное. Это в обычаях нашей страны. Назовите то, что вы очень желаете, чтобы вам подарили, и мы сделаем все возможное, чтобы вы получили это.

И пожилые седые дамы закивали головами: «Да, мы сделаем все возможное».

Далеко за волноломом шумел прибой, и ветер раскачивал неведомые Наташе розовые деревья на австралийском берегу. Дамы, которых было странно видеть на палубе шхуны, вежливо ждали ответа. И тогда Наташа улыбнулась и сказала:

— Я всегда мечтала о настоящем бумеранге. Бумеранге, который возвращается.

И тетушка Бидди отошла к своим дамам, и они долго советовались. Очень долго советовались, и, наконец, тетушка Бидди сказала Наташе:

— Хорошо. Пусть это будет бумеранг.

Шхуна ушла дальше, в Индийский океан, и Наташа забыла о тетушке Бидди и о бумеранге. Она и не знала, как нелегко в Австралии достать настоящий бумеранг. Ведь то, что обычно дарят туристам, — это фабричная поделка…

Наташа и не знала, что в это самое время старый добрый знакомый тетушки Бидди, художник Френк, пробирается на северо-запад Австралии, разыскивая племя варрамунга, обитающее в Красных Холмах…

И если шхуна уходила все дальше от Австралии, то художник Френк забирался все глубже и глубже в дебри лесов в поисках племени, которое еще умеет делать настоящие бумеранги.

Потом «Заря» вернулась в Ленинград. Прошло много месяцев, и однажды Наташа получила посылку и письмо. В посылке был бумеранг, сделанный кремневым ножом из крепкого дерева. А в письме тетушка Бидди написала: «Мы очень рады, что смогли исполнить ваше желание. Быть может, вам будет интересно узнать. В Австралии известен бумеранг для убийства людей — это «килие», бумеранг, который не возвращается. Таких у нас в Австралии давно уже не делают. Мы посылаем вам настоящий бумеранг, бумеранг, который возвращается. Пусть он вам напоминает об Австралии…»

И много позднее Наташа узнала, что ее подарок — большая редкость и что точно такие бумеранги были подарены в разные годы двум уважаемым и высоким гостям — президенту Америки Теодору Рузвельту и английскому писателю Сомерсету Моэму.