И она вдруг принялась рассказывать Даше про всё-всё, что наболело. Про маму, бабулю, про тётю с дядей:

– Мы в деревне были местной интеллигенцией, – говорила она. – Чем-то вроде местной элиты. Нас уважали. Бабуля была в молодости учительницей в соседнем большом поселке, тётя моя тоже по её стопам пошла, а мама там же – библиотекаршей. Мама и бабуля даже и говорили, ну, речь у них интеллигентная такая, правильная, и у тёть Тони с дядь Петей тоже. А училась тёть Тоня в Москве в педагогическом, и с дядь Петей там познакомилась, он доцент был. Свадьбу в деревне играли, я помню, малышкой я тогда была, но помню. Весело было!

Снова подошёл официант, на подносе дымилась форель, обложенная овощами. Вера отметила про себя, что он красив и грациозен. Парень поставил на стол тарелки, графинчик с водкой, рюмки.

Вкусная еда и выпивка развеяли тяжёлые Верины мысли. Она повеселела. Взглянула на жующую Дашу, и спросила:

– Слушай, а что ты с Машей никак не помиришься? Что случилось-то?

Даша на миг перестала есть, боднула воздух головой с разноцветными вихрами, и сказала:

– Машка как болото – то на изумрудных кочках цветочки и клюква, то – сырость, чавкающая грязь, комары, жабы, трясина.

– Как же ты с ней дружила? – спросила Вера.

– Собирала клюкву, пока на жабу не наступила. Наливай. Тост: чтобы не было в жизни болот с жабами.

– Знаешь, я хочу забрать у неё свою игрушку. Ну, ту собачку, помнишь, ту, её Алиса подарила Маше. Она для меня важна. Как память. Маську.

– Вот ещё тост, – сказала Даша. – За помин Маськи. Её порвала в клочья Машкина Герма. Жуткая псина, дракон!

Вера поперхнулась водкой и закашлялась до слёз. Даша принялась стучать ей по спине.

– А я к тебе с огромной просьбой, – сказала она. – Всё ждала удобный момент, чтоб сказать. У меня в квартире ремонт, ужас что творится, просто невозможно! Я поживу у тебя пока, ладно? Спасибо, я знала, что ты согласишься! – воскликнула она, не дожидаясь ответа.

Мимо прошёл официант с подносом. Он подошёл к соседнему столику, и поставил на него тарелки с салатами. За столиком сидели женщина в ярком макияже и модной блузке, и девушка в монашеском облачении. Они тихо беседовали.

– Ты представляешь, – говорила женщина. – Реклама смартфонов, люди так зависимы, дарят смартфоны детям, даже малышам! А те шарят в инете, и сколько случаев! Вот на днях пятилетняя девочка нашла в инете сайт, как стать феей огня, и сделала всё по инструкции: включила плиту, напустила газа, и зажгла спичку. Взрыв! Ожог -семьдесят процентов кожи! В «Новостях» показывали. Интервью брали, она говорит: «я всё равно летать хочу, летать, и больше ничего». Наверно, стюардессой будет. Если вырастит. Там ещё сайт самоубийц для подростков. Жуть! А у нас во дворе малышка со смартфоном гуляет, страшно за неё!

– Не волнуйся, мамочка, Бог всё управит, – сказала девушка в монашеской одежде.

(экстрим мини-роман)

– Привет, – сказал климакс, и игриво подмигнул.

– Ой! Вот это прикол! – она даже присвистнула. И тут же глянула в зеркало. То, что увидела, порадовало. Золотистая шатенка с блестящими глазами цвета летнего неба. В общем, климакс её не испортил. Досаждали приливы, но внешне это выглядело даже неплохо – ярко розовели щёки и набухали губы. Подруга даже сказала как-то: «Ты что, губы накачала?»

Правда, она начала полнеть – но это тоже понравилось: у неё всегда была угловатая худоба, что-то подростковое во внешности, а теперь она женственна, грудь появилась, бёдра. На неё стали чаще заглядываться мужчины. Были ещё всякие неприятные мелочи из-за этого климакса, будь он неладен, но она не обращала на это внимание.

Она вертелась перед зеркалом и пела:

– Ну и ладно, ерунда! Не мешают мне года. Милавина Полина отчаянно красива! Полина-Лина-Лина!

В распахнутое окно врывались оранжевые волны солнца, трепетали на тёплом ветру бликующие листья деревьев. Ранняя весна яростно рвалась в душу, наполненную какой-то животной радостью до самых краёв. Почему ей так радостно? Она слышала не раз, что обычно женщины очень остро переживают климакс, считают его чем-то болезненным, будто бы даже ключом к начинающейся старости. Видимо, это что-то психологическое. Или психопатическое. Она ничего подобного не ощущала. Ей было весело и легко, она была в расцвете красоты и счастья. Впрочем, счастья пока ещё не было, было лишь смутное предчувствие. Она весело кружилась по комнате под страстную песню Тото Кутуньо. Легкий халатик распахивался внизу на круглых глянцевых коленках, и её это, почему-то, смешило. Волосы распушились, разлохматились оттого, что она весело встряхивала головой. И в эту пушистую башку лезли всякие ненужные мысли: лечите душу ощущениями – сказал однажды Оскар Уайльд. Не плыви по течению, не плыви против течения, а плыви туда, куда тебе нужно, – сказал кто-то ещё. А я так и делаю, ха-ха-ха, – прыгала она. И, вспомнив какие-то ещё изречения, пропела:

– Женщину красит возраст, если она знает, что с ним де-е-ела-а-ать!

А она знает, знает, что с ним делать, со своим замечательным возрастом – получать пенсию и… и… ну, ещё не придумала пока. Чем старше скрипка, тем слаще музыка! Это изрёк кто-то очень мудрый, видимо, мужчина, хорошо разбирающийся в женщинах. Какой-нибудь мудрый плейбой. И она сразу же представила его себе. Да, хорош, очень даже, а какая глубина в глазах, зеленовато-синевато-лиловых, проникновенных, умных, понимающих всё, с весёлыми искорками! О, она уже любит эти глаза, это лицо – какое благородство линий! Это литое тело! Эти густые серебристые волосы! Эти сильные руки! Ему лет пятьдесят восемь, или шестьдесят, но возраст его только красит! Как жаль, что она никогда не встречала его, ни разу в жизни, но он где-то есть, ладно, пусть. Не важно.

Когда-то, в бурной и непредсказуемой молодости… Нет, молодость у неё сейчас, а раньше была юность… Столько романов было, и всё не то. И парни не те. Вот ощущение было всегда, что не её это чел, что – не родная душа, чужая какая-то. Замуж вышла поздно и спонтанно, скорее из любопытства, и потом, конечно, развелась. Не сразу. Ну, вот не то, всё не то. И в любви ей объяснялись не так, и предложение делали как-то нелепо. Ха-ха! А однажды, недавно, позавчера – она видела потрясающий сон: что тёплая южная ночь нежно окутывает её тело, вот она встаёт с постели, выходит на лоджию, и диву даётся: небо как тёмный и одновременно яркий шёлк, неистово сияют звёзды, такая красота невероятная, запахи моря и южных цветов каких-то! И вдруг рядом с ней появляется мужчина, и такой он родной, такой близкий, такой любимый и любящий, она его сразу же узнала, хоть никогда в жизни не видела раньше! Она прямо обомлела, и так ей вдруг хорошо, так спокойно и радостно стало!

– Какая ночь, какие ароматы необычные! – сказала она ему, замирая.

И завязалась беседа. Голос у него был мягкий, глубокий, родной! Они говорили обо всём, и о жизни, и о деревьях, и о ней, Полине… И о Вселенной… Он её, Лину, понимал лучше, чем она сама себя. Он её чувствовал. И Лину захлестнуло чувство абсолютного счастья! Она позвала его в комнату, но он вдруг сказал:

– Мне пора уходить.

– А когда вернёшься? – спросила она.

– Прощай! – ответил он.

– Почему «прощай?» – удивилась она. – Ты… ты…

Но она уже знала. Это – всё! Конец! Сердце сорвалось и ухнуло вниз, в пропасть…

Лина даже не успела спросить его имя. Обернулась, а его уже нет. Исчез. Она проснулась в полном отчаянии. На подушке лежал обрывок газеты с цифрами 0442. Видимо, сквозняком принесло – июль, жара, окна нараспах. Она стряхнула бумажку на пол. Отчаяние раздирало душу в

клочья. Она села в постели и бурно разрыдалась. Плакала долго, надрывно, яростно.