– Ты знаешь, мне даже нравится, что ты защищаешь мою жену.

Мне были непонятны его слова. Обычно жалуясь, люди ждут понимания и поддержки, я же не могла дать этого Павлу, но, тем не менее, ему нравилось это мое качество «всем находить оправдание и всех понимать». И мне иногда казалось, что Паша намеренно рассказывал истории, просто чтобы протестировать меня.

Я очень любила современную музыку, и для меня Паша закачал в свой автомобиль популярные хиты. Лена с Дашей, его секретарши, сказали Паше, что он завел себе молодую любовницу. Когда он рассказывал мне это, то хитро посмеивался. Но я тогда не понимала, почему именно он посмеивался – потому, что я старше его, но меня заочно приняли за молоденькую, или же потому, что меня назвали его любовницей.

Секретарша Павла, Лена уже давно стриглась и окрашивалась у меня, еще до того, как стал обслуживаться Паша. Лена была маленькой, щупленькой замкнутой женщиной, красивой ее назвать было трудно.

Еще у Паши работала Даша, она тоже стриглась у меня. В отличии от Лены, она была очень разговорчивой и приятной женщиной с длинными черными волосами и карими глазами. От Павла я знала, что Лена трудоголик, а Даша любит отлынивать от работы. Он иногда возил их по очереди в Одессу, водил по ресторанам, объясняя это тем, что людей, которые имеют доступ к твоим деньгам, нужно держать как можно ближе.

Паша продолжал жаловаться на свою жену, и я как-то не выдержала, сказав:

– Слушай, если тебе с женой так плохо, ты всегда жалуешься и отпуск свой ты проводишь с секретаршей, а не с ней, так почему ты не разведешься?

– Знаешь, я столько раз хотел развестись. Влюбляюсь в женщину, думаю – разведусь и женюсь! Но проходит месяц, и любовница начинает меня раздражать. И так постоянно! Анна сама часто подает на развод. Она подает, а я все улаживаю. Так и живем.

– А зачем ты все улаживаешь? Паша, если она опять предложит тебе развод, ты соглашайся! Могу поспорить, что она этого не сделает, она не разведется с тобой.

Паша недоверчиво посмотрел на меня, но ничего не ответил.

Женился Паша по залету. Ему было 20 лет, Анне же 27. Невысокая блондинка с русыми волосами, с красивыми голубыми, как небо, глазами и широкими скулами. Паша не верил, что такая как она, может быть с ним.

Еще когда встречались – уже тогда они часто ссорились, расходились, сходились, опять разбегались. И через полгода после очередного разрыва отношений Анна позвонила Павлу, попросив подрезать деревья в ее саду. Так он с ней и остался.

Анна забеременела, но Паша не сразу решил жениться. В поликлинику Анна попросила Павла пойти вместе с ней, планировался осмотр на УЗИ. Она зашла в кабинет, через время вышел врач, чтобы позвать Павла. Врач назвал его фамилией Анны, и тогда Паша решил жениться, чтобы ребенок был на его фамилии. Но спустя время понял, что это, возможно, была ловушка для брака, ведь можно было просто дать ребенку свою фамилию.

Расписался Паша тайно, не сказав своей маме ни слова. После росписи они с Анной пришли к ней и рассказали, что расписались. Мама очень расстроилась и сказала в сердцах:

– Будете всю жизнь жить как собаки!

Так все и случилось. Но вовсе не из-за слов мамы Павла. Просто она была очень мудрым и проницательными человеком. Свекровь не вмешивалась в жизнь молодоженов, но и особой любви к невестке не питала. У Анны был сложный характер, людей она делила лишь на плохих и хороших. Люди, которые не разделяли убеждений Анны, были плохими, а люди, которые соглашались с ней во всем – хорошими. Когда Паша отказывался делать то, что хотела Анна, в него летело все, что попадало ей под руку. Однажды произошел скандал между молодыми, на кухне они были не одни, но даже присутствие свекрови не остановило Анну – в Пашу полетел нож, от которого он увернулся, и нож чуть не попал в Аню, Пашину сестру.

Как-то Паша позвонил мне и сообщил, что жена родила дочь, и я первая, кому он сообщил эту новость, первая, с кем он хотел поделиться. Паша говорил, что хотел сына, потому что с его сыном Артемом не получилось быть близкими. Анна всегда настраивала его против Павла, и ей это удавалось.

Я возражала Павлу. Я говорила, что он просто не понимает. Папы всегда хотят сыновей, но дочек любят больше. Дочки тянутся больше к папе, чем к маме. Я рассказывала Паше о своей Даночке.

Когда она была маленькой, Дана всегда залезала к нам с Витей в кровать и не разрешала мне даже дотрагиваться до ее папы. Она выгоняла меня с подушки, на которой они лежали с Витей. Я говорила Паше, что дочь будет на его стороне, но он сомневался. Он рассказывал, что не понимает отцов, которые моют своих дочек.

– Как можно мыть девочку? – возмущался Паша.

На что я ему возражала, сказав, что он как миленький будет купать свою доченьку и будет любить ее больше всех, и она будет защищать его перед женой.

Как-то Паша пожаловался на Анну, что она купила дочке кроссовки за кучу денег, а малышке было всего лишь полгода. И зачем ребенку в таком возрасте вообще обувь?

Я сказала Паше, что Анна просто сумасшедшая мама. Паша очень обиделся на мои слова. Я не ожидала от него такой реакции и начала объяснять ему, что все мамы, у которых дочки, немого сумасшедшие. Я рассказала Паше, что на выпускное платье для Даны я уже собрала 10 000 гривен, а это в то время была огромная сумма, свадебное платье стоило дешевле. И Павел успокоился.

Я ехала на велосипеде домой. Зазвонил телефон, я взяла трубку, это был Паша.

– Оглянись, я еду за тобой, сворачивай вправо, хочу тебя с кем-то познакомить!

В машине сидел Паша, держа на руках свою дочь Машеньку. Девочке было месяцев восемь, она была худеньким, подвижным ребенком. Я из вежливости поиграла с ней, но только из вежливости – чужие дети особых эмоций у меня никогда не вызывали, разве что они были пухленькими и красивыми.

В нашем салоне обслуживалась одна клиентка, жена начальника МРЭО Катя. Катюша была блондинкой с красивыми серыми глазами, шикарной улыбкой, просто изящная красивая женщина, всегда веселая и юморная.

Обслуживалась она у всех у нас: у Жанны делала бровки, у Ларисы ноготки, у нас с Алей укладку. На праздники она часто приносила нам всякие деликатесы: лягушачьи лапки, торт с черносливом. И все, что она приносила, было творением ее рук, и ничего подобного я никогда не пробовала. А я была человеком привередливым в еде, сладости ела выборочно и мало, только то, что мне нравилось. Бисквитные же торты я вовсе не ела.

Но выпечка Кати мне запомнилась навсегда. Каждый торт, каждый пирог был шедевром. Мы обожали нашу Катюшу, которая стала нам больше, чем просто клиентка. К нам в салон стал приходить и муж Кати, он обслуживался у Ланы, мастера маникюра. И через какое-то время мы узнали, что Лана стала его любовницей. Узнав эту новость, весь салон гудел и возмущался, и не только салон – весь город!

Жанна не могла успокоиться:

– Как можно было есть за одним столом с Катей, пить вместе и спать с ее мужем?

Будучи женщиной справедливой и со своими принципами, Жанна решила откровенно поговорить с Ланой. Но разговор не получился. Лана резко ответила, что ее жизнь – это ее личное дело, и она никому ничего не обязана объяснять.

Жанна была подавлена случившимся и перестала общаться с Ланой несмотря на то, что они были не только подругами, но и родственниками.

Однажды Паша спросил:

– Ты думаешь обо мне, когда я не рядом?

– Когда я еду по городу и вижу машину с твоей базы – тогда я вспоминаю тебя, – сказала я Паше. Но на самом деле я часто думала о нем.

С Пашей мы все чаще виделись и общались. И как-то он наклонился и губами прикоснулся к моим губам так нежно, что я не отстранилась. Паша своими губами ласкал мои губы медленно, словно вечность у нас была впереди. Потом он на мгновение проник языком внутрь. Теплая волна возбуждения разлилась по всему моему телу, потом проникновения стали учащаться, и вот мы слились в поцелуе, который длился бесконечно.

Этот поцелуй отличался от поцелуев моего мужа, от поцелуев водителя со скорой помощи. Я чувствовала слабость и негу в своем теле. После поцелуя говорить ничего не хотелось, и я не понимала, почему я позволила себя целовать.