– Пельмень, не гони порожняк – прервал его Серега-Болт, – тут то ли мотня порватая, то ли масть наклевывается, свети ближе – кумекать будем!

Болта Пельмень очень уважал, заткнулся, подобрался ближе и стал вникать в разговор. Случилось нечто экстраординарное, и по всему было понятно, что это произошло пока Пельмень был в подвале. Весь город накрыло каким-то излучением, которое отрубило до черта народу. На дорогах аварии, перебиты линии электропередач, связи нет, хаос. А где хаос, там и возможности для предприимчивых людей, не обременённых общепризнанными моралями. Назревал также и передел сфер влияния, в районе действовала еще одна группа – Сашки Лысого, парни серьезные и с ними банда Болта закусывалась часто. По оперативной информации босса, Лысого произошедший катаклизм исключил из этого мира, и мазом у них теперь должен стать правая рука Лысого – Сеня, а тот фраер на катушках и мозгов кот наплакал. Если правильно держать мазу на сходке можно дружину Лысого подмять, главное с Сеней разрешить вопрос, а это скорее всего порешить, но порешить надо по праву. Тут вся надежда на Болта, развести лоха ему как два пальца, а по понятиям цепануть, да загнать Сеню в бутылку – вполне осуществимо.

На то и накумекали. Серый определил парламентера и отправил восвояси для назначения сходки, братва же рассредоточилась по району для сбора данных, при этом Болт объявил сухой закон и чтоб все были паиньками. Если кого примут – это сейчас прямой ущерб обществу, а за такое кидалово можно и на перо попасть. Пельменю выпала точка у рынка, где промышляли моровы канальи, то бишь цыганки.

Николай отправился немедля, день уходил в закат и следовало поспешать. Правда торопился он зря, так как его объекты отсутствовали. Послонявшись около рынка, но так и не выведав никаких особых поводóв, отправился он в обратку, до болтовой хаты.

Часам к восьми собрались все, последним вернулся парламентер. Сходку определили на утро на пустыре, считающимся нейтральной зоной, на окраине города.

– Кто рано встает, того и куш ждет! – потирал руки от волнения Болт, – давай братва – докладай!

Сбор оперативной информации с разных уголков города позволил выстроить следующую картину мира: полный обрыв связи, повсеместная разруха, бригады МЧС тушат пожары, мусора отлавливают мародеров, военные разбирают завалы и пытаются наладить связь с центром, горожане – кто близких оплакивает, кто ищет, кто просто затихарился, кто-то из простых сориентировался и теперь обносят торгашей. Выяснили и подробности смерти Лысого – он ехал в машине, за рулем сидел Сеня, когда вспышка его и вырубила. Сеня по ходу свалился кулем в пол, без управления машину повело прямо под кузов грузовика и натурально сделало из сеневой бэхи кабриолет, а из Лысого – всадника без головы. Сам Сеня даже не поцарапался, только башки по ходу у него тоже не стало – наглухо отморозился, кореша вальнул за просто так, братва ропщет, но за глаза – боятся. В общем ситуация складывалась положительно для Болта и его кодлы. Пожрали, да разошлись по домам, чтоб как следует подготовиться к утренней сходке.

На сходке обе банды собрались в полном составе. Пустырь хорошо продувало, да и по утру было прохладно, солнце только-только начинало греть.

Болт, как и следует, держал мазу за то, чтоб бандам схлестнуться в одну под его сильной и умелой рукой. Обе стороны согласно кивали головами, Болт стелил мягко и про сплоченность, и про открывающиеся перспективы, и даже рисовал картины полного охвата города под их влияние. И всем все нравилось, кроме Сени. Тот багровел и бледнел попеременно. Когда же Болт закончил свою речь, Сеня каким-то образом взял себя в руки и злобно процедил:

– Не обрыбиться тебе, сука! Лысый – корешь мой был и правильный фраер! Под ним ходить не в падлу было, а ты босяк и права на масть за тобой нет!

Стало заметно холоднее от этого голоса, Пельмень понял, что сейчас придется драться, по уговору стволы на сходку не брали, пользовали холодное оружие и кулаки. Начали сходиться стенка на стенку, да так уж вышло, что первыми и единственными в бой вступили Болт с Сеней, братва Лысого особо и не спешила впрягаться за отморозка, что вполне устраивало Серого.

Оба бойца были в одной весовой категории, подтянутые и жилистые бугаи. Сначала была проба сил, ну чисто бокс, это была излюбленная манера для Сени. Раздавались смачные удары, рожи окрасились первой кровью, Болт бил хладнокровно и большей частью старался или блокировать или уворачиваться от тяжелой руки противника, тот начинал все больше яриться и от того допускал ошибки на ровном месте. Внезапно Болт отскочил, выйдя из зоны клинча и начал работать ногами, что у него получалось куда как бойче. Мощный удар с вертушки в голову отбросил Семена на землю, тот каким-то чудом не вырубился, откатился и с криком бросился всем телом в живот Болта. Да не тут-то было, Болт просто пропустил его мимо себя, и Сеня позорно рухнул обратно на землю, запнувшись о булыжник.

Болт уже практически начал праздновать победу, когда Семен подорвался с земли с бешенным лицом, при этом валяющиеся вокруг камни со всех сторон пулей полетели в Болта.

Болт и еще пятеро бойцов, стоящих за ним на линиях атаки упали замертво, пронзенные насквозь. Все ошалело смотрели на Семена, а тот не менее ошарашенно смотрел на свои деяния.

– Ну вот так мы и встали под крыло Семена, Болта жалко, но да против таких чудес не попрешь, по крайней мере желающих не было. – закончил свой рассказ Пельмень.

– Даааа, не хило…

– Не веришь, что ли? – обиделся Пельмень.

– Да нет, Коль, я-то очень даже верю, собственно, я и зашел тебя предостеречь о чем-то подобном. Это все из-за той вспышки – все, кто в обморок свалился – изменились, стали этакими суперами, все по-разному, кто-то еще не осознал, а кто-то, вот как твой Сеня, случайным образом уже обнаружили свой дар. – ответил Ярослав.

– Мать-перемать, это ж таких кругом-то полно, значит?

– Ну да, так что держи ухо в остро, а хвост пистолетом. Пойду я, брат, до Витали еще хотел заглянуть… – начал подниматься Ярик.

– Ты че до тюряги попрешься, это ж на другом конце города! – удивился Николай.

– В смысле, при чем здесь тюряга? – настала очередь удивляться Ярослава.

– Дак приняли его, недели две как, собственная безопасность его закрыла, грешки за ним какие-то нашли, повязали, чуть ли не на месте суд провели и отправили в места не столь отдаленные, все очень просто и быстро. Проштрафился видать Виталька перед кем-то из шишек…

– Вот оно как… – протянул Ярослав, – ну тогда я к своим на дачу, пережду пока все устаканится.

Распрощались, Ярик вернулся в свой подъезд, выкатил велосипед и отправился в обратный путь, здесь делать было уже нечего. Желание принять участие в восстановлении города полностью пропало, поэтому он стороной объехал достопамятную улицу с ремонтными бригадами и был таков.

Встал Иван с петухами, злой и не выспавшийся, всю ночь его донимал толстый капитан в крови, он то тыкал в него пальцем, то тем же пальцем грозился и приговаривал: «Изыди, демонское отродье, а нет, так я сам тебя ИЗЫДУ!!!»

Глянул статистику на еще работающем браслете и горестно вздохнул: глубокого сна ноль часов, пять пробуждений. На улице уже светило. Иван пожелал петуху поскорее попасть в суп и пошел на утренние процедуры до нужника и рукомойника.

Ночные кошмары после омовений совсем отступили и можно было заняться хлебом насущным, ну или что там осталось в подвале. Электричество так и не подали, потому он зажег керосинку, откинул крышку подпола и полез по деревянной лестнице вниз, стараясь не обжечься и при этом не уронить лампу. Рейд и опись показали, что солений и варений было в избытке, картошки два мешка, морковки и лука – по ведру.

– В общем, жить можно, – сказал сам себе Иван, развернулся, ударил руку и уронил лампу.

Лампа удачно упала стеклом на твердый пол, оно разлетелось, отклонив траекторию движения корпуса и, еще горящий фитиль, а также небольшой шлейф керосиновых капель аккуратно подожгли Ивану штанину.