— Хей! Я готов! — послышалось со стороны дома.

Бажена обернулась и увидела, как Златоуст встал гордо, руки в боки, готовый к свершениям. Позади Осока странно дрогнула и схватилась за локоть.

— Хорошо, — громко отозвался Нидахасай. — Тогда расправляй крылья и попробуй взмахнуть ими, поймать ветер. Он сегодня несильный, отнести не должно, но точно поднимет!

Кивнул Златоуст и растопырился. Бажена едва тут же прыснула смехом.

— Ты бы еще больше задницу отклянчил! — вскрикнула она, заливаясь хохотом.

Ей вторила хихикающая Солнцеслава. Бажена неожиданно осознала, что частенько их шутки-прибаутки обеих смешили. Бажена впала бы в ступор, если бы ее не окликнули:

— Посмотрим, как ты полетишь, Бажена! — повертел в ее сторону хвостом Златоуст.

— Смейся-смейся, сам не упади!

— Спорим, не упаду?

— Да давайте уже! — воскликнула вдруг Осока. Когда на нее все обернулись, она смущенно уставилась в пол. — Чем быстрее разберемся, тем лучше.

Она взметнула взор на Златоуста. Бажена про себя улыбнулась, но ничего не сказала.

— Т-тогда… Я пош-ш-шел… — растерянно прошепелявил Златоуст, озадаченно глядя на Осоку в ответ.

Взмах — и Златоуст в воздухе. Второй — и Златоуст выше в воздухе. Бажена открыла рот и, удивляясь, вскрикнула:

— Давай, Злат! У тебя получается!

Он почти ровно остановился на месте, но тело его дрожало. Полет его — а точнее парение на месте — получалось почти удачно, если бы он не выглядел так неуклюже. Но! У него выходит. А разве не это ли главное?

Рядом с Баженой остановились две маленькие ножки. Она почувствовала их прикосновение к земле каким-то новым чувством, непривычно отдавшимся внутри. Обернувшись, Бажена заметила, как, сложив ладошки у сердца, Осока смотрела на Златоуста. Сердце Осоки так глухо стучало, что ухо невольно ловило его барабанный отыгрыш.

Сам Златоуст глядел себе на ноги и, видимо, не мог поверить тому, что с ним творится. Он то крутился на месте, то переворачивался, но оставался на месте и заворожено смотрел на себя.

— Попробуй взмахнуть еще раз! У тебя хорошо получается! — воскликнул наконец Нидахасай, до этого преспокойно наблюдавший.

— У меня… У меня не полушится! — вновь волнение Златоуста дало о себе знать.

— Получится. У тебя же сейчас получается. Мы все видим. Да, ребятки? Все видим?

Бажена усиленно закивала. Солнцеслава захлопала в ладошки, а Лун выдал кроткое «Да, Златоуст, хорошо выходит». Осока же скромно кивнула, сердце ее стало стучать слегка слабее.

— У меня есть свидетели, Золотые Уста, — усмехнулся Нидахасай. — Значит, правда все-таки за мной.

На такое обращение растерялся Златоуст, но собрался-таки с силами. Взмахнул крылами, да посильнее. Слишком сильно.

Занесло Златоуста в ближайшую ветку, и покатился он кубарем вниз. Благо, подстилка под ним сомкнулась, и падение его было мягким.

Бажену аж снесло под ветром, с которым усвистела к Златоусту Осока. Оказавшись рядом с сухой травой, та юрко нырнула в кучу, скрывшись там с головой. Очнувшись, Бажена тоже заторопилась к упавшему другу. Не зря же Осока так сорвалась! За ней поторопились и Солнцеслава с Луном, и Нидахасай.

Подобравшись, Бажена застала прекрасную картину: Осока вытянула к Златоусту руку, из ее пальцев торчала склянка с зеленоватой жижей, а Златоуст схватил ладонь вместе со склянкой и уставился Осоке в глаза, да так пристально, что Осока в смущении застыла.

— Не надо. Я зверец, потерплю, — мягко улыбнулся Златоуст, не отпуская руки Осоки. — Тем более, на Росомахах раны заживают…

— Намного быстрее. Знаю, — буркнула та, не выдергивая ладонь.

— Сильно ушибся, Злат? — прервала их Бажена.

И тут же пожалела. Эти двое так быстро расселись по углам! Осока тут же передала Златоусту зелье и встала на ноги, отряхнулась.

— Ох, а какие прекрасные крылья у тебя были, Осока! Ни в сказке сказать, ни пером описать! — вздохнула Солнцеслава.

От неожиданных смен отношения Солнцеславы Бажена в который раз удивлялась. Вчера ж поссорились! А Солнцеславе хоть бы хны: дай свое слово везде вставить. И так еще выдохнула, будто держала в себе до последнего.

— Не волнуйтесь. Чуть подчистить — и будут, как новенькие, — успокоил их Нидахасай. Хотя было ли Осоке какое-то дело до крыльев?

Дальше все по очереди пытались вспорхнуть. Луну далось это неожиданно легко: он будто рожден был летать, а не ползать, сразу освоился и стоял ровно, как бравый воин в строю. Солнцеславе и того лучше далось, какие она кувырки и повороты исполняла — загляденье!

Осока же, как ни странно, всего раз поднялась в воздух и тут же упала. Златоустов хвост так елозил на месте, пока она пробовала и пробовала, что Бажене хотелось эту меховую метелку в глотку владельцу засунуть. Когда раздражение достигло последней капли, Бажена вскочила с места, дождалась, пока Осока снова почти не упадет, и, схватив ту еще до соприкосновения с травой, принесла прямиком на руки Златоусту. Тот, хоть и возмутился, но «подарку» был явно рад, приобняв его, а потом посадив рядом. Осока же с возмущенным видом проводила Бажену взором, но трудно было не заметить на бледных щеках гордой ведьмы румянец.

— Я последняя, да? — спросила Нидахасая Бажена, дернув хвостом.

— Да. Не бойся. Я укрепил эти крылья, поэтому они точно не дадут упасть.

— А сесть на землю дадут?

— Конечно. А что…

— Отлично. А то не хотелось бы вечно с подвешенным хвостом жить. Не в обиду, — неловко улыбнулась Бажена и направилась к крыше.

Сперва ее походка была гордой. Потом просто твердой. Стоило Бажене зайти за дом — она принялась молиться. Матушка! Хоть твоя раба и в землях чужестранных, но вспомни про нее! Пошли благословение своей могучей волей!

Бажена ударила себя по груди. Нет! Так нельзя. Это же просто упражнение! Как в училище. Упадет в кучу травы, и все. Если куда улетит — Нидахасай поймает. Да. Точно.

Бажену разбудило ехидное:

— Ты где там? Дорогу не забыла?

— Тут я, тут, Злат! Лесенка просто маленькая, мою силушку богатырскую не удержит!

Вскочив наверх, Бажена уставилась вниз. Ну, падать недалеко… С два ее роста или полтора. Считай, на ноги встать!

Сердце заколотилось. Ух, нехорошо… Головушка кружится. Бажена было отступила на шаг, но опомнилась. Нет! И так позорно, глубины водной бояться, так еще и этого страшиться? Нечего! Она же богатырка, нельзя трусить!

Расправив крылья, Бажена со всей силы ими взмахнула… и взмыла. Куда-то. Она не успела посмотреть: ее подхватил свистящий ветер.

Два поворота, два кувырка — и Бажену понесло. Конечно, эти крылья не дадут упасть! И спуститься тоже не дадут! В беспорядке цветов и звуков ее едва не затошнило, но обошлось: поток ветра ее кое-как выровнял. Бажена увидела перед собой пустоту неба, а под собой — коротенькие деревья, похожие на заросли кустов. Где это она? Это не похоже на тот лес высоких деревьев, где они только что были!

Пока ветер ее нес, Бажена пыталась осмотреться, может, за что-то зацепиться удастся. Но нет — под ней только сухие деревья. Или же высушенные? Бажена не очень разбиралась, но задумываться не стала, увидев, как сквозь лес бегут двое.

Птицелюдка и ребенок. Взрослая тащит малышку сквозь лес, пятки сбивая. Задыхается маленькая, просит, видно, маму на своем щебечущем языке, но та шипит на дочь. Бажена даже от своей беды отвлеклась, паря над ними. Что происходит?

Послышались оклики. Над Баженой пронеслись тени. Трое птицелюдов, покрытые перьями по грудь, просвистели рядом, двое камнем упали в сторону птицы и ребенка. Последний взял Бажену когтями под крепление и набрал скорость.

Послышался вскрик.

Почему они не взлетают? Ладно, малышка, но мать ее могла бы взлететь! У них же были за спиной крылья! Почему они не взлетали?!

Приземлилась Бажена на ноги, благодаря помощи. Обернувшись к лесу, Бажена было рванула туда, но воин встал перед ней.

— Хей! Что случилось? Почему вы за ними бежали? Что с ними случилось?