Не прошло и пары частей, как послышались воодушевленные возгласы. Та-аайцы неслись первыми: кажется, им только в радость сражаться с неприятелем. Вондерландцы же шли медленнее, все-таки, латы на них были тяжелы, но облаченные в эти латы мужи — не менее стремительны, чем та-аайцы, и явно желали боя честного так же, как и союзники.

Стоило Бажене их завидеть, как она развернулась и взглянула на Мтавала пламенно, с восторгом. Явно нравился ей тот противник, какого ей Матушка-Природа выбрала. Завилял хвост Бажены, точно намечается невиданное веселье, и ринулась она вперед, к противнику, успевшему схватить в руки странные, будто обкусанные, мечи.

Лун было захотел помочь, отвлечь воинов Мтавала, но очередной топот Бажены разогнал их по двигающимся земляным кускам. Оставалось Луну только наблюдать за небольшой, но храброй Собакой, что вышла на бой с огромным Пауком-супостатом.

Взмахнула Бажена булатным мечом, и остановил его Мтавала без труда. Даже вывернул так, что пришлось Бажене отступить, как бы руки не сломал. Управлялся с мечами Паук легко и воздушно, взмахи его были точно взмахи обычной палкой — совсем его не отягощали. И при этом были эти взмахи изящны, точно знал этот Паук искусство боя, в отличие от своих соплеменников. Бажена же не отставала: ее силушка позволяла делать замахи булатным мечом да подпрыгивать, точно не нуждалась она в передышке. Втыкалось оружие рядом с Пауком, и тот отступал, но тоже с легкостью. Столкнулись умелые воины, равно умелые меж собой.

Но не равны они были в том, что этот Мтавала потерял, по глупости оставив Бажене.

Осолок сверкнул в ночи, как настоящая звезда. Бажена топнула ногой, а потом и второй, и две линии разлома скрестились ровно в месте, где стоял Паук. Ноги его разъехались, а брюшко едва не коснулось подземного тягучего пламени. Удалось Мтавала встать, но не избежать нападения Бажены: подцепив его мечом булатным, она применила всю силушку, что могла, с криком опрокинув Паука на спину.

Лун бы ни за что не догадался! Ведь чем ты больше, тем больнее падать. И встать намного тяжелее.

Напрыгнула Бажена на Мтавала попыталась задавить мечом, но тот не выронил своего оружия и скрестил его прямо под носом Бажены. Боролись они долго, лязг засел в голове Луна надолго, пока он не услышал.

— Лун! Хватаем царевну и уходим! — вскрикнула Бажена и, натужно надавив на меч, коленями оперлась на брюшко.

Луну не нужно было повторять дважды. Ринувшись к девушке, он даже не успевал ее разглядеть, только понял, что она хотела бы отбиться, но его воздушная рука взяла ее ладонь быстрее, чем незнакомка могла сообразить. На лице царевны отразился испуг, но добрая улыбка Луна его тут же развеяла.

— Сгинь, супостат! — услышал Лун позади.

Спрыгнув с Паука, Бажена приземлилась наземь и одним ударом ног послала два разлома, что сдвинули куски каменной почвы, запирая в ней Паука. Мтавала не обожгло, ведь жидкого огня под ним не оказалось, но закричал он так, будто его брюшка коснулись языки самого жаркого пламени. И немудрено: потеря чести обернулась больнее, чем потеря жизни.

Передав в руки Бажены царевну, Лун подождал, пока Бажена подхватит девицу на руки. Выдвинувшись вместе, предстали они вместе перед народом, и кесарева невеста вскрикнула:

— Рецептум! Ифд[1]!

И союзное войско развернулось, оставляя врага на расшатанной земле.

[1] Receptum, ifd— «отступаем» на латинском и древнеегипетском.

Часть четвёртая. Острова Уса. Глава первая. Об усилиях рука об руку

Вот и время отчаливать подоспело. Не сказал бы Лун, что многое о Та-Ааи загадочном узнал, что все тайны раскрыл, но одно ему было ясно точно: в жизни он бы не поверил в существование сих мест, не посети он их сам. Будет братикам и сестренкам сказки сказывать о далеких пустынных землях, грозных Фараоне и Мтавале, о пирамидах и вулканах диковинных, но более всего — о здешних чудесах, что сочатся из каждого уголка.

Сперва он и в самом деле подумывал, что им отсюда не уйти. Больно подозрительным казался кесарь заморский. Не их честный Царь-государь, от вондерландского наследника и не знаешь, чего ожидать! Но поскольку невесту иностранного царевича Бажена к тому за ручку приволокла, не мог нарадоваться наследник, счастью не было предела.

Чуть ли не набросился на Бажену с объятиями заморский кесарь, но та его отвадила, мол, не рассчитались они еще за обиды прошлые (о которых Лун и слыхать не слыхивал) и вообще, помогла она Деменцию лишь по доброте душевной. Тот не мог не отблагодарить ее и смело заявил, что осколок Бажена может оставить себе. «Вот так подачка, я ж ведь его и добыла!» — рассмеявшись, отвечала она. Однако младший кесарь был как всегда непреклонен: во-первых, их сюда привели, еду и кров предоставили, негоже жаловаться, а во-вторых, лично Деменцию придется слово перед Фараоном держать и объяснять, как это они так с осколком чудесным уехали, ему не оставив.

Златоуст и вовсе подтвердил слова кесаря: хоть он с Баженой и грязно обошелся, сейчас он не врал про блага, которые позволял им оставить. Все-таки не один Фараон Косей будет негодовать из-за пропавшего осколка, но и эллиадская королева, что состоит в крепком союзе с отцом Деменция — настоящим кесарем Вондерландии. Как это, союзник, и отдал важный предмет власти? Негоже!

После слов Златоуста Лун уж и подавно поверил: не имел кесарь намерения увиливать, он и впрямь им большую услугу оказал. Да и Бажена подулась, подулась, а потом отошла.

А долг за обиды младший кесарь решил отдать действительно сполна. К Вхату через двое суток должен был причалить вондерландский корабль, чтобы забрать Деменция и его прелестную невесту, и тот настоял, что Бажене и ее спутникам стоит присоединиться. Корабль довезет их в следующее место, где находится осколок, как предложил младший кесарь.

Тут-то и выскочила Осока, объявив, что им срочно нужно на восток, где солнце свой путь начинает, но в страну серединную, о которой Лун слыхал разве что из сказок, — Острова Уса. Солнцеслава рассказала, что ныне считают их старым Ирием — небесными чертогами, по-иному. Но что им понадобилось в этих местах? Неужели им придется и впрямь сквозь небеса продраться, чтобы туда попасть?

Солнцеслава объяснила: пусть Лун не боится, ведь Острова Уса — не такое уж небесное местечко, как о нем говорят детские сказки. Вполне оно настоящее, земное, хоть и не совсем. Сам он все увидит, когда там окажется.

Как бы то ни было, теперь они плыли на корабле в дальние дали, воды и земли неизведанные. Лун не знал, чего и ожидать, ведь и так прошел достаточно много. А пока корабль мерно покачивался, точно колыбель, шуршащие волны пели песню протяжную-мерную, под их ровный шум Лун сладко спал, свернувшись калачиком на жесткой постели. Настолько его поглотил уют, что даже сны не потревожили, отдыха не отяготили.

Но чуткие чувства не дали Луну как следует выспаться, утоляя усталость, накопившуюся за все эти дни пути. Нехотя разлепив глаза и махнув хвостом, он вытянулся и прислушался к звукам, что его пробудили. Поднимать головы не хотелось отчаянно, но знал Лун, что если он сам не взбодрится, то севшая на хвост опасность взбодрит уж точно.

Соскочив с кровати, ощутил Лун легкое головокружение и схватился за висок. Ух, и не надо было так торопиться!

Окончательно пробудил Луна настойчивый стук в дверь. Помотав головой и едва справившись с пляшущими в глазах огоньками, отворил он дверь и от удивления отпрыгнул: в проем ввалилось нечто лохматое и зеленоватое, имя этого нечто тут же слетело с губ:

— Бажена! — отступив, Лун подхватил ее, пока та не свалилась.

— Скажи этому прохвосту, что я никуда с ним не пойду! — с порога выдала она, прикрывая рот рукой. — И, да, ты же не против, если я прилягу?

— О, нет, конеш-ш-шно же, — прошипел удивленный Лун, оборачиваясь к двери, откуда донеслось упрямое:

— Ну, Бажена, не вечно же в каюте сидеть! — значения этого слова Лун не знал, но предположил, что речь идет о комнате. — Надо свежим воздухом подышать, иначе свалишься. Я тебя провожу…