— Они там, они там, я не хочу их видеть, уйдите, прошу, пожалуйста!..

— Бажена, они умерли не по твоей вине! Ты просто защищалась! Прости себя, Бажена, это была не твоя вина!

— Я могла этого не делать! Теперь я жива, а они мертвы! — убрала руки от головы Бажена, вскидывая взор к Осоке.

— Вот именно! Ты жива! Ты жива, и не виновата в том, что ты живешь. Прости себя и живи!

— Я не могу жить, зная, что они мертвы! Почему выжила я, а не они? Почему я?!

— Потому что выжила! Значит, для чего-то это должно было случиться! Бажена, пока ты горюешь о сотне погибших, ты можешь спасать от смерти тысячи! Ты жива, Бажена, и ты не должна стыдиться этого! Наоборот — тебе дана сила, чтобы жила не ты одна, а чтобы жили тысячи!

На этом Бажена остановилась, пристально вглядываясь в Осоку. И видела Осока: проносятся в голове Бажены тысячи мыслей, и едины они в одном — в надежде.

— И я… Я могу стать богатырем? — звонко отозвался голос Бажены во броде.

— Может, для этого ты и жива, — искренне улыбнулась Осока. — Тебе нужно лишь очнуться.

— И зверь…

— Он больше не вернется. Никогда.

Склонившись надо бродом, протянула Осока руки. Она видела, как вокруг Бажены появился живительный свет, как мертвецы, боясь этого света, отплывали. Смотрела на руки Осоки Бажена, и глаза ее серые светились, из них исчезал алый туман, полнились они надеждой.

Глубоко вздохнув и наконец улыбнувшись, Бажена взмахнула руками исполинскими и, оказавшись рядом с кромкой воды, схватила Осоку за руки.

Глава семнадцатая. О втором дыхании

С замиранием сердца ждал Лун, пока Бажена и Осока очнутся. После падения Бажены он и вовсе не знал, что предпринять. Так не должно было случиться! Ахом говорил, что Бажене нужно передать слово фараона — передать, и все. Если они знали, что так снова произойдет, неужто беду нельзя было предотвратить, придумать нечто новое?

Совсем не смыслил Лун в хитростях господских, он хотел лишь как можно скорее выбраться отсюда. Как можно скорее попасть куда-нибудь, куда угодно, лишь бы не сюда, где царит истинный кошмар.

Крики, хруст, шум. Застыли в головушке Луна звуки и запахи, сбивали его с толку, не давали мысли ясной пробиться. Мимо проносились воины разъяренные, визжа и рыча, как собаки уличные. Не видел Лун дальше их набегов, ибо та-аайцы и вондерландцы все же взяли врага неожиданностью — Златоустов выстрел не прошел напрасно — и сумели задавить неприятелей. Недалеко ушли, правда, но и того хватало, чтобы позволить Бажене краткую передышку. Или же возможность выжить.

А пока Златоуст наказал Луну не только отбиваться от недругов, но и своих отгонять от распластавшихся на земле спутниц. Ловко перенаправлял всех Лун да посматривал, как сам Златоуст не давал и близко подобраться: последнего Паука, намеревавшегося на Бажену напрыгнуть, он отправил в далекий полет к своим собратьям. Благо, перед походом ему выдали вондерландское ружье, похуже предыдущего, но с силушкой Златоустова осколка — пойдет.

Хоть и защищали их спереди, пара-тройка удачливых все же пробивались к Бажене, намереваясь отобрать у нее драгоценный осколок, но тут же оказывались либо отброшены Златоустом, либо поколоты лезвиями Луна. Оба уже выдыхались: хоть спереди их и обступили, та-аайские древесные щиты почти не выдерживали выпадов крупных неприятелей. Златоустова кожа уже пылала от натуги, искры от него взмывали в воздух, будто сам Златоуст и был для них пламенем. А иначе и не скажешь: в глазах Росомашьих пылала такая злоба, что Луну и самому было страшно к нему приближаться.

— Снаряды кончаются, — выдавил внезапно Златоуст, пока Лун перепрыгивал на другой кусок растрясшейся земли. — Беда…

— А ты не можешь как-нибудь… без них? — предположил Лун, с надеждой взглянув на вспотевшую Бажену и тут же опускаясь перед ней на колено, чтобы вытереть влагу с лица.

— Да я не умею. Времени не было учиться, — отмахнулся Златоуст. — Хотел попросить Осоку, но…

Слова его заглушил очередной выстрел.

— И что делать? Я не уверен, что с-с-смогу сдержать всех в одиночку, — взволнованно прошипел Лун, чувствуя, как скоро свалится от усталости рядом с Баженой.

— Отступим. Потащим их вдвоем. Что-нибудь, наверное, придумаем, — предположил Златоуст, опуская ружье.

Показались вражеские лица. Паучьи глаза гневно сверкнули из-за спин союзников. Попытался на недруга напасть зверец из рода Леопардов или Гепардов — их полосатые уши и хвосты Лун отличать не научился, — но его отбросило так, что окружившие его та-аайцы не сразу сообразили, что произошло. Лун метнулся к Бажене с Осокой и встал перед ними, напрягая хвост. Если что, можно бить и им. Златоуст тоже, отойдя от удивления, встал спина к спине с Луном.

— Знаешь… Росомахи же далеко не за дар к чудесным искусствам знамениты, — улыбнулся Златоуст, обнажая клыки. — Надеюсь, Бажена и Осока меня таким не увидят. Обещай, что не расскажешь, Лун… Я знаю, тебе можно довериться.

— Об-бещаю, — запнулся с неожиданности Лун, хоть и был уверен в ответе.

Тогда-то Лун с ужасом и заметил, как Златоуст изменился в лице: улыбка стала злее, безумнее, глаза заострились и засверкали чем-то звериным, скулы стали резче. Отрасли на руках когти, тогда Лун и понял: вот она, пресловутая сила хищников-зверолюдов.

— Прикрой меня, — бегло бросил Златоуст и рванулся в толпу.

Не хотел бы запомнить Лун, как тогда сражался Златоуст. Он никогда не слышал сказок о безумии Росомах, никогда не слышал, какой недоброй славой с древних времен окутан их род. И никогда не задумывался, почему Златоуст стыдился своего мохнатого хвоста.

Вырвавшись вперед, полоснул Златоуст рукой по лицу Паука, тот даже не успел бы отступить, он просто схватился за глаза и вскрикнул так, как Луну слыхивать не приходилось. В миг оказавшись рядом с приятелем недруга, Скорпионом, Златоуст впрыгнул тому на хвост и резко, яростно, остервенело принялся выворачивать ядовитое жало так, что ошеломленный Скорпион в страхе зашатался, теряя равновесие. Кровь брызнула на лицо Златоусту, но тот лишь облизнулся. Перепрыгнув с хвоста на брюшко Паука, Златоуст жала не отпустил и им же проткнул ослепленного врага. И еще долго, очень долго держал сопротивляющегося Паука, пока тот пытался сбросить Златоуста наземь.

Дыхание Луна остановилось в этот миг. Умный, расчетливый Златоуст… В кого он превращался, когда ум не помогал?

— Злат! — оклик разбудил Луна.

Тулово крупное мелькнуло у бока Луна, и тот подскочил, но обнаружил с радостью: бояться нечего. Бажена! Поднялась и сразу же рванулась в бой.

Обернувшись, заметил Лун позади, как Осока отбросила пустую склянку и вскочила на ноги. Ее, как и Луна, вдруг подкосило: земля вновь разошлась надвое.

Обернувшись вновь, Лун восхищенно вздохнул: то была поступь Бажены Крепкий Кулак, неприступная поступь, раскалывающая саму землю. Медленно и уверенно шла Бажена вперед, плечами широкими путь освобождая к Златоусту, что и не заметил оклика. Лишь раз топнув ногой, Бажена посеяла целые дорожки подземной бури, разделив Паука и Скорпиона, опрокинув их, а за ними — и Златоуста, что едва сумел устоять на земле, благодаря вовремя схватившей его за шкирку Бажене.

— Проснулся, Злат! — вскрикнула она ему в лицо. — Прекрати эти Росомашьи выходки!

От испуга лицо Златово вновь вернулось: от до жути безумного к удивленному, будто он только что проснулся от кошмара.

— Б-бажена… Ты жива! — радостно бросился он ей в объятия. — Это твоих… ног дело?

— Земля-то? Похоже на то, — безразлично повела плечом она. — Важнее другое: теперь-то понятно, почему ты меня бы ничему не научил, Злат!

— А что мне остава…

— Делай, что умеешь — думай головой! — ткнула она крупным пальцем ему в лоб.

Отстранившись, она положила руку на рукоять булатного меча и, тяжело вздохнув, обнажила оружие. Было в ней что-то, что ее сковывало, что не давало силушке вырваться на волю, как было до этого. Облегченно выдохнул Лун: кажется, вид крови не пробуждал в ней злобу. По крайней мере, пока.