Видя это, Осока и не знала, что делать. Попыталась нырнуть за Баженой в воду, но ее рука столкнулась с водой. Что-то ее не пускает!
— Бажена, кто все эти зверолюди? Что происходит?! — воскликнула Осока, пытаясь перекричать тонущую Бажену.
— Я… Они здесь из-за меня! Я их… Я их… — спотыкалась на словах Бажена и вдруг посмотрела на Осоку умоляющим взором. — Помоги мне, прошу! Я не хочу с ними!
— Я не могу!
На это Бажена остановилась. Руки чужие, почувствовав ее замешательство и свою свободу, потянули свою жертву на глубину. Не пыталась сопротивляться Бажена, лишь смотрела в пустоту.
— Значит… Значит, так оно и должно быть. Они пришли за мной, — бормотала она. — Я знала, что этот день наступит… Жаль, я не успела ничего с этим сделать…
— Бажена, что происходит? Скажи мне! Может, мы вместе сможем…
— Не сможем. Моя вина сильнее тебя и сильнее кого бы то ни было.
Опустели глаза Бажены. Серые, они точно наполнились непроходимым алым туманом. Ослабло тело, утягивали его страшные руки все дальше и дальше, медленно, точно растягивая удовольствие.
— Бажена, почему?..
— Они пришли забрать мою жизнь. Так же, как я забрала их жизни.
Оторопела Осока. Забрала жизни?..
— Ты… Ты их…
— Да. Мои руки по локоть в крови. И это уже не исправишь никогда.
Осока сглотнула. Это… Это совсем не то, чего она ожидала. Бажена не могла такое совершить!
— Бажена, я не верю. Ты же не такая! Ты не жестока, ты не зверь! — вторили слова Осоки ее мыслям.
— Разве ты не видела, как я дерусь? Я зверь. После всего этого меня и не назовешь иначе.
— Как… Как так получилось, Бажена? Ты же мечтаешь стать богатырем, помогать людям…
— Иначе я никак не искуплю свой долг.
Все начинало проясняться. Взволнованная и потрясенная, опустилась Осока на берегу брода, не в силах себя сдержать.
— Хоть это и не всегда было так… — пробормотала Бажена, в ее глазах мелькнула жизнь. — В детстве тоже хотела. Хотела быть полезной.
— А ты не была полезной?
— Почему? Я хорошо колола дрова, — ее губы мимолетно сомкнулись в печальной улыбке. — Даже лучше братьев. Всегда сильнее них была. Большая и сильная… Из меня вышел бы хороший воин. Но не жена и не хозяйка. Такая большая — вечно что-нибудь разобью…
— Но ты же как-то стала воином!
— Папа у меня был добрый просто. Пристроил меня к местным дружинникам. Чистила им сапоги. А они смеялись, мол, что зверчонке в воинах делать? Даже деревню обходить и то редко брали с собой. Убирала им, стирала за них, как будто их жены это не могли делать…
— Я понимаю… — вдруг выдавила Осока, вспоминая. — Меня в Высшую Школу тоже не сразу взяли. Без семьи и без роду никуда не берут. Попрошаек не берем — говорили. Пришлось им первый год комнаты убирать. А другие ученицы…
— Противно так смеялись, да? Хотелось им в рожу от этого дать, да ведь?
— Ага. Как будто они чем-то лучше меня, — натянуто улыбнувшись, отвечала Осока. — Но ты ведь пробилась? Как-то попала в училище?
— Не самым… Прямым путем, — попыталась отшутиться Бажена, но тут же поникла.
Вдруг посмотрела она назад. В ее глазах застыл испуг, и несколько мгновений она совсем не говорила. Нельзя, чтобы она отвлекалась!
— Бажена, не смотри на них, — спокойно и твердо сказала Осока. — Смотри на меня. Говори со мной. Слышишь?
— А?.. Да… — выдавила Бажена.
Лишь спустя долю она обернулась и выдохнула. Пузырьки из ее рта медленно поползли наверх.
— Однажды к нам в деревню наведалась братия… — выдавила вдруг Бажена. — Представились борцами за праведное. Отнимают у богатых и отдают бедным. И так нашего старейшину-взяточника вокруг пальца обвели, хитрецы! Я тогда наивная была, но достаточно взрослая, чтобы к ним запроситься. Им-то, конечно, тоже зверка не нужна, зачем? Но их главный меня все-таки взял, мол, покажет еще себя. Возьмем, если пообещает преданной быть, слушаться нас во всем. А мне было лишь бы сбежать, лишь бы хоть как-то миру себя показать — вот я и согласилась сдуру…
— Почему сдуру?
— Потому что никакие они не борцы за праведное, а разбойники обыкновенные. Грабители. И предатели.
— Грабители… А не за грабеж ли тебя ищут? — припомнила разговор у Царя Осока.
— В правильную сторону думаешь. Они меня там бросили одну, вот меня одну и запомнили. В пустой комнате второго яруса. С открытым окном. Когда вбежали дружинники, мне ничего не оставалось, кроме как сигануть вниз ногами. Сломала себе ногу, но все равно скрыться успела, не помню даже как.
Замялась Бажена. Сжала кулаки. Осока поняла: на этом они и застрянут, если она что-нибудь не сделает.
— Рассказывай, Бажена! — приказала она, отчего Бажена растерянно захлопала в ее сторону глазами.
— Зачем? Разве это чему-нибудь поможет?! — рявкнула в ответ Бажена. — И вообще, тебе-то что до меня?!
— Помочь хочу! — отчаянно вскрикнула Осока, понимая, что утекает их время драгоценное. — Бажена, я могу помочь, если ты мне поможешь! Расскажи, что произошло! Я смогу тебя вытащить отсюда, если расскажешь!
— Ты… правда хочешь? После… этого? — Бажена кивнула в сторону, не оборачиваясь.
— Я уверена, что это не твоя вина. Бажена, не останавливайся. Мы найдем способ тебя спасти!
— Разве я не заслужила это все?.. — пространно отозвалась Бажена, опуская взор на облепленную руками грудь. — Я же сама их…
— Бажена, нет! Пока я все не узнаю, ты не смеешь так говорить! — строго воскликнула Осока.
Вздохнула Бажена. Собирается с силами! Это хорошо. Осока улыбнулась, как могла.
— Я очнулась в темном подвале, — продолжала Бажена тихо и безо всяких чувств. — Мою ногу перевязали и подлечили. Даже ходить могла. Мне сказали, что я несколько дней пролежала без сознания, но они мне помогли. Я было их поблагодарить хотела, спросить, чем мне отплатить… Но они ничего не ответили. Просто… кивнули какому-то громиле, и он меня под руки взял. Я сначала сопротивлялась, но потом его дружок ему помог, и меня скрутили. Протащили так по каким-то вонючим подвалам, там было шумно, доносились стоны… А потом крики… Меня выбросили наружу, а там было много зверолюдей, они столпились, смотрят сверху, показывают пальцами. Мне было… Так страшно… — руки ее сжимались и разжимались, тело задрожало. — Передо мной стоял седой Пес. Он умолял его не трогать. Он был весь в ранах. А потом нам сказали, что только один должен остаться… И он напрыгнул на меня… И я…
Забилась Бажена в сильной судороге. Осока тяжело дышала от ужаса. Не могла ничего поделать. Ей было нечего сказать.
Она вспоминала, что тоже видела. Видела кровь. Замершие лица. Они тоже кричали перед смертью, умоляли. Но бабушка…
— Я видела. Мне не нужно объяснять, — протараторила Осока. — Их… Было много?
— Все, к-к-кого ты тут видишь, — запнулась от страха Бажена. — Я сбежала, а они нет… Они от моих рук… — вдруг дрожь прекратилась, на миг Бажена остановилась и неожиданно вскричала: — Простите меня! Я не хотела с вами этого делать! Это была не я, это были они! Я просто хотела уйти… Зверь был единственным выходом…
Представила Осока, как день за днем, схватка за схваткой менялась Бажена, как сознание ее отступало в угоду зверю. Но ведь это вовсе не ярость! Это не злоба, как все твердят, как сама Бажена думает!
Это лишь побег от страха.
— Бажена! Виновата не ты! Ты права, Бажена! — кричала Осока, барабаня руками по твердой кромке воды. — Бажена, ты ведь смогла сбежать, тебе больше не нужно…
— Поздней ночью, как последний трус! — воскликнула она, голубые слезинки засверкали сквозь алую воду. — Я увидела месяц в ночном небе и не смогла противиться! Я оставила всех и сбежала! Я просто хотела уйти, я больше не хотела это видеть…
С силой вырвав руки из цепкой хватки, схватилась за голову Бажена, закрыла глаза, прижала уши к голове.
— Не хочу видеть, не хочу, не хочу…
— Ты больше не увидишь, Бажена! — закричала Осока истошно, желая уже пробить эту гладь. — Бажена, ты больше не обязана видеть! Открой глаза, Бажена!
