Их бой походил на причудливый танец. Танец топора и ножа. Они заведомо знали каждое движение друг друга, они чувствовали это, ведь были полными противоположностями. Один уворачивался – другой собирался с силами. Один бил – другой отражал.

Теперь сделала рубящий напополам удар Бажена, но Лун отпрыгнул без труда. Он уже выдыхался, не мог так скакать вечность. Но и она после спада ярости ощущала, как из тела уходят все силы.

Битва заключалась не в том, кто лучше. Битва заключалась в том, кто быстрее выдохнется.

Знала Бажена: она была готова драться днями. Лишь смерть способна сломить в ней дух воительницы. Бажена уже дралась сутками. Уже переживала гибельные побои, уже выходила из драк в полусмерти. Навряд ли о выносливости кто-либо знал лучше нее.

И этот Ящер, споткнувшийся прямо перед ее лицом, точно не знал. Ноги его запутались. Он не успел встать – Бажена уже тут как тут. Уже смотрит на него сверху вниз. Наконец-то в ней не было ни злобы, ни ярости.

Лишь сочувствие. Бажена видела лохмотья Луна. Видела его худощавое тело, дрожащие руки, стремившиеся закрыть лицо. Поджатые под хвост ноги. Сжавшийся прямой зрачок в глазах. Железо, самое дешевое из возможных железо, было потертым и, казалось, вот-вот сломалось бы, если бы они продолжили бой.

Осознание тяжелое, осознание постыдное пришло в голову Бажены. Она приехала на испытание ради славы. Ради исполнения давней мечты: стать первой в Берском Царстве богатыркой. А он для чего? Может, он просто хотел прокормить семью? Может, для этого он пошел служить, не зная, способен ли на это?

Справедливо ли Бажене с ним состязаться? Ведь она не может отвергнуть свою мечту. Но и священный долг перед Луном, что ее спас, тоже.

Бажена протянула Луну руку.

– Время вернуть долг, – пробормотала Бажена, подмигивая.

Тот лишь смущенно кивнул и принял помощь. Теперь они оба, дрожащие, взволнованные, стоят на подмостках в глухом молчании, изредка перебиваемом шепотом.

– Требую пересмотра правил! – обернулась к судье Бажена.

Лун вздрогнул, свел руки вместе. Он остался смотреть на народ.

Бажена же от народа отвернулась, сама не ожидая. На небольшом возвышении сидели несколько Медведей, переглядывавшихся друг с другом. Навряд ли согласятся – знала Бажена. Однако нельзя ли попытаться?

– Правила установил сам Великий князь Драгомир. Мы не можем их изменить, – кратко и сухо ответил один из судей.

– Видел бы наш Царь, как мы бились, он бы изменил! Я ручаюсь! – с уверенной улыбкой воскликнула Бажена.

На этом зверолюди разбушевались. Кто-то осуждал. Кто-то – и таких, как ни странно, оказалось больше – поддержал. Имена Собаки и Ящера разносились по Клыкастому двору. Бажена искренне любила эти крики и любила каждого, кто не стеснялся их донести.

– Если бы мы с Луном были не равны, смогли бы мы дожить до того, что стоим перед вами? Мы ведь совсем разные! Как можно нас так сравнивать?

– Победитель должен быть один. Богатырей не бывает двое.

Послышались охи, возгласы, шепот. Бажена подумала, что это от заявлений судей, однако после судорожного выдоха Луна и сама обернулась.

– А как же братья Настигай и Змеебор? – послышался роковой, словно неожиданный гром, и приятный, словно плавное бурление реки, голос из толпы. – Ведь если бы Настигай не выгнал змия из пещеры, Змеебор не заманил его в ловушку. А без ловушки Змеебора Настигай никогда бы не поймал змия. Или Чудомир и Бей-Дай? Ведь князь Чудомир, добрый и рассудительный, никогда не мог обойтись без Бей-Дая, сильного и отважного. Как же так, не бывает двух богатырей?

Под сладостную речь прошел незнакомец сквозь народ, расступавшийся перед ним в неоспоримом уважении. На подмостки взошел Медведь, узкоплечий, но высокий и статный, с гордо поднятым резким подбородком и взором, гордо оглядывавшим округу. В коротких каштановых волосах выделялись крупные уши. Несмотря на теплую погоду, на прямую спину была накинута дорогая-богатая шуба, на ногах – сапоги, сверкающие самоцветами.

– Великий князь! – ахнули судьи и принялись в пол кланяться князю-батюшке, хоть тот и не видел вежливых извинений. – Извиняемся, бьем челом… Мы не знали, что так будет, Великий князь!

На это государь лишь улыбнулся уголком губ.

– Нет нужды. Вы не знали, поэтому я дарую вам прощение, – с этим обернулся он к победителям.

Лун тут же низко-низко поклонился, Бажена со спины видела, как неуклюже у него это получилось, хоть и сама не могла похвастаться изящностью: поклонилась, как звер, порывисто и резко, да так, что чуть не свалилась.

– А вам я дарую свои поздравления, – уже шире улыбнулся Великий князь Драгомир. – Победители состязания.

– Спасибо большое, Великий князь! Мы… – начала было Бажена, но строгий взор государя ее прервал.

Да. Нехорошо перебивать. Бажена замолчала и устремила взор под ноги. Щеки горели от стыда, уши прижались к голове.

– Поздравьте и вы победителей, что получили возможность совершить подвиг во имя всего Единого Берского Царства!

Громогласное заявление пробудило торжественные возгласы народа. Лицо Бажены от подбородка до волос покрылось румянцем: не слышала она столько одобрения никогда в жизни.

– Но помните! – оборвал всех государь. – Это – всего лишь начало. Победителям предстоит Великий подвиг, и не стоит об этом забывать!

Наверное, впервые Бажена всерьез задумалась, что за этим подвигом кроется. Когда из уст Великого князя так лились славные речи о значимости подвига, ответственность вдруг сваливалась на плечи. Бажена поджала хвост: теперь до объявления сути подвига ей предстоит крепко-накрепко задуматься над ним.

– А вас, дорогие беры[1], приглашаю на дворы Луговой и Верховный, чтобы увидеть и других победителей!

[1] Беры – жители Единого Берского Царства. Изначально – название народа Медведей. Вследствие восстания приобрело более общее значение.

Глава тринадцатая. Об изобретательном прохвосте, у которого язык подвешен

Явился на Луговой двор Златоуст с утреца раннего, когда никого еще не было. То ли не хотел он пересекаться в постоялом дворе с новоявленной знакомой (которой – он сам понимал – ничем отплатить за вчерашнее он не сможет, так что лучше на глаза не попадаться), то ли хотел показать себя чрезвычайно трудолюбивым – неясно, может, и то, и другое.

Ох, ну и прекрасен же Неизменный дворец! Златоуст сам бы в таком с удовольствием жил. Но, увы, лишь Медведи могут стать князьями, а Великими князьями – и того меньше, только отпрыски одного-единственного рода, в именах которых всегда присутствует частичка «мир». Намекает на всеобъятность власти Царя-батюшки? Ну, сомнительно, сомнительно. По крайней мере, до Дубравного княжества эта самая «власть» доходила с трудом, Златоуст это на примере своих же соплеменников видел.

Но не только дворцом расписным славился Луговой двор – как-никак, любой двор в этих стенах может похвастаться выходом ко дворцу, который стоит посередине. Луговой же признан торговым сосредоточением всей столицы, ведь именно здесь проверяется каждый товар, чей путь через Верховетвь-реку пролегает. Деревянная пристань раскинулась по берегу, что едва касался Лугового двора, а к берегу корабли причалили, с красочными парусами да палубами широкими, на них и свой двор поместится. Со стороны причалов дул ласковый ветерок, усладу неимоверную приносящий своей прохладой. Златоуст не уставал подставлять пушистый хвост, чтобы шерстка пыльная развевалась и заходилась приятными волнами.

Но долго стоять не пристало: надо бы заявиться, себя обозначить. Златоуста совсем не задержали проверки, разве что спросили пару раз, что Росомаха в торговцах забыл, да это не их ума дело. Так Златоуст и заполучил свою палатку, где, судя по заявлению, выданному руководителями, ему предстоит продать какой-то неведомый товар.

Прогулявшись среди рядов, нашел свою палатку Златоуст и прикинул: нет, никак он не заманит внешним видом палатки, больно она обычная, из темно-красной ткани, маленькая, с деревянным прилавком, нерадиво обтесанным до всевозможных заноз. Вздохнул Златоуст: устал он удивляться, с каким бесстыдством подходят к работе в Берском Царстве. Вот он заживет, когда выиграет!.. Или не заживет. На все надо иметь свое разуменье. И Златоуст был ко всему готов.