Пока противник лежал в замешательстве, Лун скользнул руками на пояс и достал оружие из ножен. Невольно он заметил, что около веревок скапливался народ. Не похоже, что это были участники соревнований: наверное, те зверолюди, что гуляли по Клыкастому двору, пришли поглядеть на будущего богатыря. Луна это немного испугало: опозориться перед лицом всех? А если они узнают в нем того самого вора, Невидимую Чешую, за которого совсем недавно назначили награду в сотню серебряных?!

А пока Лун поборол свой страх, Кабан успел подняться. Звер попыхтел, попотел, унял бешенство, но посмотрел на Луна все с тем же презрением.

– Готовься, поганый супостат, с этого соревнования тебе живым не выйти! – вскрикнул он, вскинув кулаки.

Краем уха Лун услышал возражения судьи, ведь смерть на поединке не разрешалась, но, похоже, яростного бойца это мало волновало: он уже замахнулся и понесся прямиком на него. Тот без труда увернулся от удара – не сложно, ведь у Луна за спиной годы постоянных побегов от безмозглых громил. Он поднырнул и провел ножами по животу Кабана, совсем несильно, но чтобы хватило на достаточную боль. Рев кулачного бойца разнесся, наверное, по всему Клыкастому двору, а за его ревом – восторженные возгласы толпы. Как-никак, пришли за зрелищем – получили зрелище!

Загребущие руки потянулись за возникшим за спиной Луном, но тот и их поранил: слегка прошелся по пальцам лезвием, кровь не хлынула, но Кабана это явно разозлило пуще прежнего. Теперь уже ладонями хотел он захватить Луна, и тогда сам Лун вновь не оплошал: просто отошел в сторону, легко и просто, точно никакого труда ему это не представляло. Метался в этот миг дух Луна меж стыдом и гордостью: выигрывает, но точно издевается над Кабаном, увиливая от его нападений. Но, погружаясь в битву, Лун постепенно понимал: в бою – никак иначе, ведь либо бьешь ты, либо бьют тебя.

Очередной порез – и ноги Кабана подкосились. Икры его обагрились и не смогли сдержать владельца, тотчас упавшего. Боец заревел. Лун видел в его глазах не ярость и не злобу, а лишь досаду. Ведь и этот Кабан зачем-то пришел сюда, и он хотел чего-то добиться.

Однако он проиграл. Лун понимал эту непреложную истину, хоть ему и было жутко стыдно за собственную победу. Но разве проигравший сослужит хорошую службу Царю?

Наверняка это к лучшему. Да, точно к лучшему.

Кабан был не в себе, уже завертелся, пытался встать – не получалось. Лун все же знал, куда бить. Подло? Лун знал. И стыдился этого. Но что-то заставляло себя оправдывать: это все для семьи, все для князя! Но совесть заставила Луна себе поклясться, что не станет он больше пользоваться этим приемом.

Вскоре несколько крупных Медведей увели успокоившегося Кабана за пределы угла. Лун обернулся к судье. Тот бегло затараторил про то, что он толком не объяснил правила, но сейчас же исправит свою ошибку. Лун его уже не слушал, а лишь смотрел на свои серебристые чешуйки.

На них чужая кровь. Сознание леденело от ужаса. Но надо смириться: такое будет снова. Лун снова причинит боль. Но все ради семьи, ради признания князя.

Глава двенадцатая. О равных противниках, по оружию братьях

Бажене не составило труда пройти первые ступени. Стоило ей получить имя противника и прослушать необходимые правила, как она ринулась в бой, но терпела в нем поражение: то ли из-за неожиданно сильного противника, то ли из-за презрительных окликов и полного непонимания зевак.

Но разве не Бажена Крепкий Кулак не раз доказывала свою удаль? Вскоре и звездградский народ в этом убедился: когда Бажена выкинула к ним ошеломленного латника, они мигом возликовали. А дальше – рукой подать до победы.

До боли знакомый запах витал вокруг. Разгоряченная битвой кровь не просто струилась, она бежала по телу быстрее ветра, застилала собою глаза серые, разумные, обнажая дикость и злобу, таившуюся глубоко в душе Бажены. Собака напоминала своего звериного брата, сорвавшегося с цепи пса, раздразненного нерадивым ребенком. Чудом она удерживалась от смертельных укусов – клыки-то у нее были ого-го, как и у всех Собак – как и от сокрушительных ударов. Благо, рядом находились те, кто вовремя менял ей противников. Точно Бажена никогда не прекращала боя, жертвы ее подскакивали одна за другой, и она не выходила из опасного волнения. Соперники и подготовиться не успевали, как Бажена замахивалась на них.

Да, воспоминания, точно молотком, ударяли по голове Бажены, но звериная ярость не позволяла им пройти дальше. Отголоски прошлого лишь пуще раздражали, и злоба подогревалась, и очередной противник вылетал в руки народа.

Подошел тот миг, когда Бажена на мгновение остановилась. Ярость, ищущая выхода, роилась в душе, подобно взбудораженному осиному улью. Бажена слышала голос судьи, слышала отдаленно, словно сквозь плотную водяную гладь. Звуки смешались в единую пелену, плавно накатывающую на мысли.

Руки дрожали. Знакомая пелена. Восторженные крики. Желание жестокости. Боли. Да, Матушка, да! О, как руки дрожат, как кулаки сжимаются… Услада неземная!

Бажена внезапно почувствовала толчок в спину. Ее погоняют? Перед глазами расплывался судья, зовущий за собой. Борясь с желанием и ему глотку разорвать, Бажена на неслушающихся ногах побрела за ним, наблюдая, как к ней рвется взбудораженная толпа. Они не знали ее имени, но знали они другое: эта зверица – та, кого стоит бояться. Опасный зверь, в клетку к которому не стоит совать руки. Сейчас Бажена вполне могла их и откусить.

Лестница. Точно хмельная, Бажена взобралась наверх, следя за путающимися ногами. Кольчуга забрызгана кровью. Сверкающие лезвия парных топоров заляпаны ало-песочной грязью. Руки вместе с топорами расплывались во взоре, и Бажена ощущала, как смутились все ее мысли. Ярость билась, билась, как зверь в клетке.

И Бажена чувствовала, что пора дать ей выход.

Она подняла взгляд. И онемела. На нее смотрели напуганные глаза Ящера.

– Какой неожиданный исход! – провозгласил судья, когда народ стих и прекратил бушевать. – Собака и Ящер! Бывают же и такие… зверолюди и змеелюди, что исправно служат Великому князю Драгомиру. Но разве есть разница, когда оба они – невероятные бойцы, удалью своей поражающие? Теперь, на последнем издыхании, столкнутся они и определят судьбу всего Единого Берского Царства! Бажена Крепкий Кулак и Лун!

Бажена только осознала, что четко слышала его речь. Что спокойно различала радость народа. И что вперилась взором в серебряные глаза Луна без всякой злобы.

Ярость испарилась. На душе становилось грузно. Бажена взволнованно завиляла хвостом: что же ей делать, если злоба – ее главное оружие?

Или все же нет? С чего она так решила? Но ведь именно ярость помогла ей пробиться сюда, победить шестерых!.. Нет. Они не смотрели на нее так, как смотрел этот зверчонок с крохотными ножичками на поясе. Они не видели в ней бойца, а лишь зверя, которого необходимо убить во что бы то ни стало. Лун смотрел иначе.

Бажена покрепче схватилась за топоры. Не зря же ее взял учиться гридь Тихобор! Она больше не зверь, рвущий глотки на потеху народу! Она – Бажена Крепкий Кулак!

– Я надеялась, что этого не случится, – медленными, твердыми шагами выступила она, прокрутив топоры в руках.

– Я… Я тоже, – промолвил Лун, доставая ножи и отводя взгляд.

– Ты ведь обещал мне постараться, не так ли?

– Да, но…

– Так постарайся!

И с глухим собачьим рычаньем Бажена сорвалась с места. Не ожидавший этого Лун побежал в сторону, но Бажена погналась за ним ровным бегом, огибая все препятствия, к которым ее заманивали. Она видела: он начал ее изучать, но он не успеет.

Загнав Луна в угол, Бажена вонзила топор совсем рядом с ним, но тот за ней поднырнул, к чему она была готова и вскочила, провернувшись вокруг оружия, которое тут же достала, и направилась к ускакавшему Луну. Он наотмашь сделал удар ножами – она без труда отбила топором. Он остановился и задел ее кольчугу – она завалилась на бок, но не упала, сдержала равновесие. Лун попробовал обрушить удар с разворота, но и такую скорость Бажена выдержала, остановив его на лету и отбросив в сторону. Лун остался на ногах, но чуть не выронил оружие. Бажена же пустилась за ним с жутким рычанием, но Лун перекрутился и вновь поднялся на ноги уже за ее спиной. Попытка удара – Бажена развернулась, присела, но остановила.