Теперь всё вокруг растворилось: Царь сжимал Тсеритсу в тесных объятиях и целовал её так, как Солнцеславе бы только в самых смелых снах снилось. Лун в тот миг пристыжено отвернулся, на что Солнцеслава нежно улыбнулась и, когда он улыбнулся в ответ, прижалась поплотнее.
— Бабушка стала уважаемым гостем во дворце. Она думала, что Царь любил её, ведь вечно желал с ней встречи. А она любила его, всем сердцем.
На Тсеритсе появилась богатая шуба, тяжёлые ожерелья обвесили шею.
— Однако это продолжалось недолго, пока ему не подобрали, наконец, невесту.
Оттолкнул Тсеритсу Царь, и та топнула ножкой возмущённо. Но он был непреклонен: в отдалении его уже ждала будущая жена. И тогда Тсеритса стала махать руками, кричать. А Осока молвила:
— Царь разбил ей сердце, и она плакала всю ночь…
Однако слёз Солнцеслава не увидела. Лишь исказившееся в злобе лицо.
— Но когда забрезжили первые лучи рассвета она поняла: отчаиваться нельзя. Нужно показать этому богатею, что играть с чужими душами — подло. Если он поступил так с ней, то и всё Царство ему обманывать — легко.
Одинокая Тсеритса, теперь уже не в мехах и украшениях, а лишь в скромных и неприметных одеждах, направилась во дворец.
— Бабуля знала, что возвращаться в родное племя поздно, необходимо что-то придумывать в одиночку. Тогда-то она и вспомнила про Царскую казну, где — как говорил её бывший возлюбленный — лежит самое дорогое сокровище во всём Зеркальном мире, сокровище, что принадлежит владельцу до самой его смерти. Туда она и направилась.
Тсеритса петляла в ходах, переговаривалась с какими-то зверолюдами в тех же бедных одеждах, скрывалась от дружинников…
— Бабушка неплохо умела прятаться и воровать, ведь Лошадиные племена во многом этим и промышляли. К тому же во время свиданий с Царём она хорошо изучила Неизменный дворец, и теперь точно знала, куда идти. И, наконец, добралась…
Появилась заветная дверь. А за ней — свет чудесный. За дверью на престоле лежал… осколок! Вот он, точно тот, что у Осоки на руке. Солнцеслава ахнула.
— Не знала тогда бабушка, сколько погибло перед тем, как она заполучит осколок. Она даже не знала, что эти осколки такое и для чего нужны. Конечно, увидев его, она его схватила… и сошла с ума.
Дворец Неизменный будто задвигался-затрясся. Пол превратился в бурлящую трясину. Сила болот? Поэтому Болотная Ведьма?
Вдруг Тсеритсу озарило светом, и она исчезла в тумане.
И появилась вновь, но уже в заботливых руках другой Лошади, горбатой зверухи.
— Очнулась бабушка уже в руках одной из Лошадей её племени. Одна из чудесниц племени почувствовала её во дворце и кинулась ей на помощь. Они едва отбили бабушку у Царехранителей, но пожалели: теперь всем дружинникам Царь отдал приказ во что бы то ни стало разыскать бабулю. Бабуля просила племя укрыть её, чтобы она отомстила Царю за неуважение ко всему берскому народу, но в племени ей отказали — боялись, что гнев Царя падёт на них…
И снова! Та самая зверуха на коленях просила о чём-то Тсеритсу, но та лишь отмахивалась. О чём просила? Её губы были немы. Но Солнцеслава догадывалась: зверуха хватала Тсеритсу за рукава, обнимала, видно, просила не уходить, не покидать её. Но Тсеритса всё равно ушла.
— Выгнанная из родного племени, она отправилась в путь. С собой прихватила только книгу её бабушки-ведьмы — связанные воедино старые грамоты с описаниями зелий. Так она провозгласила себя Болотной Ведьмой — ведьмой, что умеет управлять силой болот. И поклялась отомстить Царю, во что бы то ни стало.
Потом картинки сменялись быстро. Перед Тсеритсой появилось несколько зверолюдей, четверо совсем разных, друг на друга не похожих. Вместе они отправились в далёкий путь. Солнцеслава видела и знакомого дракона, и пирамиды, и парящие острова, и высокую каменную стену…
— Бабуля отправилась собирать силы. Найдя верных спутников, которыми тоже двигала справедливость, она начала изучать осколки. Спустя долгие годы скитаний, она многое узнала о них, но…
Вдруг зверолюди стали исчезать один за другим. Первый — в пасти дракона, второй — проткнутый клинком Паука, третий — разорванный волной чудес на парящем острове, четвёртый — задавленный каменными воинами.
— Как бы бабушка ни старалась, получить хотя бы ещё один осколок у неё не получилось. Годы, десятки лет исследований кончились лишь гибелью её друзей. Слава Тсеритсы Болотной Ведьмы, что хоть и не получала осколки, но сражала всех своих врагов, пронеслась не только по Царству, но и во всём мире, её жестокой и невидимой руки боялись все государи… Но не этого добивалась бабушка. Она хотела справедливости.
Уже не такая красивая, похудевшая, с морщинами на лице, Тсеритса согнулась в ярости. Солнцеслава дёрнулась от ужаса, когда Тсеритса будто посмотрела на неё. На самом деле, древняя Болотная Ведьма лишь глядела насквозь, но сама возможность того, что она могла из темноты наблюдать, уже пугала Солнцеславу.
— В тот миг бабушка решила, что найдёт способ восстановить справедливость. Может, не в столкновении сил, но найдёт…
Потеплел туман. Кажется, за окном хижины на болота уже опустилась ночь. В темноте Тсеритса стояла под стенами дворца и смотрела в окно, откуда проливался свет.
— Тогда она задумалась: что же может быть худшим наказанием для всякого зверолюда? Нет, всякого смертного. Конечно же, лишение. Когда исчезает самое дорогое в жизни. Но что, если не власть, которую Тсеритса отнять не может, может быть дорого Царю?
Соткал туман маленький свёрток. Крохотный, невесомый. Походил свёрток на маленькую безобидную гусеничку, а внутри него что-то шевелилось. Показалось детское личико, и Солнцеслава, будто предчувствуя, задержала дыхание.
— Нет ничего дороже семьи.
Это было последним, что произнесла Осока. Пройдя тёмным призраком сквозь туман, она тихонько закрыла за собой дверь.
Но история, хоть и утихала, но продолжалась. Тсеритса забрала, нет, похитила ребёнка. Бежала, бежала с ним долго, сквозь леса и болота, ведь некуда больше бежать, и, наконец, наткнулась на знакомую хижину.
Видно, растила Болотная Ведьма маленькую зверочку подобно себе, премудростям учила. Но не одной учёбой была полна их жизнь: Тсеритса играла с малышкой, ругала её, когда та совершала глупости, нежно обнимала, когда та плакала. Даже опасный Избор младшей они прошли вместе. Трудно пришлось крохе-Медведице, у неё зеркала не было, слаба она была, в отличие от своих сородичей. Но стоило ей пройти испытание, и сила сопровождала её везде, а Тсеритса учила наследницу терпению…
Постепенно Тсеритса стала исчезать. Вдруг она и вовсе стала удаляться наверх, точно улетала… Погладив внучку по волосам в последний раз, она растворилась, засияв теперь уже далёкой звездой.
Глава третья. О несбыточном обещании
Воцарилась тишина. Почувствовал Лун, как в его руках дрогнула Солнцеслава и будто выдохнула. Ему и самому выдохнуть хотелось: наконец-то этот печальный сказ закончился.
Но быстро на место облегчению пришли вопросы, которые — Лун понимал — себе задавал не только он. Что случилось? Как это понимать? Что им делать с этим знанием? Чего от них хочет Осока?
И — самый главный — с кем же они рука об руку прошли весь этот путь?
— Это было… увлекательно? — неловко усмехнулась Солнцеслава, собравшаяся с мыслями первой.
— Не то слово. А ещё у меня от страха хвост чуть не отвалился, — пробубнила сжавшаяся в три погибели Бажена, хвост её и впрямь от ужаса жался к ногам.
— Ха, да ладно! Это всего лишь ведьмовские колдунства, ничего особенного, — усмешка Златоуста — как бы тот ни старался — была явно наигранной.
И, кажется, один Лун видел, как все старательно юлили, друг от друга мысли истинные утаивали. Удивился он, ведь не ожидал, что останется единственным, кто осмелится спросить:
— И что будем делать? — поймав на себе испуганные взоры, он продолжил: — Сколько бы Осока нас ни спасала, нам нужно дать ей ответ. Честный и справедливый.
