— А мы как с этим поступим? — непонимающе сдвинул брови Златоуст.

— А мы можем просто по кругу сами случаи рассказывать и угадывать, — предложила Бажена, сама от себя не ожидая такой смекалки.

— О, и вправду! Тогда мы все что-нибудь расскажем, многое друг о друге узнаем, — хитро блеснула зелёными глазками Солнцеслава.

— И никто не останется обиженным, — улыбнулся Лун.

— Вот-вот! — закивала Солнцеслава. — Ну как, Осока? Тебе так удобно?

— Н-наверное… Я не очень поняла, — смущённо потупилась та.

— Ничего-ничего! Мы сейчас пробный круг проведём, и ты всё поймёшь, — заулыбалась Солнцеслава. — Что же, раз так, то начнём с Бажены.

У Бажены от такого глаза на лоб полезли. Вот это находчивая Солнцеслава!

— Ага! Вот оно как: сама чтоб не подставляться — меня вперёд толкаешь? — сощурилась Бажена, усмехаясь.

— Но ты же игру предложила! Значит, ты первая, — пожала плечами Солнцеслава.

Ладно уж, правило честное. Призадумалась Бажена: чего такого она могла бы сказать, что бы все знали и точно отгадали? В первый круг же не надо никого смущать.

— О! Я могу поднять горного яка, — ткнула она пальцем в сторону гор.

Друзья переглянулись. Захмыкали-призадумались. Неужели сложный вопрос?

— А… как як выглядит? — захлопала глазами Осока.

Все обратились к ней. Болотная Ведьма и не знает? Диковинно!

— Это бо-о-ольшущая волосатая корова! — рассмеялась Солнцеслава. — Осока, как же так?

— И впрямь не знаешь? — уточнила Бажена, ухо встрепенув.

— Ну… Я слышала о них, но немного. Я знаю, что они живут в горах и не спускаются оттуда… Служат в Белокаменной Твердыне… — забормотала Осока.

— Поня-я-ятно… — протянула Бажена. — Есть такие звери. И вправду похожи на больших волосатых коров. С такими бо-о-ольшущими рогами! — она изобразила пальцами рога, и Осока удивлённо отстранилась.

— А ещё у них чёлка — бу-у-у! — положив ладонь на голову, Златоуст зашевелил пальцами, точно и впрямь волосатый яка.

Хихикнула Осока. Теперь точно поняла!

— Ну… Я думаю, Бажена всё может, — признался Лун. — Я верю.

— Ого! Какие похвалы, Лун! — гордо выпятила грудь Бажена, на что тот ответил улыбкой. — А остальные?

— Я тоже думаю, что можешь. Ты же Крепкий Кулак! — сжала кулачки Солнцеслава, из-за чего друзья рассмеялись. Бажена не удержалась: так забавно! — А что такого? Я, между прочим, тоже сильная Киса, тумаков кому угодно нараздаю… Кроме Бажены, она слишком сильная.

— А я вот думаю, что нет, — нагло усмехнулся Златоуст. — Як ведь побольше тебя будет!

— Хорошо, Злат, я тебе это ещё припомню, — улыбнулась-оскалилась Бажена. — А ты, Осока?

Та призадумалась. Поводила взглядом. Любопытно, она и впрямь так запуталась?

— Если хочешь, я подскажу…

— Ну, наверное, поднять нет, но ты могла бы схватить его за рога, — неожиданно предложила Осока.

Едва не отвалилась челюсть у Бажены.

— Ты права! Я никогда его не поднимала, но когда их спускали в Межустьев город, я и впрямь одного из них забодала.

Все взоры обратились к Бажене. А она уставилась на Осоку: как же она так угадала? Или знала?

— У тебя есть какие-то ведьмовские штучки, чтобы читать прошлое? — засомневалась Бажена. — Признавайся!

— О, нет… Просто ты так показала рога, и я о них сразу подумала почему-то. Бабуля говорила, что всегда надо обращать внимание на детали, хотя у меня не всегда выходит.

Бажена уважительно кивнула. А ведь мудра была её бабуля!

— Бабуля и бабуля… Слышу от тебя это постоянно, но кто же она была, м? — вильнула хвостиком Солнцеслава, наблюдая за Осокой пристально.

— А вот доиграем, и, может, узнаете, — лукаво сощурилась Осока.

— Вот это я называю увлекательной игрой! — захлопала в ладошки Солнцеслава и вернулась на место.

Многое же Бажена узнала в этот вечер! Простая игра, а узнаёшь любого, будто с ним всю жизнь прожил.

Узнала Бажена, что Солнцеслава ненавидит сочинять. Зачем же рвалась тогда в путь? Чтобы обрести вдохновение: мол, думала, что готова была историю на собственных глазах описать, но ни строчки из-под пера не выходило. Конечно, потом она сдаст все свои записи более опытным певцам, а пока — соберёт всё, чтобы князь точно был доволен.

А вот Лун рассказал, что среди своих девяти младших родственников он был значительно старше. Всех кормил, даже мать с отцом. Те, конечно, тоже работали, но он очень многое сделал для семьи, хоть и не хвастался этим. И при этом родители позволяли его обижать! Мол, от всего города, где каждый намеревался кинуть в Ящера камень, не уберегли бы. Все от ужаса ахнули и запричитали, как же несправедливо, а Бажена понимающе кивнула. Она-то понимала, как важно для них с Луном, бедняков, быть, как все. И знала, как жестоко их маленький мир принимает тех, кто выбивается.

О Златоусте Бажене и выяснять было нечего. Почти на всё она ответила верно: и что у него сестрёнка младшая подрастает, и что всегда он хотел играть на барабане, и что вместо шалостей с друзьями он торговал на рынке. Но и она не знала до сего времени, почему ему так не повезло. Догадывалась, конечно, ведь если разговор заходил о матери, он тут же старался говорить о чём-то другом. Теперь и она узнала, что мать — как Бажена и догадывалась — не любила его и предала ради новой семьи, оставив совсем одного. Даже не удержалась Бажена и обняла Златоуста, тот же принялся вырываться. Не любитель нежностей, ха! Так просто от Бажены не убежать.

И Бажена о себе рассказала… Не всё, что хотела. Больше она не рыдала от этих воспоминаний. Они, словно за высокой стеной, за которой ничего не видно, сидят себе и не высовываются. Этого им Бажена не позволяла!

Но вот Осока всех удивила: вышла победительницей. Угадала почти всё! Как будто она знала их всех — всех и каждого — всю жизнь.

Только вот её саму не знал никто. Самый близкий был Златоуст, но и он во многом не знал правды. Приходилось отвечать почти наугад, ведь от Осоки чего только не услышишь. Копалась в печёнке лягушки? Правда! Принимала роды? Правда! Заговаривала добрых молодцев? А вот это уже нет. Но зато она знает как!

И, наверное, самым сложным для Бажены, было ли правдой или нет:

— Моя бабушка — Лошадь.

Бажена переглянулась с Солнцеславой и Луном. А вот Златоуст быстро сообразил!

— Верно! Ты говорила мне об этом тогда, в Тихомировом обете.

— Когда ты позабыл про меня и пошёл праздновать день рождения Солнцеславы? — припомнила ему Осока, хитро улыбаясь.

— Ну я же извинялся за это! На самом деле, мы в тот день пошли с Луном искать тебе сарафан, но тогда был день рождения у Солнцеславы, и нам не хватило денег на оба платья, — умоляющий Златоустов взор, обращённый в сторону Луна, не заметить было невозможно.

— Прости, — пискнул Лун. — Златоуст тогда очень расстроился, поэтому и загулял…

— Ладно уж… С кем не бывает, — пожала плечами Осока. — Но Златоуст и вправду раскусил меня. Я об этом говорила.

Она выглядела уверенно. Выпрямила спину: уж точно, гордится она своим ремеслом.

Но вот взор Златоуста Бажена заметила сразу. И его руку, которая легла на дрожащие Осокины пальцы. Он заговорил шёпотом, слышным, но мерным и тихим:

— Осока… Доверься нам. Мы не обидим. Если хочешь — скажи только мне, я передам…

— Мы не для этого сели разговаривать все вместе, Златоуст, — вдруг холодно и чётко проговорила та, хоть в её голосе тонкий Баженов слух распознал дрожь. — Если все готовы послушать, я должна кое-что сказать.

Повисло молчание. Честно говоря, Бажена не знала, хочет она знать или нет. Что Осока скрывает? Изменит ли это что-то в их дружбе? Не сотрёт ли то путешествие, будто его и не было?

Но разве она может быть настоящим другом, если откажется? Осока спасла её. Сделала другой, сильной и по-настоящему стойкой. Вдруг если Бажена её выслушает, то спасёт её от чего-то? Вдруг это настолько важно?

— Я готова.

— Я тоже, — вместе произнесли Солнцеслава и Лун.