Часть шестая. Дом. Глава первая. О детской игре

Пахло елями молодыми, свежими. Высились их кроны до самых небес, соседствовали с далёкими горными вершинами. Под ногами хрустела подстилка из сухих иголок, мялась нежная травушка-муравушка. В воздухе витала колкая прохлада шепчущая, предупреждающая: скоро вновь снега выпадут, готовься, зверолюд, запасись сытной едой, окутайся в пушнину и растопи печь. Влага оседала на измученной жарким солнцем коже, омывала сухие трещинки на ладонях, спутывала и опускала пышный мех на хвосте. С ушей градом сыпались росинки. Светили звёзды-предки сквозь лесную темень и радовались: наконец-то их дорогие дети вернулись домой.

— А как ты их обошёл, Лун? Исчез, как скрытная мора в темноте! Не зря говорят: в тихом омуте бродницы водятся.

— Бажена, Лун же не зверица! — обиженно надула губки Солнцеслава. — Оскорбительно его называть бродницей! Они ещё и скверно пахнут!

— Это первое, что в голову пришло. Не обижайся, усатая, просто… Лун же может раз — и скрыться! Ведь никто его даже и не почуял, — показательно вздёрнув уши, Бажена улыбнулась мрачному Златоусту. — Злат, а ты что пригорюнился?

— Очень полезная силушка, и впрямь… — невпопад ответил он, сжимая руку на Осокином плече.

Взглянула на него Бажена сочувственно. С самой Империи Лонг он нос повесил, только за Осокой бегал, а та и вовсе всю дорогу молчала. Точно кто-то умер, Матушка упаси! Что же такого случилось, что они так приуныли?

Удалось им сбежать из Империи не без помощи чудес. Луновых чудес, ведь он из осколка вышел — и будто не вышел вовсе! Появился под боком, точно летний ветерок. Только лёгкое дуновение могло его выдать, но в пылу битвы того Бажена не заметила. Они со Златоустом и Солнцеславой так славно бились с каменными стражами! Бажена в одну сторону — сразила землюшкой расколовшейся, в другую — кулаком отправила в полёт. Златоуст смеялся, что за ней не поспевал, но его взрывы в самом деле пользы не меньше сделали. А Солнцеслава раскричалась-распелась, наверное, давно этого ждала.

Но когда вернулись Лун с Осокой, пришлось со всех лап улепётывать! И быстро, пока воины каменные их не настигли, Лун призвал их взяться за руки — и исчезли они уже все вместе. Не составило труда невидимому, нечуемому ветерку сквозь непутёвых стражей пройти да гордо ступить за стены Кинсе Баолей — неприступной Золотой Крепости, из которой пока никто не выходил без шуму.

Почему-то Бажена, честно говоря, подумывала, что сбегали из этой крепости, и не раз. Но какое дело до вранья, когда им-то, главное, удалось?!

А до границ с Берским Царством — хвостом подать. Шли они несколько дней, как обычно, без перерывов. Уже с Эллиадии привыкли они бегать, да теперь не понадобится: наконец, они на Родине, где их вот-вот богатырями величать будут. Ну, Бажена на это надеялась.

Милое сердцу княжество Клыкастое встретило Бажену утренним тихим базаром, на котором их радостно встретили ранние пташки и безо всяких сомнений дали еды и одежды. Пойдя по берегу реки к Звёздграду, они остановились у бережков, где мерно журчала водица. Испив оттуда, до сих пор чувствовала Бажена прилив сил. О, эта прохладная водица из речки под Межустьевым городом, как соскучилась по тебе Бажена!..

Они побывали там ещё днём, но к вечеру остановились в лесу. Так хотелось побыстрее добраться до великого князя, что палатки поставили прямо в лесу, не доходя до деревни. Бажена знала: гулять в этих лесах можно без опаски, чудовищ на окраинах не видали давно.

Златоуст развёл огонь, пламя тихо потрескивало. Вкусно пахнущее мясо отловленного Луном кролика нежилось на костре.

— Наконец-то дома… — улыбнулась Бажена, потягиваясь сладко. — Сколько мы времени провели там, на чужбине?

— Не сосчитать… Наверное, немногим меньше полугода, — предположил Лун.

— А длился этот путь — вечно… — протянула Солнцеслава, томно вздыхая на плече у любимого. — Знаете… Я ничуть не жалею. Жалею даже возвращаться: столько бед и радостей пережили, а теперь снова надобно стать… собой.

— Мы уже не будем собой после всего этого, — неожиданно отозвался Златоуст. — Это и не нужно.

— А ты прав, друг по несчастью! — рассмеялась Солнцеслава, ткнув его ножкой в виляющий хвост. Усики-палочки на её лице задёргались от хохота. — Когда великий князь Драгомир вознаградит нас — тогда заживём совсем по-другому.

— А так ли нужно это вознаграждение теперь?.. Когда уже всё есть, — пробормотал Лун, ласковый взор обратив на любимую.

Та же, понимая, потёрлась о его бок с кошачьей нежностью, хвостики их сплелись.

— И эти осколки… Мы с ними совсем недавно, но они уже стали так привычны, — подметил Златоуст, доставая из кармана свой, угловатый и обколотый со всех сторон.

Вслед за ним, Бажена и свой достала. А у них они были самые большие! У неё — самый большой. Любопытно, а силушка в нём тоже больше, чем в других, или нет? Солнцеслава скользнула рукой за пазуху и выудила оттуда свой осколок: изящный, почти не поцарапанный-потревоженный, чистый, как небо в жаркий день. Присоединился к ним и Лун со своим осколком. Никто его до сих пор не видел, кроме владельца и Осоки, но он оказался самым мутным и совсем не гладким. Наверное, долго лежал он в подземельях Кинсе Баолей, постареть, пообтереться успел.

Бажена положила свой осколок у костра. Отпускать его от груди не было приятно, но она верила, что его без спроса не тронут. За ней свои осколки положили и Златоуст, и Солнцеслава, и Лун.

И даже Осока.

Когда она протянула свой почти ровный, круглый осколок, все, кроме Златоуста, отстранились. Златоуст же наклонился, чтобы увидеть лицо Осоки. Та сперва увильнула взглядом, но потом — посмотрела в глаза без страха.

— Друзья должны доверять друг другу, — коротко произнесла она, кротко улыбнувшись.

Не могла Бажена улыбнуться за ней следом. Друзья так друзья! Переглянулись спутники. Хихикнула Солнцеслава, скромно потупился радостный Лун, расплылся в улыбке Златоуст.

Князевы избранники… Кто как ни друзья, после такого-то пути?

— Раз мы друзья, то теперь должны друг о друге всё знать. Всё-всё! — заявила вдруг Солнцеслава, отскочив от плеча Луна. — И ты, Осока, не исключение.

От такой прямоты и Бажена смущённо сжалась. Не переделать эту Солнцеславу, не перекроить!

— Я… — выдавила вдруг Осока, сжимая Златоуста за рукав. — Это сложно.

— Я, конечно, не могу судить, я же певица, — гордо вскинула подбородок Солнцеслава, — но это не отменяет необходимости рассказать. Ведь мы хотим помочь!..

— А ещё нам любопытно, не так ли? — усмехнулся Златоуст.

— Ну… Немножко, — неловко улыбнулась в ответ та. — Но! Помощь превыше всего. Мы столько вместе пропутешествовали не для того, чтобы друг от дружки что-то утаивать.

На этом они переглянулись. Бажена заёрзала на месте, наверное, заметно, с её-то большим туловом. У всех много тайн, и не только у Осоки.

Но разве поделиться ими — так плохо?

— Могу предложить одну игру, — вдруг принялась вспоминать вслух Бажена. — Мы в неё играли с братьями и их друзьями. Называется «верю-неверю».

— О, мы с младшими в неё часто играли, — оживился Лун, но тут же стих: — Только у нас нет лавок…

— Можем найти пни или чего ещё! Игра же развесёлая! — обрадовалась Солнцеслава. — Златоуст, Осока, как вам?

Такое недоумение Бажена на лице Златоуста видывала нечасто! Так взглядом завилял, как воришка, которого поймали за его грязными делишками. А Осока просто металась наивным взором между ним и остальными.

— О-о-о… Злат, как же ты так? — без тени издёвки спросила Бажена. — С сестрёнкой никогда не играл?

— Нет… Как-то не приходилось, — мрачно пробормотал он, с недоверием поглядывая на затейников, Бажену в том числе. — И в чём правила?

— Ну, как правило, для игры нужны лавочки… Но можем и без них, — отмахнулась Бажена.

— Значит, так! — перебила её Солнцеслава, которая едва ли с места не срывалась, так обрадовалась. — Начинается с того, что игроки рассказывают во́де что-нибудь о себе. Что-то из этого правда, а что-то — ложь. Обычно это какие-нибудь случаи из жизни. Обязательно какие-то должны быть настоящие, а какие-то выдуманы! А потом во́да эти случаи перечисляет. Если ты думаешь, что это правда — ты садишься на одну лавку. Если неправда — на другую. Побеждает тот, кто больше всех угадал!