— Бажена, вставай, быстро! Луна похитили!

Она не медлила: вскочила с постели, принялась глазами искать и столкнулась со взором Златоуста перепуганного, вилявшего хвостом так, что в тишине слышались громкие хлопки по полу. Где-то позади сокрушалась и плакала Солнцеслава, а Осока повисла на плече Златоуста, о чём-то его упорно спрашивая, но он не слышал.

Поведал тогда Златоуст: мол, проснулся он ночью, а над ним морда чешуйчатая склонилась. Ну, он и не растерялся: звериное нутро подсказало ему бить сразу, без разбора, вот морда и оказалась расцарапана, после чего с жутким шипением скрылась — из дверей выпрыгнула, или даже вылетела. Тогда-то Златоуст и увидел, как утаскивают Луна, связанного всего, а заметив Златоуста и его когтистые лапы — поторопились убежать. Так Златоуст их и не догнал: он-то бегает плохо, выдохся почти сразу. На вопрос, почему не разбудил, он ответил, что стоило хотя бы попытаться их догнать, но — как он и думал — у него не вышло.

Все взоры обратились на Осоку, и с её слов началось путешествие длинное, путешествие на исходе сил — к лонгской столице, Кинсе Баолей.

Они так быстро собрались и так быстро в путь выдвинулись, что Бажена и забыла, прощались ли они с Черепахами-хозяевами. Но что она знала точно: кошель у них теперь был полный, Златоуст им звенел где-то под боком.

Шли они целыми днями, на еду останавливались со сном и с подъёмом, чтобы зря не терять времени. По словам Осоки, имперский государь — Император-ван Яцзы-ди — супостат хитрый, он наверняка успел прознать об их славе и обратить её себе на пользу. Как именно — Осока точно не сказала, но уверила, что он наверняка рассчитывает получить все осколки, и Лун ему должен в этом помочь. Как пленник или как кто ещё — незнамо. Но надо поторопиться, пока этот царь-Ящерёныш ещё готов ждать. Или не собрался сделать, что задумал.

Поэтому шли они тропами безлюдными, тропами, где за версту ни души не видать. Осока предупредила: раз Луна уже забрали, а их защитил Златоуст, такой удачи им не простят и уже вышлют за ними, кого нужно. Говорила она, точно знала Империю, как родное Берское Царство. Бажена себе объясняла это дневником, куда Осока постоянно поглядывала, с которым сверялась. Златоуст часто сидел с ней рядом, но глядел в дневник только тогда, когда Осока его сама просила, хоть и носил дневник с собой и мог подсмотреть, когда ему захочется. Уважает её! Отрадно было глядеть.

Лишь в редкие моменты сна, еды и Осокиных чтений они могли остановиться хоть на миг. И то редко случалось, чтобы все оставались заняты своими делами. Время от времени их неустанный караул сменялся: кто-то один приглядывал за окружением, вслушивался в потусторонние звуки. Бажена стояла дольше всех: она давно выучилась не спать, когда хочется, сносить холод и голод. А вот Солнцеслава сваливалась с ног первой, но отказывалась это признавать. И стоит ей указать, что ей-то пора спать, как она разрывалась речью: за кого её принимают! Если она не может не спать несколько часов, то как она спасёт Луна? Как это всё связано — Бажене оставалось только гадать, но уговаривать Солнцеславу им удавалось.

Не одна Солнцеслава за Луна переживала! Бажене и самой на месте тяжело сиделось, когда она представляла, что с ним могли сотворить. Сама это пережила, никому бы не пожелала… Особенно дорогому другу. Он ведь гораздо слабее неё, его легко можно пришибить, как муху… Но, к его чести, он гораздо терпеливее Бажены. Она вспоминала это, и ей становилось немного легче. Хоть временами волнение — точно сестринское — брало над ней верх.

Но тропами извилистыми, тропами далёкими удалось им добраться до далёкого Кинсе Баолея. Солнцеслава, увидев высокие стены, едва не вскрикнула — Бажена её оборвала большой рукой, — что вот она, столица Империи, ведь никак иначе не мог выглядеть город, названный на лонгском Золотой Крепостью.

В свете закатного солнца казалось, что камень светился золотом, сияя на всю округу. За ними едва виднелись такие же золотые крыши, держащиеся на красных стенах. Большего издалека углядеть не удавалось, но от высоты городской стены уже дух захватывало. Как же её преодолеть? Неужели кто-то вообще способен осилить такой подъём?

— Когда Чудомир отправился вызволять Милолику-чудесницу из полона лонгского, он эту стену преодолел хитростью и смекалкой, — отвечала на эти вопросы Солнцеслава, знавшая историю всяко получше Бажены.

— Подкопал что ли? — спрашивала она с усмешкой.

— Что же у тебя всё так просто, Бажена! — возмущалась Солнцеслава. — Конечно же нет! Он нашёл тех, кому осточертела жестокость Императора, и ворвался с ними во дворец, когда над городом опустилась ночь.

— Не очень-то храбрый поступок для древнего Князя-богатыря, — подхватывал разговор Златоуст.

— Ну, а ты бы как поступил, если бы почти в одиночку на грани войны пошёл вызволять… ты понял кого, — кивнула на Осоку Солнцеслава.

Засмущавшись, та отвернулась, пока Златоуст уставился ей в затылок. Подумав, он ответил:

— А я и не богатырь. Мне не важно, как вызволять, главное — спасти того, кто мне дорог.

Он взял Осоку за руку. Та лукаво — прямо по-ведьмовски! — улыбнулась и переплела его пальцы со своими.

Решив не нарушать их единение, Бажена вновь обратилась к Солнцеславе:

— А как он пробрался ты, случаем, не знаешь?

— Если бы в сказках всё дотошно описывали, были бы сказки так хороши? — молвила Солнцеслава, внимательно изучая взором всё увеличивающиеся стены.

— Наверное, нет, — предположила Бажена.

— Вот именно.

— В смысле?

— Нет, не знаю, — буркнула Солнцеслава и вдруг, спустя всю долгую дорогу, рассмеялась: — Ну ты и догадливая!

— Хей, усатая! Не смешно же, — надулась Бажена, но останавливать её не стала. Пускай повеселится, а то ходила, как в воду опущенная.

Шли они так недолго, но когда Бажена завидела башни — остановились. Перегородила им путь Осока, роясь в поясных мешочках. Пока она что-то искала, Бажена пригляделась и разглядела, как где-то внутри из стен льётся красный свет.

— Обратите внимание, пожалуйста! — негромко, но грозно сказала Осока, и к ней и впрямь все обернулись. — Нам надо проникнуть внутрь. Из-за стен мы и впрямь ничего не сможем, как пройти внутрь по нижним ходам — я не знаю.

— Нижним ходам? — отвлечённо переспросил Златоуст, будто и не для себя. — Ты хочешь сказать, что тут везде есть подземные ходы?

— Конечно! Это же Империя Лонг, тут всё не так просто, как у нас, — усмехнулась та.

— Лун бы поспорил, — усмехнулась в ответ Солнцеслава.

— Но Луна здесь нет, — оборвала её Осока, но, увидев, как Кошечка опустила ушки и какие состроила глазки, поспешила добавить. — Пока нет.

— Так что прикажешь делать? — скрестила руки у груди Бажена, готовая двинуться в бой хоть сейчас.

— Надо выпить зелье. Пусть и ненадолго, но оно сделает нас невидимыми, а в это время мы переместимся к северной башне, она дальше всех от дворца — туда нам и нужно.

— Там есть подземный проход? — спросил Златоуст.

— Да, — кивнула ему Осока. — Из него можно проникнуть если и не во дворец, то точно туда, где мы с Луном рано или поздно увидимся — к осколку.

Бажена с Солнцеславой тут же округлили глаза. Довольно вильнув хвостом, Златоуст усмехнулся: точно сразу знал, что нужно делать.

— П-прости, куда?! — уточнила Солнцеслава. А ответил ей Златоуст:

— Осколок находится в сердце города — в подземельях, куда ведут сразу несколько ходов из самых разных уголков Кинсе Баолей. Мы знаем один из них и уже придумали, как по нему пройти, — гордо вскинув подбородок, Златоуст подхватил Осоку под руку. Та засмущалась, но приняла его руку и сама выпятила грудь, выглядя то ли гордо, то ли нелепо. — Он находится в северной башне…

— Всё в дневнике подсмотрел, умник-разумник? — склонилась к нему Бажена. — Экий молодец! Возьми с полки окорочок.

— А почему мы не можем пройти город в обход? — задала любопытный вопрос Солнцеслава. — Сразу бы попали к северной башне.