Баба-сейис не договорил, но мысль его была ясна.

— Испортят они Карлавача, испортят… Его надо искать среди кобылиц наших соседей. Он непременно там… — чуть ли не плача сокрушался Баба-сейис.

— Ну что ты стоишь, Овез?! Позвони его брату Хораз-ага, пусть он скорее приедет с сыном Кошджаном. Это дело пахнет паленым, и пусть не думают, что Баба-сейис один как перст на этом свете…

Собравшиеся заулыбались словам Тогтагюль-эдже. Чабанское угодье не городская квартира, туда не позвонишь, но мысль о том, что надо позвонить, была верная. Овез бросился к телефону и позвонил в милицию.

— Милиция? Варан-хан? Приезжайте быстрее к нам. Карлавача украли, — кричал в трубку Овез.

А Варан-хан, видимо, спросонья никак не мог понять, в чем дело, и недовольно бурчал в трубку:

— Ты с органами милиции, Овез, не шути. С каких это пор милиция сторожит ваших ласточек?!

Варан-хан понял, что на самом деле речь идет не о коне Карлаваче, а о самых обычных карлавачах — ласточках.

— А я и не собираюсь шутить, Варан-хан, речь идет о колхозном коне Карлаваче…

— Ах вот в чем дело… Говоришь, кляча пропала, какой она масти? Когда и где ее украли?

Баба-сейис, стоявший рядом с Овезом, услышав слово «кляча» словно взбесился. Он вырвал из рук Овеза телефонную трубку и с такой силой опустил на рычаг, что бедный аппарат чуть было не разбился.

— Ты сам кляча. Варан-хан. Типун тебе на язык! Ну погоди, мы еще встретимся с тобой и посмотрим, кто кляча! Карлавача Ворошилов знает, Буденный знает… А этот сукин сын, видите ли, его клячей обзывает, — взревел Баба-сейис, а потом обратился к Овезу словно тот его подчиненный, а не наоборот. — Кто коня ищет по телефону?! Не мешкая поезжай в соседний колхоз, да прямо к кобыльему гурту!

Овез незамедлительно кинулся выполнять распоряжение Баба-сейиса.

— Это их рук дело, пойдемте, я вам покажу следы преступника, — все еще продолжал разгоряченный после телефонного разговора старый конюх и повел любопытных в конюшню.

Рядом со стойлом Карлавача виднелась перевернутая ничком большая плетеная корзина. Баба-сейис подошел к ней и осторожно приподнял ее. Под корзиной заблестело гладким обручем сито для просеивания овса. Баба-сейис отложил в сторону сито, и люди невольно засмеялись, увидев под ним еще небольшую алюминиевую чашку. Баба-сейис гневно сверкнул белками глаза:

— Чему вы смеетесь, что тут смешного?! Лучше поглядите сюда, — сказал он и приподнял чашку. — Вот он, след преступника.

На свежепосыпанном песке отчетливо был виден след ног человека в кедах. Люди загалдели и задвигались.

— Осторожно, не подходите близко, след этот нужно сохранить, может быть он выведет нас к преступнику, — сказал Баба-сейис, вновь прикрывая след алюминиевой чашкой.

Село гудело, как потревоженный улей. Кто мог украсть Карлавача, кто?

Застоявшийся в прохладе конюшни, откормленный, ухоженный Карлавач словно опьянел от чистого, прохладного горного воздуха, Он, сгорая от нетерпения, звонко заржал. Над горами пронеслось эхо. Карлавач заржал еще громче, как бы подогревая себя, и встал на дыбы. Он жаждал движения, он хотел скакать, услышать свист ветра в ушах, веселую дробь копыт. Волнение Карлавача передалось Еди, и он, ослабив повод, легонько ударил коня по бокам. Карлавач с места рванул в галоп.

Горные ущелья были покрыты нежной зеленой травой. С вершин, покрытых снегами, дул прохладный ветерок. Конь и всадник, слившись в одно целое, словно парили по узенькому ущелью. Вот всадник натянул вправо поводок коня, и он играючи взлетел на вершину горы. Всадник от неожиданности ахнул. У самого горизонта он увидел огромный солнечный диск. «Неужели опоздал?!» — пронеслось в голове Еди, и он поторопился повернуть обратно.

У выхода из ущелья он увидел милицейский мотоцикл. У Еди не было сомнения в том, что только Варан-хан мог на нем сюда приехать, но зачем? Ему и в голову не приходило, что все село, поднявшись на ноги, разыскивает Карлавача.

Еди соскочил с коня и обследовал следы вокруг мотоцикла. Следов было два и они уходили в глубь гор. «Наверное, кто-нибудь потерял корову, и они разыскивают ее», — подумал Еди и вспомнился ему один случай.

Было это где-то в середине весны. Каждый хозяин в этих местах норовит, чтобы его корова отелилась именно в это время. Оно и понятно. В середине весны не холодно и не жарко, изобилие подножного корма. И молоко вновь отелившейся коровы, питающейся зеленой травой, особое, ароматное, вкусное. Поэтому именно в это время часто можно наблюдать, как сельский пастух вечером с пастбища везет на своем ослике одного, а то и двух телят. Коровы, как и люди, встречаются разные по нраву. Есть и такие, которые норовят убежать далеко в горы и отелиться там подальше от людских, а может быть и коровьих глаз. И пастух не всегда уследит за такой своенравной коровой, схватится у самого села — нет одной коровы, да уже поздно, ищи ветра в поле. Однажды такое случилось и с их коровой. Переждав ночь, Еди с отцом вышли на поиски коровы. Им повезло, не пришлось долго искать. Корова отелилась на лужайке у подножия гор и поэтому была видна издалека. Отец с сыном обрадовались и побежали к корове. Но, не доходя до нее шагов пять, они остановились в растерянности. Корова была вся изранена и еле стояла на ногах, видимо, только инстинкт материнства поддерживал ее. Веллат-ага погладил ее по бокам, приложил к ранам травы и потом обследовал место происшествия. Лужайка вокруг теленка была вся испещрена копытами коровы, видимо, мать всю ночь ходила и охраняла своего дитя. Тут же неподалеку лежал мертвый волк с вспоротым животом. Наблюдая всю эту немую картину, Веллат-ага подозвал к себе сына:

— Видишь эти следы и мертвого волка? Ночью здесь, видимо, была жаркая схватка. И хорошо еще, что волков было всего двое.

— А откуда тебе известно, что их было всего два? — перебил отца Еди.

— А потому, сын мой, если бы их было больше, не видать бы нам сегодня ни нашей коровы, ни теленка. А волк-одиночка не посмел бы напасть на корову. Видишь, какие у нее рога. Вдвоем они, конечно, могли одолеть корову, да только не такую, как наша. Она у нас молодец.

Еди ясно представлял гордого за свою корову отца, словно это было совсем недавно.

Еди, вспомнив тот случай, подумал было поскакать на помощь к тем двоим, следы которых шли в горы, но вспомнив Варан-хана, а один из них, судя по всему, был он, передумал. Да и пора было возвращаться, пока Баба-сейис не спохватился.

В селе Еди встретили как какого-нибудь героя.

— Ур-ра! Еди привел Карлавача.

— Еди молодец! Еди молодец! — скандировала многочисленная сельская детвора хором.

Баба-сейис как безумный бросился им навстречу и повис на шее Карлавача шепча:

— Вернулся, мой славный, родной, единственный. Вернулся, вернулся… теперь нас разлучит только смерть…

Баба-сейис, плача как ребенок, обцеловал Карлавача, а потом влюбленными глазами уставился на Еди:

— Сынок, я расцелую твои глаза, которые увидели Карлавача, твои руки, которые держали его повод… Где ты его нашел? Кто украл его?

Еди не успел ответить, во двор въехали на мотоцикле Варан-хан и Овез. И ни слова не говоря, схватили Еди с двух сторон, посадили в коляску мотоцикла.

Все опешили. Первым бросился к мотоциклу Баба-сейис:

— Что вы делаете?! Зачем забираете парня?! Варан-хан, когда надо было искать коня, тебя здесь не дождались, а теперь забираешь парня, который привел мне моего Карлавача. Мы тебе не позволим этого!

— Не позволим! — загудела толпа.

Варан-хан выпрямился во весь свой огромный рост и предостерегающе поднял руку:

— Тихо, товарищи! Еди не пригнал вашу… — с его языка чуть было не сорвалось «кляча», но он вовремя спохватился, — вашего коня, а угнал его…

— Этого не может быть! Еди, скажи, что это не так, — взмолился Баба-сейис.

Еди вместо ответа опустил глаза.

Бяшим во второй половине дня, сильно запыхавшись, прибежал домой и тут же направился к своему мотоциклу с коляской. Его любимый пушистый кот по обычаю грелся на солнышке, свернувшись клубком, уместившись на сиденье мотоцикла. Кот, почуяв приближение своего хозяина, лениво открыл глаза и выгнул спину, подставляя ее, чтобы погладили. Но хозяин сегодня был не в духе, и бедный кот поплатился за это. Бяшим гневно схватил его за холку и, швырнув в сторону, принялся заводить мотоцикл, остервенело ударяя ногой по рычагу.