— Ну, что нового? — поздоровавшись, поинтересовался он, доставая из сейфа знакомую коричневую папку.

Ничего интересного, к сожалению, доложить ему я не мог. Дунаев вел себя спокойно, даже скромно. Ни с кем вне работы не встречался. По вечерам больше находился дома. Я знал почти каждую его минуту, но ничего подозрительного, настораживающего не обнаружил. Да и что, собственно, можно было получить за неделю? Поэтому я так и доложил начальнику.

— Ничего не попишешь, — выслушав меня, сказал подполковник. — И так бывает. Может, за ним и нет ничего. Работу, однако, придется продолжить. Окончательные выводы делать рано, — он протянул мне плотный лист бумаги. — Ответ из Якутска.

Я взял документ, зачем-то встал и стал читать вслух: «...Место рождения Дунаева И. П. и смерть отца в боях за Родину подтверждаем. Мать, Екатерина Ивановна, проживает в деревне, работает на ферме. Брат проверяемого, Николай, служит в Советской Армии. Сестры Елизавета и Мария проживают вместе с матерью. Вагин».

Я сел и молча уставился на начальника. Затем меня прорвало:

— Что же это, товарищ подполковник! Он же в автобиографии пишет, что мать умерла, а она, оказывается, жива и здорова. Или у них, — я помахал документом, — или у них...

— Ошибка? Ты это хочешь сказать? Не думаю, чтобы полковник Вагин ошибся. Конечно, неясного много, но это, скорее, наша вина: не точно и не совсем полно составили запрос.

— Но тогда непонятно, почему он вдруг похоронил родную мать?

— А почему родную? — Титов вдруг стал очень серьезным и в упор посмотрел на меня. — Может, она ему совсем не мать...

— Как? — вырвалось у меня.

— А вот так, не мать и все. Мы же опознания или очной ставки не проводили.

— Так вы, Анатолий Алексеевич, — чувствуя, как меня охватывает знакомое волнение, проговорил я, — думаете, что это совсем не Дунаев?

— Я пока ничего не думаю, — уклонился от прямого ответа подполковник. — Но в данной ситуации не исключено и это. Вагин исполнил наш запрос так, как мы его об этом просили. Но мы допустили оплошность, не попросив его выяснить, что из себя представляет Иван Дунаев, почему он оставил мать и тому подобное. Так что собирайся в дорогу. Придется тебе прокатиться до Якутска.

— А если их запросить повторно? Послать фотографию Дунаева.

— Хочешь как полегче? — Титов прищурил левый глаз. — А о Екатерине Ивановне Дунаевой, матери, ты подумал? Нет уж, поезжай сам, узнаешь все на месте. Да поделикатнее там. Понял? Когда сможешь отбыть?

— А что тянуть. Завтра же и выеду.

— Договорились. Кстати, завтра наши летуны перегоняют самолеты до Красноярска, я договорюсь с командиром полка, чтобы тебя прихватили вместо воздушного стрелка, что ли. Ну, а от Красноярска доберешься. Там уже не далеко. Заодно и со знакомыми повидаешься. Ты ведь у них уже бывал?

— Ровно два года назад.

— Приедешь в Якутск, кланяйся Вагину.

— А вы что, знакомы с полковником?

— Было дело. Встречался и неоднократно. Проинформируй Бориса Ивановича по имеющимся у нас материалам, попроси помочь. Им там виднее, чем и как тебе содействовать. Вопросы есть?

— Нет. Все понял, Анатолий Алексеевич.

— Ну и добре. Готовься в дорогу...

Задание и вправду казалось мне и простым, и понятным. Чего проще: выяснить личность Дунаева, переговорить с матерью (это, пожалуй, самое трудное) и, вернувшись, окончательно разобраться со старшиной и его сапогами.

Однако, трудности ожидали меня совсем с другой стороны. К летчикам я опоздал (они вылетели раньше, чем намечалось), так что мне пришлось выехать поездом.

До Красноярска я добирался больше недели. На другой день маленьким самолетом вылетел дальше и только еще через два дня поздним вечером сошел в Якутском аэропорту.

Хотя всюду еще лежал снег и было довольно холодно, но по всему было видно, что и здесь весна вступает в свои права.

С небольшим чемоданчиком я вышел на привокзальную площадь, намереваясь выехать в город, но ни такси, ни автобуса не было. Попробовал созвониться с дежурным по Министерству госбезопасности, но и тут меня ждало разочарование: связи с городом несколько дней не было: где-то поврежден кабель. Пришлось коротать остаток ночи в порту.

Утром на попутном грузовике я выехал в город. До начала рабочего дня оставалось еще более часа, поэтому я успел позавтракать в одной из рабочих столовых и только после этого направился в МГБ.

Дежурный, незнакомый мне капитан, внимательно рассмотрев мое удостоверение, спросил, кто мне нужен.

— Министр, — сказал я.

Если капитан и удивился такой прыти, то ничем не выдал своих чувств, а спокойно сообщил:

— Вам повезло. Как раз у себя. Только поспешите, а то он должен вот-вот уехать. Уже машину вызвал, — с этими словами капитан снял телефонную трубку, набрал номер, назвал мою фамилию, сказал «так точно» и обратился ко мне: — Полковник ждет. Вас проводить?

— Спасибо. Я знаю, где его кабинет.

На этот раз, кажется, капитан действительно был озадачен.

Я привел, насколько можно было, себя в порядок и поднялся на второй этаж.

— Разрешите, товарищ полковник? — приоткрыв дверь, спросил я.

— Заходи, заходи, — весело пробасил Вагин. — А я то думаю, что там за лейтенант из контрразведки Прикарпатского округа. — Он вышел из-за стола и крепко пожал мне руку, потом отступил на шаг и тем же веселым тоном продолжал: — Ну-ка, как ты, брат, покажись, каков стал? Ничего не скажешь: молодцом выглядишь. Правда, росточком не вышел, — он улыбнулся, взял меня за руку повыше локтя и, подводя к столу, поинтересовался: — Ты пролетом или по делу к нам?

— По делу, товарищ полковник, — усаживаясь на стул, ответил я. — Дальше вас вроде и лететь-то некуда!

— Ну, это ты зря. На нас земля не кончается. Да ты и сам, наверное, помнишь? — он хитро подмигнул.

— Нет, я только к вам, — снова повторил я и коротко рассказал о цели своего приезда.

— Помню, помню запрос Анатолия Алексеевича. Интересное дельце-то вырисовывается, а? Что ж, поможем. Обязательно поможем. Ну, а начальство твое как там? Как его здоровье?

— Спасибо. Не жалуется, вроде. Работает. Большой привет передавал. Просил вашего содействия. Вот тут все вопросы, какие мне надлежит выяснить, — я достал из внутреннего кармана кителя опечатанный конверт.

Вагин взял конверт, не спеша, аккуратно вскрыл его и, прочитав памятную записку, сказал:

— Я тебе дам отличного помощника, поезжайте с ним прямо на место, там и разберетесь. Правда, он в отпуске, но для такого дела, думаю, пожертвует несколько дней. — Вагин повернулся к столу, на котором стояло несколько телефонных аппаратов, снял одну из трубок, набрал номер, забасил:

— Здравствуй, отпускник. Ну, как отдыхается? Хорошо, говоришь? Вот и прекрасно. Я вот по какому делу к тебе, Николай Спиридонович. Не хочешь ли ты составить одному человеку компанию в рыбалке? В какой рыбалке? В очень интересной и, по-моему, перспективной. Не исключено, что щуку подсечете, а то и саму акулу. Не понимаешь? Тогда загляни ко мне на минутку и все поймешь. Если можно, не задерживайся, я спешу. — Вагин посмотрел на часы и положил трубку.

Невольно наблюдая за Вагиным, я отметил, что он почти не изменился за эти годы. А ведь время было нелегкое, и забот у министра, конечно, полон рот. Но он был, как и прежде, нетороплив, сдержан, говорил спокойно, жестикулировал скупо. Не изменился Вагин и внешне, если не считать того, что в волосах стало больше серебра и он более заметно прихрамывал. Но об этом я не решился его спросить, считал неудобным.

— С майором Оллоновым поедете, — обратился полковник ко мне.

— Я понял, о каком Николае Спиридоновиче речь, только не знал, что он уже майор.

— Почему уже? Ты вон тоже уже лейтенант, — Вагин добродушно засмеялся. — Время идет, люди растут.

Минут через десять открылась дверь кабинета и весь ее проем заполнила мощная фигура Оллонова. Увидев меня, он присвистнул и заулыбался: