– Ты сколько крови забрать у меня собрался, чертяка? – Алето снова нацепил на лицо ухмылку.

– Энкарт, ты что, рассказал, что я тебя подкупил, и мы заберем всю кровь?

Секунду на худом вытянутом лице виднелась тоска, но Чезаре быстро включился в игру и тоже изобразил ухмылку.

– Почти все, – буркнул Энкарт, внимательно следя за аппаратом в виде железного короба с медными трубками и циферблатом. Он гнал кровь от одного человека к другому и вымерял каждый миллилитр. Чертовы ученые короля пытались заменить магов крови научными методами, но те с помощью их изобретений становились только сильнее. Жаль, что никто из них не видит этого момента.

Прошло не больше трех минут, как Энкарт отключил аппарат, убрал иглы и наложил на локти обоих повязки.

– Пойдем, надо поговорить, – сказал Алето Чезаре, быстро вставая. Перед глазами заскакали черные точки.

– Посиди, – в голосе Энкарта впервые послышалось что-то похожее на заботу. – Ты и так бледный, а сейчас, как бумага стал.

– Я сидел три года, – к точкам добавился шум в ушах, но Алето все равно улыбнулся Энкарту как можно шире и вышел.

Чезаре двинулся следом, громко хлопнув дверью на прощанье. Он крутанул в руке шляпу и процедил:

– Ну и что это? Твое лицо, как идеальный контраст черного и белого сейчас. Надеюсь, с кровью мне не передалась твоя глупость.

– Не переживай, все мое при мне, – Алето взъерошил темные волосы.

Годы на каменоломнях Рицума и так превратили его в этот самый идеальный контраст, дело было не в потере крови. Думать о здоровье он уже давно разучился, ведь нельзя думать о том, чего осталось немного.

– Пойдем наверх, надо поговорить.

– Все-таки не просто так меня позвал?

Алето кивнул, крепко хватаясь за перила каменной лестницы, ведущей наверх. Орден крови расположился в особняке на севере Алеонте. По документам тот принадлежал одному эксцентричному аристократу, и соседи не удивлялись вечным гостям, странным звукам и ночным вылазкам жильцов. Впрочем, о предосторожности братья не забывали и чаще всего пользовались нижними проходами – подземная часть больше напоминала целый город, а не подвал.

– Время здесь точно остановилось, – протянул Чезаре.

Алето снова кивнул, не отвечая. Пол устилали мягкие ковры, привезенные с востока, на стенах висели гобелены, картины в тяжелых золоченых рамках, оружие. Даже самые вычурные аристократы не обставляли так свои особняки уже лет сто, а может, и двести. Впрочем, западное крыло с жилыми комнатами и кабинетами выглядело не так пышно и было обставлено более современной мебелью.

– Давай зайдем сюда, – Алето толкнул дверь.

Солнце заливало комнату ярким светом. Желтые кружевные занавески дробили его на множество лучей, и в них было видно, как в воздухе плавают пылинки. Чезаре раскинулся на массивном кресле, обитом красным бархатом.

Алето достал из шкафа два стакана и виски. Он не успел поставить их на стол, как кровник выхватил добро из рук, налил и сделал несколько жадных глотков, затем достал сигареты и закурил.

В годы учебы в школе Ордена жизни некромант не раз видел Чезаре Бона, про которого говорил весь Алеонте. Его искренне любили, в него верили – он делал для людей все возможное и действительно заслуживал уважения города. Когда-то Алето смотрел на него с восхищением – на совсем молодого парня, который сумел стать душой Ордена всего в двадцать один, который так верил, которого хотелось слушать и идти за ним.

И вот чем тот стал – даже не совсем человеком, затыкающим пустоту внутри алкоголем и сигаретным дымом, ночами со шлюхами и шатанием по подворотням. Громкие проповеди, белый шелковый сюртук с красными полосами на рукавах и любовь города остались позади. И это сделал с Чезаре не Алето – Альвардо, освободив место вожака стаи для своего любимого пса.

– Так говоришь, ты пробыл в тюрьме три года? – кровник с закрытыми глазами откинулся на кресле и, подняв лицо к белому потолку с лепниной, выдохнул дым.

– Да, почти четыре даже, – Алето выпил виски – слишком большой глоток для такого благородного напитка.

– А сколько тебе было, когда ты вышел?

– Двадцать, – Алето глотнул еще – снова слишком быстро и много.

– А когда я умер? – лицо Чезаре оставалось равнодушным, как и голос, но по тому, как крепко он сжал подлокотник, было ясно, как тяжело далось последнее слово.

– Ты решил написать мою биографию? Мне это льстит, но не рановато ли?

– Я знаю, о чем ты хочешь попросить, и пытаюсь понять тебя, поэтому спрашиваю.

– Мне было двадцать один. Уже на год больше, если таков следующий вопрос. Что тебе это дает?

Чезаре покивал своим мыслям и, отведя взгляд на каминную полку с двумя золотыми канделябрами, произнес:

– Значит, он стал душой в двадцать один, как и я. Забавно. И вот уже десять месяцев, как для всех я сгорел, оставив после себя единственную искру. Восемь месяцев, как умер Альвардо. И шесть, как я вернулся.

На каждой новой временной точке Алето пил. Приятное тепло делало слова легче – это лекарство всегда спасало.

– Ты хочешь, чтобы я пришел к нему? – Чезаре закурил вторую сигарету.

– Да, ты прав.

Алето ничего не скрывал от кровного брата – тот изначально знал, что жизнь ему вернули всего ради двух целей: правды и встречи. Историю своей смерти он рассказал сразу, а вот время для встречи наставало сейчас. План начал претворяться в жизнь, и бывший душа ордена был важной ступенькой.

– Это бессмысленно. Он ничего не сделал, ни тебе, ни мне.

Алето перегнулся через стол и медленно спросил:

– Эти слова ты хочешь сказать мне?

Чезаре тоже наклонился, так что между их лицами осталось не больше десяти сантиметров.

– Если собаку с детства учат кусаться, как она узнает, что можно иначе? Главный ублюдок уже мертв. Можешь теребить свои обиды, но сам знаешь, это ничего не даст, – он улыбнулся.

Схватив его за кофту, Алето вскричал:

– Тебе смешно?

Теребить обиды, обиды, да? Перед глазами так живо, ярко промелькнули все воспоминания: как заталкивают в полицейскую карету, как читают приговор, как толкают на сухую землю каменоломен, как бьют и тот маленький домик, в котором все умерли, потому что его не было рядом, и он не смог помочь.

Неважно, кто научил собаку кусаться. Она укусила – надо выбить ей все зубы, посадить на цепь, изморить голодом. Да, укус не станет болеть меньше, но… Просто но.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? И что будет потом? – Чезаре сделал паузу. – Я умру?

Алето сел и отпил еще виски, медля с ответом. Ему и правда не требовался слуга, его не интересовали опыты над смертью. После встречи кровник уже не будет нужен – незачем платить за него остатками здоровья. Но жизни Чезаре заслуживал больше, чем многие.

– Решай сам. Я не оставлю тебя, ты мой кровный брат. Можешь жить любой жизнью, я не буду держать – и не жить вовсе, если выберешь это.

– Кровный брат? – Чезаре поднял стакан, и сквозь стекло его ухмылка превратилась в широченную гримасу. – Ты только что был готов убить меня.

Алето молча посмотрел на него, даже не оправдываясь, а признавая этот факт. Было не так много вещей, которые могли задеть его по-настоящему – только прошлое и семья.

– Так мне нужно прийти к нему?

– Да. Расскажи, что с тобой произошло. Расскажи все: что говорил Альвардо, чему учил, про вашу войну и последнюю встречу. Я хочу, чтобы он подумал, какая жалкая и ненастоящая у него жизнь.

– Я ведь бывал в школе, когда вы учились. Я помню вас вместе. Такие разные, как… – Чезаре долил в стаканы виски и почти залпом осушил свой. – Как зима и лето. Не то ты имя носишь. Мне жаль вас.

– Спасибо, спасибо, а эту жалость можно обменять на монеты? Просто сделай, что мне надо, и я отпущу.

– Как думаешь, чего стоит твоя жизнь, если даже бывший мертвец тебе сочувствует?

Алето громко опустил стакан на стол.

– Если бы я хотел разговора по душам, я бы пошел в таверну и напился с первым же портовым грузчиком. Я тебе доверяю, правда, и хочу, чтобы ты жил нормальной жизнью, если это еще возможно, но сделай для меня одно дело, хорошо? Как буду жить я, никому не важно.