Я поспешила к своей машине и достала пистолет из бардачка.

Гарретт посмотрел на меня, когда я подошла, затем потянулся за спину и тоже вытащил свой пистолет.

— Мы вооружены до зубов. Не думаю, что какие-то кабаны нападут на нас.

Я перекинула ногу через свой квадроцикл.

— Я беспокоюсь не о кабанах.

Он подошел и приподнял мой подбородок:

— Со мной ты в безопасности. Пока я присматриваю, с тобой ничего не случится.

Наклонившись, он поцеловал меня так сладко, что у меня на душе разлилось восхитительное тепло.

— Это более мягкая версия «Я прирежу суку»? — спросила я и улыбнулась ему в губы.

— Я сделаю намного хуже, если кто-нибудь тронет тебя хоть пальцем, — ответил он, снова завладевая моим ртом, на этот раз более настойчиво.

Я ответила, мой язык скользнул по его языку, когда он намотал мой конский хвост на свой кулак. Прошло пять дней с тех пор, как я убежала от него. Мы часами лежали в постели, много раз вместе готовили еду, а по ночам спали вместе. Мы провели ещё пару весёленьких дней с Хартом, — двое мужчин подшучивали друг над другом и без конца смешили меня.

После того, как Гаррет пометил территорию, сделав меня своей громким, грубым сексом на диване в гостиной, Харт больше не пытался подкатывать. В ночь перед тем, как он вернулся в Университет, он до самого рассвета рассказывал истории о своих победах в кампусе, хотя я подозревала, что половина женщин, с которыми он, по его словам, спал, были исключительно в его воображении. Всё равно забавно и интересно, и когда он был рядом, что-то в его присутствии как будто успокаивало Гаррета, делало счастливым, приводя в более благодушно настроение. Скорее вызывало смех и заставляло отпускать остроумные реплики, скорее целовать меня всякий раз, когда мы оказывались наедине.

Он отстранился и проговорил:

— Если мы не остановимся, я затащу тебя в дом и буду трахать весь день напролет.

Я закусила губы и покачала головой:

— Нет, нельзя. Сначала работа.

Он застонал и еще раз поцеловал меня в губы, бородой пощекотав мои щёки, прежде чем отступить. Я засмотрелась на его фигуру в джинсах с низкой посадкой, красной клетчатой рубашке на пуговицах и простой дубленке. Когда он повернулся, чтобы закончить укладывать свое снаряжение, вид его идеально подтянутой задницы почти заставил меня передумать и остаться дома.

— О, ещё кое-что, — воскликнул он, схватил черный шлем, висевший у него на руле, и подошел ко мне. — Надень это.

Я распустила свой конский хвост, завязав пониже к шее, затем надела шлем. Он хорошо сидел на мне, и козырек прекрасно защищал от ветра, сохраняя при этом нормальную видимость. Убедившись, что теперь я не получу сотрясения мозга при падении, Гаррет вернулся к своему квадроциклу и сел на него.

Я подняла защитное стекло и спросила:

— А где твой шлем?

На его лице появилась его фирменная ухмылка:

— У меня вся жизнь – опасность, Рыжик, — ответил он, заводя свою машину и заглушая мой протест.

Я пристально посмотрела на него и включила зажигание на своем. Он с ревом ожил.

Он вытащил мою карту из кармана, сверился с ней один раз, затем указал мимо дома в направлении леса. Я кивнула и вцепилась в руль.

Он съехал на потрескавшуюся подъездную дорожку. Я последовала за ним, неуклюже продвигаясь вперед. Потом у меня появилась шальная мысль, от которой волосы встали дыбом. Повернув ручку, я поддала газу и обошла на повороте Гаррета.

Я пронеслась по подъездной дорожке и оказалась на усыпанной листьями лужайке. Впереди замаячила линия деревьев, но Гаррет пролетел мимо меня. Я попыталась сдержать смех, когда он бросил на меня раздраженный взгляд, хотя в уголках его губ появилась улыбка.

Он замедлил ход, когда подъехал к опушке леса.

— Не отставай, Шумахер, и держись позади меня.

Я кивнула головой и последовала за ним под сень деревьев. Мне потребовалось пятнадцать минут, пара гнилых деревьев и несколько небольших ручьев, чтобы освоиться с квадроциклом, но как только я поняла свои возможности), мы быстро поладили. Мы направились прямо к холмистой местности, которая могла указывать на активность коренных американцев.

Гарретт хорошо следил за картой, и на меня поневоле произвели впечатления его навыки в навигации по пересеченной местности и то, как он проводил нас через наиболее сложные районы. Мы добрались до насыпи незадолго до одиннадцати и припарковались под огромным дубом на краю подъема.

— Обед, потом работа. Тебе не холодно? — спросил он, подошел и снял с меня шлем, прежде чем снять перчатки и прижать ладони к моей щеке.

— Мне тепло. Не волнуйся, — ответила я и провела ладонями по тыльной стороне его ладоней.

— Ты уверена? — он схватил меня за пальцы. — У тебя руки холодные. Я разведу огонь.

Я рассмеялась и встала, мои бедра и зад болели от езды по ухабам.

— Успокойся, горец. Давай пообедаем, а потом немного покопаемся. Я быстро согреюсь от физического труда.

Он поцеловал меня в лоб.

— Я займусь раскопками.

— Да, мы будем копать, — ответила я, порывшись в своем рюкзаке и вытащила несколько сэндвичей, чипсы и воду.

Он что-то проворчал и взял еду. Мы устроились под дубом и принялись за еду.

— Как думаешь, что мы найдем? — спросил он, лениво обшаривая взглядом деревья, камни и плодородную землю.

— Да я не знаю. В этом вся соль, — ответила я сделав глоток холодной воды. — Может быть, ничего, могут быть наконечники стрел, керамика, кости – всё, что даст нам ключ.

— А как насчет хижины? Что ты ожидаешь там найти?

Я доела свой сэндвич с куриным салатом и сунул пакет в карман.

— Не уверена. Может быть, что-то, что поможет мне найти могилу моего отца.

— И что это даст?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, если ты найдешь его, что тогда?

Я не подумала о том, что будет потом. Моя жизнь за последние несколько лет была сосредоточена на трех вещах: учебе, моей матери и размышлениях о том, вернется ли когда-нибудь мой отец. В конце концов, последнее превратилось в попытку выяснить, что с ним случилось. Учеба уже почти закончилась, моей матери больше нет, а правда о моем отце была в пределах моей досягаемости.

Я прошла мимо Гаррета и вытащил длинную лопату из багажника своего квадроцикла.

— Думаю, тогда и узнаю, — пожала я плечами. — Я буду знать, и я смогу двигаться дальше, закончить диссертацию, получить диплом и начать карьеру где-нибудь. Наконец-то начать новую жизнь.

— Почему ты не можешь сделать это сейчас?

Я резко повернулась к нему.

— И просто забыть о нём? Позволить тому, кто убил его, разгуливать на свободе?

Он засунул руки в карманы пальто.

— Прошло уже два года. Любые улики обязательно исчезнут. Я только говорю, что не хочу, чтобы ты возлагала надежды на решение, которое может не произойти.

— Я собираюсь это выяснить. Я всегда так делаю. Я копаю... — сказала я и подняла лопату для пущей убедительности. — Я буду копать так глубоко, как нужно, и так долго, как нужно.

Я повернулась и схватила свою измерительную ленту. Ничто не могло помешать мне выяснить, что произошло. Он подошел ко мне сзади и положил руки мне на плечи.

— Я не пытаюсь тебя расстроить, окей? — проговорил он. Его запах окутывал меня, успокаивал. — Я просто не хочу, чтобы у тебя всё закончилось так же, как у меня с Лилиан, я всё время искал ответ, которого нет и не будет.

Я повернула голову и посмотрела в его стальные глаза.

— Ты слишком строг к себе, ты знаешь?

Он поцеловал мои волосы:

— Ты единственная, кто так думает.

— Правда.

Он засмеялся и взял лопату у меня из рук.

— Да ладно тебе. Заставь меня работать.

Мы пробирались сквозь подлесок, пока не добрались до места, усеянного молодыми деревьями.

Я указала пальцем:

— Здесь что-то было.

— С чего ты взяла? — поинтересовался он, осматривая землю, которая выглядела почти так же, как земля в остальной части леса.