— Я хочу поиграть, — протянула она. Ее голос превратился в скулеж. — Мне нужно, чтобы ты причинил мне боль. Я была очень плохой. Трогала себя на работе, думая о тебе.

— Нет.

Она шумно выдохнула и попробовала сменить тактику.

— Я ослушалась вас сегодня вечером, сэр. Вы должны наказать меня.

— Ты права, — ответил он и стал наклоняться, пока его лицо не оказалось всего в нескольких дюймах от её лица.

— Уходи и не возвращайся.

— Что? — паника превратила её голос в пронзительный шепот. — Нет. Простите. Мне жаль. Я исправлюсь, буду вести себя хорошо. Я обещаю. Пожалуйста...

— Когда мы начали это, мы установили наши правила. Помнишь это?

— Да, сэр.

— Я когда-нибудь нарушал хоть одно из твоих правил, когда-нибудь нарушал жесткие ограничения?

Она захныкала. Я была недостаточно близко, чтобы увидеть, были ли там слезы, но я почувствовала их в её голосе, когда она ответила:

— Н-нет.

— Ты только что нарушила одно из моих, и ты это знаешь. Это нарушение моего доверия. Я не могу этого допустить. — произнес он, покачав головой, и его голос смягчился. — Ты должна уйти, Мелинда. Между нами всё кончено.

— Нет! — воскликнула она и дала ему пощечину с такой яростью, что шокировала меня.

Он откинулся назад и встал, затем протянул ей руку вверх. Она не приняла её, вместо этого вскочив на ноги сама. Мелинда, или как там её звали, была высокой и стройной, её тело походило на тело прекрасной сказочной феи. Её светлые волосы струились, обрамляя лицо в форме сердца, когда она шла вперед, надвигалась на Гаррета. Она снова дала ему пощечину и ударила в грудь, но он просто молча стоял, стойко выдерживая удары, совсем не сопротивляясь и не отвечая.

После того, как она исчерпала свой гнев, она заплакала и прильнула к нему.

— Я сожалею, простите меня. Пожалуйста. Извините. Не прогоняйте меня.

— Просто уходи.

Она отступила на шаг и вытерла щеки грязными рукавами платья.

— Прости меня.

Он вздохнул и скрестил руки на груди.

— Я знаю. Это ничего не меняет. Уходи.

Она шмыгнула носом и прошла мимо него обратно к дому. Я осталась смотреть, как он опустил голову на грудь и упер руки в бедра. Даже в этой позе его фигура производила впечатление. Я хотела спросить его, что происходит, спросить его о том, что он солгал мне в ту первую ночь, когда я услышал крики — крики, которые явно принадлежали Мелинде. Но о чем тут было спрашивать?

Шаги Мелинды затихли, и я подождала, пока Гаррет пойдет следом. Он этого не сделал. Вместо этого он поднял голову и уставился прямо туда, где притаилась я.

Блин.

Я затаила дыхание, отчаянно пытаясь спрятаться, когда мрачный взгляд Гаррета обводил окрестности.

— Я знаю, что ты там, Рыжая.

Нет. Может быть, если я просто останусь стоять на месте…

— Выходи. Не пытайся притворяться невидимкой.

Я крепче сжала кухонный нож и вышла из-за дерева. Он проследил за мной, его глаза были в тени, когда я попятилась от него. Моя нога стала болеть ещё сильнее, хотя казалось, что это уже невозможно, пока я наблюдала за разворачивающейся сценой, и моя хромота усиливалась с каждым шагом.

Он подошел ко мне, и первобытный страх пронзил меня. Я была в темном лесу с волком посреди ночи.

— Стой, — сказала я, выставив нож перед собой. — Не подходи ближе.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, — он поднял ладони вверх, обещая мир, и его тон был ровным и без гнева. Но я видела, как он ударил Мелинду.

— Не приближайся, — я попыталась поспешить назад, но пульсация в ноге становилась все сильнее с каждым ударом моего сердца.

— Тебе нужна помощь, — ответил он, продолжая приближаться.

— Не от тебя.

Я сделала ложный выпад влево, а затем побежала направо. Моя нога горела и болела, когда я пыталась убежать от него.

Я не прошла и дюжины шагов, как он схватил меня за плечи.

— Рыжик, пожалуйста. Твоя нога ещё недостаточно здорова для этого.

Мольба в его голосе потрясла меня почти так же сильно, как сцена, свидетелем которой я только что стала.

У меня закружилась голова, и я изо всех сил старалась держаться прямо, несмотря на головокружение. Он ослабил хватку на моих руках, затем повернулся ко мне лицом. Я подняла нож и выставила его перед собой.

Он приближался до тех пор, пока кончик моего клинка не уперся ему в грудь.

— Ты можешь колоть меня сколько хочешь, но я предлагаю тебе подождать, пока я не верну тебя в дом, не согрею и не осмотрю твою ногу.

— Ты ударил её. Я видела тебя, — сказала я. Мои зубы стучали.

— Ты не знаешь, что ты видела, — проговорил он и наклонился вперед, как будто провоцируя меня поранить его.

— Я видела, как ты преследовал девушку, догнал её и ударил. Я слышала её крики!

— А ты видела, как она ударила меня? — он схватил меня за руку, но не заставил бросить нож, просто удержал на месте. — Ты слышала, как она умоляла меня причинить ей боль?

— Д-да, — ответила я. Мои зубы застучали так сильно, что я подумала, не сломаю ли я один из них.

— Я бы никогда не причинил тебе боль, — проговорил он. Его взгляд смягчился. — Ну, если только ты не хотела бы этого так же, как она, — он сжал мою руку. — Окей? Я бы не взял то, что дается не по доброй воле.

Моя нога ощущала холод сильнее, чем все остальные части моего тела. Я глянула вниз. Штанина моих джинсов окрасилась в бордовый цвет. Должно быть, мои раны открылись, когда я бежала. Чёрт.

Он осторожно убрал лезвие и подошел ближе.

— Послушай, ты можешь держать нож, если тебе от этого станет легче.

Осознание этого сильно поразило меня — если бы он хотел взять нож, он мог бы. Я была слишком слаба, чтобы что-то с этим поделать. Если бы я попыталась доковылять до дома, то несомненно, у меня это получилось бы, но для этого потребовалось бы много усилий в холодном лесу. Я могла бы рискнуть совершить эту прогулку или положиться на человека, предлагающего мне помощь.

Я поднесла нож к его шее и прижала лезвие к его сонной артерии:

— Если ты попробуешь что-нибудь сделать, моя рука не дрогнет.

— Я понял, — ответил он. Никакого страха в голосе не было. — А теперь, позволь мне? — он поднял брови.

Я отвела нож в сторону, но продолжала сжимать его мертвой хваткой. Он подхватил меня на руки и широкими шагами направился к дому.

— Что это было? Что я видела? — спросила я через пару минут и уставилась на него, пока деревья отбрасывали постоянно меняющиеся тени на его лицо.

Он вздохнул:

— У нас с Мелиндой есть договоренность.

— Где указано, по-твоему, что можно бить её, это нормально?

Он нырнул под низкую ветку и продолжал путь.

— Она хочет, чтобы я ударил её, так же сильно, как я хочу ударить её.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Это заводит её.

— А тебя это заводит?

Он напрягся, заглянул мне в глаза и ответил:

— Да.

Я слышала о подобных вещах, но никогда не видела их воочию.

— Так это БДСМ? И ты как доминант, господин или что-то в этом роде?

— Не всё так просто, — ответил он, покачав головой.

— Тогда как?

Его хватка усилилась, когда он перешагнул через поваленное дерево.

— Я всегда был… Думаю, что странным, это подходящее слово, когда речь заходит о сексе.

— Не надо вешать мне лапшу на уши, — сказала я и пристально посмотрела на него. — Мне нужно, чтобы ты объяснил, что, черт возьми, я только что видела.

— Зачем? Почему тебе недостаточно знать, что я не причиню тебе вреда?

— Ты чуть не задушил меня перед этим! — воскликнула я. Мой голос дрогнул в холодном воздухе.

— Но я этого не сделал и никогда не сделаю. Нет, если только ты сама не попросишь.

Если я сама не попрошу?

— Ты, блин, издеваешься надо мной? Ты объясняешь и делаешь это быстро. Если я не получу удовлетворительного ответа к тому времени, как мы доберемся до дома, я позвоню шерифу. Расскажи мне все до мельчайших подробностей. Заставь меня понять.