Она впустила Василику и заперла ворота. Внутри находился самый обычный двор. С одной стороны гуляли куры, с другой – брехал цепной пёс, а посередине стояла чёрная изба, не хуже и не лучше радовищецких. Василика даже немного разочаровалась. Никаких человеческих останков, кипящих котлов с разными варевами и звёздами, капель крови, кусков мяса – в общем, ничего необычного.

– Лошадку привяжи, – сказала Ягиня. – И пойдём в дом.

Василика привязала поводья к крепкой дубовой ветке. Яшень недоверчиво покосился на неё и заржал. Видимо, просил не оставлять в жутком месте, но выбора не было. Она вздохнула, потрепала коня по морде и пошла вслед за ведьмой.

Внутри было всё то же. Висели охапки трав у потолка, сушилась какая–то одежда у печи, на подоконнике лежала колода карт, на стуле спал жирный чёрный кот, а на столе стояли глиняные кружки со сбитнем. Ягиня жестом приказала садиться, затем села сама и немного отхлебнула, с удовольствием внюхиваясь в тёплый дымок.

– С черникой, – довольно улыбнулась она. – Сама делала.

– Б–благодарю, – сказала Василика. – А у меня там угощение есть. Ну, в котомке…

– С угощением потом разберёмся, – ведьма махнула рукой. – Думаешь, не вижу, что тебя трясёт, словно лист берёзы на ветру? Бродила возле меня от отчаяния, пришла – из–за него тоже, и что теперь?

– Что? – она растерянно сглотнула. – Вы… отобедаете мной?

Костяная Ягиня расхохоталась, разбудив кота.

– Отобедаю! – повернула голову. – Ты слышал, Сметанник, что нам тут предлагают!

Тот устало зевнул и принялся вылизываться, зубами выдирая колтуны из мягкой шерсти.

– А.. что тогда?

Страх совсем затуманил ум Василики. Она не знала, чего ожидать от ведьмы. Неожиданное гостеприимство пугало её. Да, В=колдуньи и ведуньи умели ворожить на картах, предсказывать будущее, но чтобы дикие и лесные угощали людей сбитнем?… Особенно, если то была Костяная Ягиня со страшной силой. Ею пугали в Радогощи с колыбели и всякий знал, что она зналась с навьим миром, была вхожа к потусторонним тварям и уже давно потеряла всё человеческое.

Женщина, которая сидела напротив Василики, ничем не отличалась от самой простой травницы, разве что в глазах отплясывали огоньки.

– Пламя и кости, девочка, – вздохнула ведьма. – Ягиня – агни, агнем когда–то звался огонь, но то было давно, когда твоя прабабка лежала в колыбели и шептала что–то на младенческом.

– И? – спросила она с интересом.

– А то, что мои кости поизносились, а пламя потихоньку меркнет, – продолжила Ягиня. – Ещё лет десять назад карты подсказали, что придёт на смену девица, вот ты и пришла. Назад уже не повернёшь, если захочешь.

– Не захочу, – Василика с улыбкой выпила половину кружки и удивилась вкусу. Такого сбитня не подавали даже на пирах, куда её возил отец. Сладкий, отдающий пряностями, травами и цветочным запахом. – Ни на что не захочу!

– Посмотрим, – усмехнулась ведьма.

Она не стала признаваться, что девка была не первой. К ней приходили другие, стучали в ворота. Одни просились сами, другие растерянно хлопали ресницами, как эта, третьи пятились назад и нарочно ворожили на убывающую луну, тем самым приводя к себе Смерть. Всех сгубило колдовское ремесло на полпути, но Василика о том даже не догадывалась.

«Жаль будет эту, – подумала про себя Ягиня. – Красивая ведь. Таких ладных ещё не бывало. Впрочем, посмотрим, может, она выдержит».

II. Волчья тропка

1.

Духи Нави вовсю наслаждались летом. Ягодный сок стекал по их коже, черничные капли попадали в рот. Хищные глаза горели жутким блеском. Они манили, звали Василику за собой.

– Потанцуй с нами, дивная молодица, – нашептывали нечистые, пряча нечеловеческие лица под костяными масками. – Всего один танец, милая. Забудь о бедах и пляши!

Служители Нави сами причудливо двигались у костра и напевали что–то дикое. Кто–то отбивал рваный ритм, со стороны разливалась музыка свирели. Отчего–то Василике казалось, что за чудными масками прятались не лица чудовищ, напротив – духи виделись ей ослепляющее красивыми, настолько, что нельзя было сопротивляться.

Пламя костра разгоралось всё сильнее, хотя никто не подкидывал туда дров. Тени в масках то сливались в хоровод, то расцеплялись, то разделялись на пары и кружили друг друга, перепрыгивая через пляшущие огоньки. Кто–то и вовсе отбился, спрятавшись в кусты. Нет, они не миловались – только жадно ели сладкие ягоды, срывая их с веток зубами, и с удовольствием вкушали сок. Даже эта дикая пляска не могла унять их голода – лишь кровь, человеческая кровь. Василика чувствовала кожей их жажду. Давно в лес не забредало случайных путников, давно не было свежей живой воды, давно огонь человеческих душ не оказывался в их лапах.

Будь их воля, они бы подскочили к Василике и закружили вокруг неё, вбирая в себя давно позабытое тепло, но заговорённые ворота не пускали их. Костяная Ягиня ещё на рассвете лет позаботилась о жилище и создала такую крепость, которая будет не по силам служителям Нави. Даже Леший – и тот вынужден был считаться с ведьмой. Василика была её, она принадлежала ей и никому другому.

Ученица должна была впитать силу своей учительницы и стать новой хранительницей лесов, позволить старой Ягине уйти в тишине и покое. Теперь Василику терзал страх. Она смотрела на духов Нави и не представляла: как у неё хватит воли приказывать им? Говорить с ними жёстко и требовательно, слушая в ответ насмешки? Жители той стороны смотрели на Василику с интересом, голодом, пренебрежением и ненавистью. Они хотели и ненавидели её, желали жаркой плоти и души.

– Не смотри на них, – проворчал Домовой. – Каждое лето резвятся, дым коромыслом стоит.

– Зачем служить тем, кто желает крови? – Василика нахмурилась. Если раньше лес казался ей убежищем, то теперь всё было наоборот. Она видела его истинное лицо, и оно ей не очень нравилось.

– Мы не служим Нави, – дух покачал головой. – Мы охраняем грань. Не поняла ещё?

Костяная Ягиня за завтраком говорила что–то про грань миров. Василика попыталась припомнить. Да, ведьма рассказывала ей о главном – великой границе. Деревянная изба стояла на пересечении Нави и Яви. Правь же не касалась этого мира – туда уходили лучшие из людей. Навь же принимала худших и несчастных – тем, кому не повезло оказаться в глухом лесу или чем–то обидеть одного из духов. В Нави всегда царили голод и смерть, оттого её служители всегда ходили бледными и жаждали напиться огня, того самого, который исходил от каждой человеческой души.

Иной раз кто–то пытался нарушить заведённый порядок. Люди норовили обмануть духов, те – передурить «пылающих». Находились те, кто нарушал равновесие и заставлял грань пошатываться, отчего в лесу происходили необъяснимые вещи – посреди поляны мог выскочить обозлённый дух, громко выругаться и исчезнуть, иногда появлялись люди, желавшие встретиться с Лешим и продаться им. Но глупцы врали. Костяная Ягиня повидала немало юношей и девушек, пытавшихся провести лесного господаря и подсунуть ему вместо крови земляничный сок. Тогда господарь приходил в ярость. Он мог сделать людей своими слугами, превратив их в лесавок и лешачат, а мог и скормить их духам Нави. Бывало разное: то одно, то другое.

И всё же красиво! Василика взглянула на статного юношу в маске лошади. Дух подмигнул ей, отпил вина из серебряного кубка и поманил к себе рукой. В сердце заклокотала маленькая искорка. Ноги сами понесли Василику к воротам. Сгинет – и пусть, зато хотя бы вкусит неведомого счастья и побудет в любви и радости хоть минуту.

– Э, а ну стой! – крикнул Домовой и тут же схватил девку за подол. – Топай в избу, а то сгинешь!

За спиной возникла сама хозяйка. Она взглянула на духа и тихо прошептала:

– Не вмешивайся.

Тот отпустил Василику и пополз внутрь избы, не посмев ослушаться. Девку испытывали. Не мог слабовольный человек познать ведьмовскую силу, иначе последняя возьмёт над ним верх и прорежутся в рёбрах огненные корни. Сгубит неугасимый огонь душу – и поминай только. Лишь сильный волей мог совладать с колдовством и заставить его шипеть на кончиках пальцев.