Впрочем, кое-какие дела ещё стоит уладить.

— А тебе и правда надо раны подлатать, — обратился ко мне Велесов, убедившись, что дочь ушла. — Давай я гляну. Кое-что в этом понимаю.

— Да нет, говорю же, я в порядке.

— Ну, смотри… — покачал он головой, с прищуром всматриваясь в меня.

Я отвернулся и опустил голову, пряча лицо. Развернув пачку ассигнаций, пересчитал их, разложил на столе. В основном они были номиналом по три и по пять рублей, но было и несколько червонцев. Выглядели немного потрёпанными, особенно на сгибах. Я разглядел некоторые более внимательно, даже зачем-то взглянул на просвет. Не знаю уж, что я там ожидал увидеть.

— Не доверяешь бумажкам — бери серебром али золотом, — проворчал Демьян, тоже подходя к столу. — Но вообще, не слышал, чтобы Фома связывался с фальшивками. Не его делянка.

— Ну, хорошо, если так, — я сгрёб куш обратно в кучу. — Я, кстати, могу поделиться. Может, лекарства какие нужны для Рады?

— Чтоб я эти грязные деньги взял, которые Фома на крови людской зарабатывает? — тихо процедил он. — Нет уж, уволь.

Меня его слова задели, вызвав вспышку раздражения. Ну, надо же! Упырь-морализатор нашёлся.

— Откуда тогда у тебя долг перед Фомой образовался, раз деньгами его брезгуешь, — не удержался я от язвительного замечания. — Впрочем, дело твоё…

Я оставил купюры на столе и сходил в свою комнату. Вытащил из тайника за кроватью потрёпанный портфель и вынес его в горницу. Днём мы с Демьяном не общались — он с самого утра пропадал где-то. Я тоже, признаться, валял дурака — сначала отсыпался, потом съездил в институт по делам, пообщался с Полиньяком и Трофимовым. Архив Василевского и прочие мои трофеи пылились всё это время под топчаном, и с Велесовым я их ещё не успел обсудить. Даже письмо, адресованное ему, до сих пор не отдал.

— Кстати, у меня для тебя кое-что есть. Может, не совсем вовремя…

Я положил портфель на стол, раскрыл его. Деньги, снова сложив в свернутую вдвое пачку, пристроил в один из внутренних кармашков. Начал рыться в поисках письма, но оно, как назло, где-то затерялось среди других бумаг.

Демьян наблюдал за моими манипуляциями молча, только сопел. Обиделся всё-таки?

Чтобы отыскать конверт с письмом, мне пришлось вывалить часть содержимого портфеля на стол.

— А, вот оно. Это от Аскольда. Тебе адресовано. Уж не обессудь, я его смотрел мельком. Оно было не запечатано.

Я поднял взгляд, протягивая конверт Демьяну. И замер, почуяв неладное.

Велесов смотрел куда-то вниз, на стол, и лицо его будто закаменело, а аура эдры напряженно заворочалась, запульсировала, свиваясь в тугие спирали. Я тоже бросил взгляд на стол и увидел, что среди прочего вытряхнул и стилет, отобранный у убийцы князя. Он лежал поверх чёрной записной книжки, поблёскивая серебряным гербом в виде волчьей морды.

Прежде, чем я успел что-то спросить, Демьян вдруг страшно оскалился и прыгнул на меня прямо через стол.

Хотя я и успел среагировать, это мне не особо помогло — деваться мне было попросту некуда. Велесов широко расставил лапищи в прыжке, и избежать его хватки было нереально. Единственное, что я успел, когда он сшиб меня с ног — это сгруппироваться, подтянув колени к животу, и не дать упырю прижать меня к полу всем весом.

Силища в нём была нечеловеческая. Впрочем, я и сам не совсем человек, и только поэтому умудрялся сопротивляться. Любого другого он бы, наверное, придушил одним движением, сминая до хруста костей. Когти у него на пальцах за мгновения вымахали, что у того медведя — сантиметров по десять, из пасти торчали острые клыки, глаза, кажется, светились изнутри жёлтым янтарным светом.

Я и сам рычал в ответ, как зверь, позволив Дару на время взять контроль над телом — иначе было не выжить. Всё тело задеревенело от страшного, запредельного напряжения, рвущего сухожилия и заставляющего мышцы чуть ли не лопаться изнутри.

Но даже с учётом того, что я скопировал Дар у Велесова, силы у нас были неравны — мы попросту были в разных весовых категориях. И с точки зрения одарённости тоже — Аспект у нас сейчас был одинаковый, но сама аура у Демьяна была гораздо плотнее и насыщеннее — всё равно что плотная вязкая масса против лёгкой дымки.

Сколько же эдры он поглотил за свою жизнь? И из кого?

— Перестаньте! Перестаньте-е-е-е! — ввинтился в мозг звонкий, мощный голос, переходящий в странные вибрации, от которых заныли кости черепа, а всё тело будто парализовало. Я не мог управлять руками и ногами, чувствовал лишь, как кожу будто пронизывают сотни мелких иголок.

Демьяна тоже проняло — он выгнулся дугой, обхватывая руками голову и заорал в потолок.

Я не сразу разглядел за его спиной, чуть сбоку, тонкий силуэт Рады. Девушка была в светлой вышитой ночнушке — длинной, до колен. Стояла, выпрямившись и протягивая к нам руки в странной, напряжённой позе.

Нет, не стояла. Парила, зависнув невысоко над полом. Эдра не просто исходила из неё — она хлестала мощными концентрическими волнами, заполняя всё пространство комнаты. Под её давлением наши с Велесовым ауры съежились, будто опалённые пламенем лепестки. Сам Демьян, развернувшись, упал на четвереньки и пополз в сторону Рады, что-то рыча и протягивая к ней руки.

— Не… надо! — расслышал я. — Рада!... Очнись! Очнись!!

Девушка вздрогнула, будто проснувшись, и наваждение мгновенно спало. Я успел разглядеть, как её аура быстро, будто в обратной перемотке, снова сворачивается в тугое плотное ядро.

В наступившей тишине самым громким звуком было хриплое сбивчивое дыхание Велесова. Огромный упырь дрожал, будто испуганный ребёнок, не сводя глаз с дочери. Сам я тоже, впрочем, чувствовал себя не лучше — сердце колотилось, будто сейчас лопнет, помятая шея болела так, что я с трудом мог дышать.

Рада, нетвёрдыми шагами приблизившись к Велесову, успокаивающе погладила его по взъерошенным, как волчий загривок, волосам.

— Всё в порядке, — прошептала она совсем другим голосом — уже привычным. — Я просто услышала, как вы сцепились. Испугалась, и… Дальше не помню…

Она вдруг обмякла и потеряла сознание. Рухнула бы на пол, но Велесов успел подхватить её на руки.

— Что с ней? — прохрипел я.

— Не лезь! — резко обернулся он, сверкнув клыками.

Вампир бережно унёс девушку в её комнату и пробыл там несколько минут. Я к его возвращению успел более-менее оклематься. Мог бы даже сбежать, но отбросил эту мысль. С какой стати мне бежать из собственной усадьбы? Да и вообще, разобраться надо, чего это старик так психанул.

Когда Велесов вышел из комнаты Рады, аккуратно прикрывая за собой дверь, я встал напротив него, скрестив руки на груди и вперившись в него злющим взглядом.

— Ты какой белены объелся, Демьян?! — процедил я.

— Молчи! — рыкнул было он, но тут же вздрогнул, оглядываясь на дверь в комнату Рады. Похоже, боялся её снова потревожить.

Оттеснив меня подальше от двери, он тихо прорычал:

— Кто ты такой?

— Сдурел, что ли? Сын твоего князя. Богдан.

— Врёшь! — оскалился он, показывая крупные желтоватые клыки.

Стоило больших трудов спокойно выстоять перед его яростным взглядом. Но у меня получилось — мы замерли на несколько мгновений лицом к лицу, и я продолжал смотреть ему прямо в глаза.

Он не выдержал первым. Отвернулся, нервно прошёлся из стороны в сторону, как рассерженный медведь в клетке. Нападать он уже не спешил. Да и в целом, эта его неожиданная атака была чем-то из ряда вон выходящим. Я привык видеть Демьяна очень сдержанным, осмотрительным, даже флегматичным. С чего он так взъярился-то?

— Да что с тобой вообще такое? — и искренним удивлением спросил я. — Объясни толком!

— Я с самого начала неладное заподозрил, — продолжил он. — Чуял в тебе волка. Слабые отголоски, ты хорошо их прятал. Да мне и самому не верилось. Ты ведь и правда на Аскольда похож, как две капли.

— Я и есть сын Аскольда!

— Фамильный Дар Василевских — Исцеление. А ты — Зверь. Волк. Упырь, как нас называют другие нефилимы. Сегодня там, на боях, этого было уже не скрыть.