– А вы куда вывозить станете? – хмуро поинтересовался собеседник.

– Согласитесь, что это наша забота… – парировала я.

Не рассказывать же дядьке, что я приплатить готова была за этот керамический лом и спросила об оплате в шутку.

– А! – махнул владелец такой желанной для меня кучи. – Дряки с вами. Согласен!

– Тогда, уважаемый мот, принесите бумагу и перо, и я быстро составлю договор, – вежливо поклонился Флор, а когда хозяин утопал в дом, спросил: – Что это вы такое надумали, прекрасная моса?

– Мне эти горшки для работы нужны. Увидишь, какую красоту я из них сделаю. Как только договор будет подписан, ты сбегай за своими, чтобы грузить помогли. Двух человек, думаю, с головой хватит. Только складывать надо аккуратно, чтобы не добить в мелкие черепки. Так же и дома, за сараем выгрузить. Ходки три сделать придётся, наверное. Найдутся проворные ребята?

– Найду. Тут рядом с базаром много неприкаянных отирается. Надеюсь, ещё одну тележку найду, чтобы быстрее управиться, – задумчиво, не отводя взгляда от кучи, ответил мой помощник. – Моса Анюта, а ведь под черепками может быть настоящий хлам. Что делать будем?

– На участок везти, что же ещё. А там разберусь: или в перегной отправлю, или ещё как использую.

С вывозом мусора управились быстро. Неприкаянные, проинструктированы Флором, работали споро и прилежно. Они и вправду раздобыли где-то ещё одну тележку, и пока один грузил, другой отвозил. За сараем рядками и стопками мужчины выкладывали мои сокровища, а я готовила угощение работникам. Поняла уже, что была определённая мудрость в том, что деньгами неприкаянным не платят.

В последнюю ходку работники, сопровождаемые Флором, привезли две тачки чистейшего, жирного перегноя. Похоже, прав оказался мой помощник, подозревая, что под битыми горшками и черепками когда-то был хлам, превратившийся со временем в ценное удобрение.

– Представляете, моса, землю хозяин не хотел отдавать. Орал, что договор был только на мусор. Но я вслух зачитывал то, что писал, а там чёрным по белому: «Обязуюсь вывезти всю мусорную кучу, сравняв её уровень с уровнем дворовой поверхности». Он же три раза прочитал, прежде чем подпись поставил. А как увидел, что под черепками, аж покраснел от жадности, – посмеиваясь, рассказывал Флор.

Я с умилением смотрела на довольного своей маленькой победой помощника и думала, как всё-таки он похож на такса. Такие же короткие кривые конечности и длинное нескладное тело, такой же острый ум, беспредельная преданность и разумная храбрость. Но на собак смотрят растроганно, а люди с теми же изъянами вызывают чувство неприязни тем, что выходят за рамки стандартов.

Получив пакеты с едой, неприкаянные, смущённо переглядываясь и подталкивая друг друга локтями, подошли ко мне, и один – тот, что постарше, – спросил:

– Уважаемая моса Анюта, а не будет ли у вас для нас ещё какой работы? Завтра там или в другой день… Мы бы с радостью.

Я задумалась. Работы много: надо перекопать участок, разобрать сарай, отремонтировать дорожки. Опять же, я хочу сходить в ближайший лес и посмотреть на растения, которые могу использовать для работы. Не самой же мне тачку с кустами везти. Но я этих людей вижу в первый раз, можно ли им доверять? Скосила глаза на Флора и увидела, как он энергично кивает за спинами своих знакомцев.

– Да, моты, мне нужна будет ваша помощь. Приходите завтра, но, – взглянув на помощника, с усмешкой добавила, – только не слишком рано.

Десять дней, отведённые мне управляющим банком для подготовки к установке в зале растений в горшках, промелькнули как один день.

Правда, сделать за эту декаду мы успели немало.

С выходом на поиски нужных растений я решила повременить. Прежде надо купить подходящие горшки, в которые предстоит пересадить будущие артефакты, а для этого надо найти горшечника, что дом продал нервному дядьке. Эх, жаль, что расстались с ним едва ли не на ножах, и вряд ли грубиян расскажет, куда мастер съехал.

Прежде чем запасаться растениями, необходимо подготовить посуду для пересадки, чтобы соотнести их размеры. Конечно, можно подрезать корни и сформировать крону так, что смотреться будет вполне гармонично. Но бедному кустику и без этого предстоит немалый стресс пережить – из полного простора для корней и ветвей в тесноту, ограниченную крепкими стенками из обожжённой керамики, в закрытое помещение. Потому для лучшей адаптации и дальнейшего развития ростка горшок должен быть чуть больше, чем требуется на данный момент. Но и тут есть немаловажный нюанс: кашпо придётся тащить на собственном горбу. А ношу надо брать по силам.

Вечером, попивая отвар, поделилась этой печалью с Флором.

– Не кручинься, моса Анюта, найдём мы твоего гончара. А нет, так другого, не хуже этого.

Незаметно для самих себя мы с Флором перешли на более близкий уровень общения и начали обращаться друг к другу на «ты».

– Этого хочу, – улыбнулась я помощнику, сглаживая капризный тон. – Видел узор на рельефных черепках? Не заметил? Там цветы, которые я хочу сделать символом моей мастерской.

Да, в узорах я опознала анютины глазки. А ведь не было этого растения в энциклопедии – я специально смотрела. Интересно, откуда горшечник скопировал изображение цветочков?

Утром, распределив дела, мы с Флором разделились. Он прихватил отмытую с вечера тачку и, посадив в неё Гамлета, пошёл закупаться продуктами, а заодно пообещал выяснить, куда переехал горшеня. Я же осталась дома – руководить неприкаянными, пришедшими на работу. Внимательно осмотрев обувь обоих, одному – Яше – вручила лопату и показала участок, который необходимо вскопать, а другого – Трошу – повела разбирать сарай.

– Моса, дозвольте спросить? – наблюдая, как я вожусь с заржавевшим замком на сарае, пытаясь его открыть, обратился ко мне неприкаянный. Получив разрешение в виде кивка, озвучил вопрос: – А как вы по обуви догадались, кому какую работу дать?

Ответить я не успела. Замок в очередной раз вывернулся из рук и пребольно ударил меня по пальцу, заставив зашипеть. Придётся идти в дом за документами, иначе я с ним не справлюсь, решила было я, но тут Троша решительно, хоть и осторожно, отодвинул меня от двери, достал что-то из кармана и встал так, что заслонил спиной свои манипуляции с замком.

– Что тут сложного? – стала отвечать я на вопрос, не желая показать, что мне интересны его действия. – Копальщику приходится надавливать ногой в упор на ребре лопаты, чтобы она глубже вошла в землю. У Яши ботинки грубые, на толстой подошве – нагрузка на стопу меньше. А у тебя тапочки парусиновые. Прикажи я тебе копать, к вечеру обезножил бы.

– Надо же… Никогда бы не подумал, что моса может быть такой рассудительной, – хмыкнул парень, не отпуская дверь сарая и держа в одной руке тяжёлый замок. – Позвольте, я его разберу, отрегулирую и смажу. Работать будет как куранты на княжьей башне.

– Если хочешь… Только сейчас мы займёмся разбором хлама. И, кстати, под ноги смотри, чтобы в тапочках своих на гвоздь не напороться, – посоветовала я Троше, желая, чтобы последнее слово осталось за мной. Но куда там!

– Не стоит волноваться, моса, я в таких местах себя чувствую лучше облачка в небе.

И действительно, он двигался так, что ни одна доска под ним не скрипнула и не треснула. Парень доставал старые коробки, заполненные хламом, с верхних полок, не потревожив на них пыль.

– Мне кажется, ты, мот, не к той гильдии прибился, – честно сказала я то, о чём думала.

– Никто наверняка не знает, где ему быть должно, – буркнул в ответ Троша и, шагнув в сумрак сарая, растворился в нём.

Молча согласившись с высказыванием неприкаянного, я открыла первую коробку. Вот это да! Все подарки в тему. В коробке самым небрежным образом, вперемешку целое и сломанное, лежали разнообразные фигурки: домики, скамейки, машинки, фонари, животные, люди, птицы. Некоторые были величиной с мою ладонь, некоторые совсем малюсенькие. И всё это прекрасно-замечательно впишется в те мини-садики из разбитых горшков, что я задумала собирать.