— Ты дурак, Дима. А не босс, — рассмеялась Ника, — уж ты-то должен знать, что Даше плевать на то, кто ты. Она просто любит тебя. И я не понимаю, почему ты до сих пор не с ней.

— Я работаю над этим, Ника. Работаю…

Каждое утро я ждал Дашу с цветами на скамеечке возле подъезда. А она выбегала на улицу и, едва взглянув, садилась в машину к Седому. Она улыбалась. А довольный Седой презрительно смотрел на меня. Но мне было все равно. Я знал, она начинает улыбаться, когда видит меня. И Антонина Владимировна забирает цветы, которые я оставлял на подоконнике в подъезде.

Я не терял времени даром. Выставил на продажу все свое имущество: квартиру, машину, трехэтажный дом за городом, в котором был от силы пару раз. Я его и не покупал, получил по бартеру от клиентов, у которых были финансовые трудности.

И в ожидании кэша, готовился открыть свою компанию. Теперь я стрелянный воробей, и на мякине меня не проведешь. Заниматься решил тем, что я знаю — стеклом. Уверен, у меня получится. Мне не нужны областные тендеры, мне хватит и местных. Тем более, здесь у меня остались нужные связи. Свои, а не чьего-то дяди.

К концу апреля я был свободен, абсолютно свободен от прошлого. И моя новая компания заработала. Тяжело, со скрипом, но я знал, у меня все получится.

А однажды утром Даша сделала шаг в сторону. В мою.

— Привет, — улыбнулась она, а я любовался, как теплый почти летний ветер треплет ее волосы.

— Привет… — и тут понял, я не знаю, что сказать. Не знаю, как попросить у нее прощения.

— Спасибо за цветы, Дима, — лукаво улыбнулась Даша, — но не нужно оставлять их на окне. Занеси их сам, сегодня вечером.

— Хорошо, — прохрипел я. В горле пересохло. Я растерялся. Черт. Я растерялся, как школьник.

А она весело рассмеялась и убежала к покрасневшему от злости Седому. Он что-то начал выговаривать ей, но она не обращала на него внимания. Она смотрела на меня и улыбалась.

И я улыбался ей в ответ. И был бесконечно счастлив.

Весь день все горело в моих руках. Я давно не работал так продуктивно, как сегодня. Срочные задачи, зависшие на половине пути решения — все зашевелилось и задвигалось. Если моя любимая девочка будет одаривать меня улыбкой каждый день, то я, пожалуй, достигну небывалых высот. И Седой еще пожалеет, что забрал у меня компанию.

К Даше я бежал, как на первое свидание. Купил цветы. Огромный букет голландских красных роз на длинных стеблях. Почему-то именно такие нравились ей больше всего. Кнопки домофона нажимал с душевным трепетом и затаенным страхом… а вдруг мне просто показалось… А когда услышал родной голос:

— Дима? Входи, — так расслабился, что не сразу понял, что случилось.

Как только я сделал шаг в дверь подъезда. чей-то кулак с размаху ударил под дых, выбивая воздух из легких. И пока я безмолвно разевал рот, второй удар отправил меня на пол. Били меня со знанием дела. Трое. А один стоял и смотрел. А я даже не смог им ответить. Ни разу. Совсем забыл с кем имею дело, разнежился. Раньше, в мою бытность Демоном, эти уроды не отделали бы меня настолько легко и просто.

Закончили они быстро. И оставляя меня валяться избитого и громко со всхлипом втягивающего в себя воздух, главный сказал:

— Седой просил передать. Отстань от девчонки. Иначе в следующий раз так легко не отделаешься.

Они исчезли, напоследок пнув поверженного и жалкого меня. А я лежал на грязном заплеванном и залитом моей кровью полу подъезда и думал, что черта с два я сдамся. А Седой совершенно зря перешел от слов к делу. Он, наверное, забыл, что я тоже могу нанести ответный удар.

Главное, обезопасить Нику и ее семью. Потому что ни Дашу, ни Свету Седой не тронет. А больше у меня никого нет.

— Дима?! — охнула Даша и упала на колени, пытаясь помочь мне подняться, — Дима, кто то тебя так.

Она плакала и не знала, что делать. То пыталась помочь мне встать, то стереть кровь с лица, то поцеловать… Маленькая моя девочка.

— Все хорошо, — смог ответить я, — я споткнулся и упал. Прости, я поломал все твои цветы.

— Дима, — шептала она рыдая, — ты дурак! Какие цветы! Надо вызвать полицию.

— Не нужно, — говорить было больно. Эти уроды разбили мне губы. — Я, правда, всего лишь упал.

— Ты врешь.

— Прости, Даша, — тут же повинился я, — но не нужно полицию.

Она помогла мне подняться, дойти до своей квартиры. Антонина Владимировна, увидев избитого меня, всплеснула руками и мгновенно выскочила за Верой.

Я сидел на табуретке на кухне, а Даша, вытирая слезы, промывала мои ссадины. И от касания ее тонких, прохладных и слегка дрожащих пальчиков, боль отступала. Я готов был сидеть так целую вечность. Лишь бы она продолжала.

Я поднял руки, отметив, что правое плечо ноет, обнял мою Дашу, прижался к ней щекой и замер, вдыхая такой знакомый аромат ее любимых духов.

— Даша, я люблю тебя. Прости, что тогда сбежал. Я испугался. Но ты нужна мне такая, как сейчас, больше, чем такая как раньше. Только… зачем ты изменила имя?

— Что?! — Даша осторожно обнимала меня в ответ, — имя? Ты же сам говорил, что я не ублюдок и не урод. А дар ангелов, отданный моей маме Богом. Вот я и решила, что когда мне будет восемнадцать…

— Дарья, — охнул я. Все оказалось так просто. — Серафимова Дарья Богдановна!

— Ну да, — улыбнулась она, — немножко пафосно, но мне нравится. Зато каждый раз, когда меня зовут, я вспоминаю, кто я есть.

— А ведь я был не прав, Даша, — улыбаться было больно. Но ее вскинутые вопросительно брови и недоумение пополам с обидой… — ты не для мамы. Бог подарил тебя мне. Ты дар для меня…

— Этот вариант, мне нравится даже больше, — улыбнулась она.

В этот момент хлопнула входная дверь и на кухню вбежали Антонина Владимировна и Женька с чемоданчиком. Женька жил в соседнем доме и я пару раз обращался к нему за помощью тогда, в прошлом.

— Здорово, Демон, — кивнул он мне, деловито распахивая чемоданчик и набирая лекарство в шприц, — а я слышал, ты завязал. Врали?

— Нет, не врали. Завязал. Да, как видишь, со мной не завязали.

— А наши тебя частенько вспоминают. Везучий, говорят.

— Как они сейчас?

— Да как… кто сидит еще. Кто вышел. А кто по второму-третьему разу сел. Вовремя ты соскочил, Демон.

— Вовремя, — согласился я и посмотрел на Дашу. Если бы не она, то мотался бы ты, Дима, по тюрьмам.

Ночевал я у Даши. Антонина Владимировна хмурилась, но молчала. А Даша не отходила от меня ни на шаг. Как будто бы между нами и вовсе не было этой глупой размолвки и стольких месяцев разлуки. Только шесть кошек: Декабрь, Январь Февраль, Март, Апрель и Май постоянно лезли на глаза и на руки, напоминая о моей глупости.

Боль в избитом теле не давала уснуть. Но я и не хотел. Лежал, любовался сладко спящей Дашей и боялся, что стоит закрыть глаза и все исчезнет. А она прижималась ко мне, как раньше. Моя любимая девочка. Рядом. Теплая и нежная. Моя.

Женька вчера рекомендовал мне отлежаться пару дней, но мне было нельзя. Слишком много нужно сделать. Поэтому я отправил Дашу на работу с Седым, хотя это стоило мне немалых усилий. Больше всего хотелось запретить ей работать и оставить дома. Но я понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

А Седой будет беречь ее во что бы то ни стало. Да, он может попытаться настроить мою Дашу против меня, но я сомневаюсь, что она послушается. Мне даже стало смешно. Если она на первый взгляд и производила впечатление кроткой и наивной девочки, то на самом деле… и теперь я даже знал, в кого у нее такая способность маскировать свою силу. Кровь не водица. А она очень похожа на отца…

Я предупредил Дашу, что буду в отъезде, так что она меня не ждала. И я мог спокойно заняться делами. Мне потребовалось больше двух недель, чтобы подготовиться и ответить Седому так, чтобы закончить эту бессмысленную войну раз и навсегда.