— Вот и отлично. А сейчас иди, не мешай работать.

Он развернул меня и легким шлепком по попе отправил в сторону двери. А сам вернулся за стол и мгновенно забыл про меня.

Я еще раз взглянула на него перед тем, как выйти. Дима… его имя сладко толкнулась на языке. И я осознала, что люблю его. Нет, я любила его всегда. С того самого первого дня. Но сейчас… сейчас поняла, что моя любовь изменилась. Она выросла, повзрослела. И теперь это совсем недетские чувства. Теперь я люблю его не просто как дядю Диму, подарившего мне счастье в безрадостном детстве, я люблю его как мужчину. Такого, каким он стал для меня сейчас.

Вечером я была готова уже в половине девятого. Я потратила на «естественный макияж» несколько часов. Мне вовсе не хотелось, чтобы Дима воспринимал меня как малолетнюю девчонку. И я старательно добавила себе возраст, чтобы выглядеть хотя бы на свои двадцать два. Моя самая лучшая одежда по совместительству оказалась рабочей, поэтому пришлось поломать голову и над нарядом. К тому же я не знала, куда мы пойдем.

После всех усилий меня слегка лихорадило. Ведь эта встреча наше первое свидание. Даже если так думаю только я. И я собираюсь насладиться этим вечером в полной мере.

Часы замедлились в тысячу раз и с трудом мигали, отсчитывая секунды.

— Выходи, — пиликнул телефон.

Я выскочила на улицу, но возле двора никого не было. И только тогда я сообразила, что Дима думает, что живу я совсем в другом доме. Я же наврала ему, когда он вез меня домой. И от волнения совсем забыла про этот факт. А он, наверное, он ждет меня там.

К «своему» дому я бежала, сломя голову и ругая себя на чем свет стоит. Надо обязательно сказать ему правду.

Но когда я увидела его белую BMW, то все разумные мысли вылетели из головы и остался только щенячий восторг. Он приехал. На самом деле приехал. И у нас сегодня будет свидание!

Дверца автомобиля взмыла вверх, приглашая меня сесть. Я такое однажды только по телевизору видела. А в прошлый раз даже не заметила, так была напугана происходившим. Я заглянула внутрь, сияя от радости.

— Привет, — от быстрого бега я немного запыхалась.

— Садись, — он хмуро кивнул на сиденье, — у меня мало времени.

Я с трудом села в машину. Очень неудобно оказалась садиться, когда дверца закрывает все пространство. Хорошо, что я надела джинсы, а не юбку. В узкой офисной юбке сюда, вообще, не влезешь.

Дима был очень зол и напряжение просто витало в воздухе. Он мрачно посмотрел на меня, и от этого взгляда мороз продрал по коже, и я непроизвольно вжалась в кресло, стараясь спрятаться. Мои мечты о свидании вдруг показались мне детскими и наивными.

— Куда едем?

— Я не знаю, — растерялась я. Как-то не думала я об этом. Я же готовилась… красилась, одевалась. А где будет наше свидание, — я думала т… вы выберете, где мы будем…

— Что ты хочешь в качестве извинений, — заскрежетал зубами от моих слов Дмитрий Борисович, — шубку там… колье… что?!

— Что? Шубку? Колье? — шепотом переспросила я.

— Умерь аппетиты, девочка, — хмыкнул он как-то даже довольно, — хватит с тебя и шубы.

Пока я открывала рот, силясь вспомнить хоть какие-нибудь слова, он тронулся. Мягко и бесшумно.

— Стой! — наконец смогла произнести я, когда мы уже выехали со двора на улицу, — Стойте! Да остановитесь же!

Я орала. Меня колотило, и я почти мгновенно скатилась в истерику. Как он мог?! Как! Он! Мог! Он ведь знает, что я не проститутка, которую ему прислал Бакс. Он ведь знает, что я хочу его и готова быть с ним, просто так. Мне достаточно его самого. И сейчас он предлагает мне дурацкую шубу за то, что спал со мной? Виктория Семеновна со своей идиотской папкой обидела меня не так сильно, как он сейчас.

Дмитрий Борисович остановился, и я, рыдая и размазывая тщательно наложенный макияж по лицу, вслепую зашарила по двери, чтобы найти ручку и выйти. Но ее не было. У этой чертовой дорогущей машины не было ручки, чтобы выйти.

Дмитрий Борисович перегнулся и куда-то нажал, дверца взлетела, а я, стукнувшись головой об открытую дверь, выползла из этого кошмара почти на четвереньках, пачкая ладони об мокрый асфальт.

Больно! Как же больно! Сердце разрывалось от слез, а я некстати вспомнила, что пропустила прием таблеток в обед и вечером. Они не были мне нужны, у меня все было хорошо. Но сейчас… Лучше бы я была замороженной рыбой, чем снова такая боль.

Я вскочила и бросилась бежать. Домой. Хватит. Ни секунды не останусь больше в этом городе. Уеду. Вернусь на старую работу. Пусть лучше надо мной насмехаются и издеваются чужие люди, чем снова и снова самые близкие будут безжалостно топтаться по моему сердцу.

— Даша! — Я бежала не видя и не слыша ничего, но он догнал меня, схватил и прижал к себе, — Даша…

— Пусти! — кричала я и билась в его объятиях, — Пусти! Ненавижу!

Я изо всех сил колотила его по груди, но он даже не замечал моих ударов. Только все теснее прижимал меня к себе.

Я успокоилась только тогда, когда сил вырываться совсем не осталось. И стоило мне смириться и прекратиться свои бесполезные попытки, как он провел ладонью по моей щеке и мягко и осторожно приподнял мое зареванное, опухшее и покрасневшее лицо вверх.

Я замерла, он смотрел на меня с усмешкой. Но не злой и презрительной, как я уже привыкла, а доброй, как когда-то давно. Я громко всхлипнула, мне на секунду показалось, что все вернулось на много лет назад. Когда я была маленькой девочкой и пряталась в его объятиях от страшных ночных теней деревьев за окном.

Но он склонился ко мне низко-низко и, сбрасывая с меня наваждение прошлого, прошептал, почти касаясь губами губ:

— Хорошо, не хочешь шубу и колье, значит мы за ними не поедем, глупая девочка Даша… тебе стоило выбрать другой подарок…

И прежде чем я успела понять о чем он, его губы коснулись моих. Нежно мягко, как сегодня в офисе. Да разве можно так со мной?! Я сломалась моментально. Простила и забыла все обиды. И шевельнула губами в ответ, отвечая на поцелуй. Трепетный и теплый, согревающий холодную белую звезду в моей груди. Как хочется верить. Как хочется забыть все, что было. Как хочется, чтобы этот миг продолжался вечно.

Он знакомо хмыкнул, подхватил меня на руки и понес к машине, не прерывая поцелуй. Хорошо, что на улице было совсем темно, и никто ничего не видел. Мне было бы стыдно. Не привыкла я к такому откровенному поведению на людях. Я бы спрятала лицо, уткнувшись в его плечо, но тогда надо было бы прервать поцелуй. Оторваться от его губ, перестать дышать с ними одним на двоих воздухом. Перестать видеть его глаза. Даже в темноте, когда все вокруг раскрашено всеми оттенками серого, я видела или может быть знала их изумрудную зелень. На руках было тепло и уютно. Я почти замурлыкала от удовольствия. Мои сорок два килограмма для него пустяк. Что-то хорошее есть и в очень маленьком росте.

Автомобиль взмахнул крыльями, открывая двери, и он усадил меня на пассажирское сиденье. Мне так не хотелось отпускать его, и я вцепилась в его плечи. А он пристегнул меня и, коротко поцеловав в припухшие от бесконечно долгого и сладкого поцелуя губы и улыбнулся. Совершенно лишая меня возможности думать.

Отцепив мои руки, обошел машину, сел рядом и, взглянув на меня серьезно, спросил:

— Я в последний раз тебя спрашиваю, может все же шубу или колье? Поверь, я та еще сволочь в отношениях. Наплачешься.

— Нет, — я мотнула головой так, что заныла шея, — не надо мне ничего другого… только… вы же говорили, что категорически против служебных романов?

Он вздохнул, сжал руль так, что оплетка захрустела и ответил:

— Говорил. И сейчас говорю.

— Тогда не надо, — я прикусила губу, чтобы снова не расплакаться, моя сердце в очередной раз летело в пропасть, чтобы разбиться, — я не хочу так… чтобы вы только из чувства вины и благодарности. Я тогда лучше пойду…

Снова принялась искать спрятанную ручку.