Мои мысли стихли, когда с губ Амо сорвался первый низкий стон. Мне нравился этот звук. Я поглаживала его шелковистую длину вверх и вниз, проводя большим пальцем по кончику. Мне нравилось исследовать его.

Вскоре Амо начал двигать бедрами, и его рука сомкнулась на моей, усиливая давление. Я встретилась с ним взглядом и глубоко вдохнула, увидев выражение похоти и собственничества на его лице. Оба взяли меня за руки и погрузились в мое сердце.

Когда Амо с содроганием и стоном кончил и крепко поцеловал меня, я не могла удержаться от счастливой улыбки на его губах. Амо хихикнул. Я подняла взгляд, впившись зубами в нижнюю губу. Он поцеловал кончик моего носа, удивив меня, и отступил назад. — Давай убираться. Я умираю с голоду.

— Опять? — спросила я.

Он засмеялся, настоящим, глубоким смехом, который наполнил мои внутренности бабочками. Хотя я всегда находила этот термин очень тревожным. Мысль о том, что внутри меня поселилось какое-то животное, не вызывала приятных образов. Хотела бы я знать, кому пришло в голову придумать подобную фразу. — На этот раз я имею в виду еду.

— О, — сказала я, почти немного разочарованная.

Амо покачал головой, снова протиснулся между моих ног и крепко поцеловал меня. — Не волнуйся. Я съем тебя сразу после сэндвичей.

Убрав доказательства нашей деятельности, мы с Амо вернулись на кухню. Медведь смотрел на меня почти с упреком. Как будто я предала его, впустив незнакомца.

Дотти свернулась калачиком рядом с ним. Он уже почти никогда не отходил от нее.

Я потянулась за своей клетчатой рубашкой, но Амо протянул свою белую рубашку. — Возьми ее.

Он помог мне надеть ее. — Ты мне нравишься в моей рубашке. Я все еще помню подвал.

— Я тоже, — сказала я, закрывая пуговицу на груди, но не все остальное. Затем я взяла тарелку с бутербродами и салатницу и поставила их на стол. — Столовые приборы и тарелки вон там. — Я указала на шкаф рядом с Амо.

Он удивленно посмотрел на него, как будто никогда в жизни не накрывал на стол, что, вероятно, было правдой. Тем не менее, он наклонился и выбрал две тарелки и вилки, после чего подошел ко мне и опустился на скамью. Я устроилась рядом с ним так, что наши ноги соприкасались.

Амо не потрудился надеть ничего, кроме боксеров, и я наслаждалась его полуобнаженным видом.

Он взял сэндвич и откусил больше половины, а затем доел остаток еще одним куском и я моргнула. Я приготовила четыре сэндвича, а теперь думала, хватит ли этого. — Это хумус и чатни из жареных помидоров, — объяснила я.

Амо благодарно кивнул и доел второй бутерброд. Он взглянул на меня. — Разве ты не собираешься что-нибудь съесть?

— Ты можешь поесть первым, я поела до твоего прихода.

Он хмуро покачал головой и протянул мне бутерброд. Вместо того чтобы взять его, я откусила кусок и улыбнулась. Затем я наполнила свою тарелку салатом и смотрела, как Амо поглощает оставшиеся бутерброды.

— Не думала, что ты будешь в таком восторге от моих веганских сэндвичей.

— Я не привередливый едок, когда голоден.

Он скорчил гримасу и проглотил последний кусочек. — Это вышло неправильно. Твоя еда восхитительна.

Я пожала плечами. — Не волнуйся, я слышала все возможные оскорбления в адрес вегетарианской кухни, которые только можно придумать. Не думаю, что ты можешь сказать что-то хуже.

— Жить в семье Фальконе в качестве вегана, должно быть, нелегко.

Я знала, что он говорит это в шутливой форме, но в его тоне чувствовалось скрытое напряжение, и я почувствовала защиту. — Мне нравится быть Фальконе.

— Я бы предпочел, чтобы ты была Витиелло.

Мы оба замолчали. Я поскребла вилкой по тарелке и отделила один кусочек капусты, затем поднесла его ко рту, выжидая время.

— Не обращай внимания на то, что я сказал, — процедил он, откинувшись назад и наклонил свое тело ко мне, его глаза изучали меня.

— Ты хочешь лечь в постель? — спросила я.

Он провел ладонью по глазам, усталость брала свое. — Да. Это был очень длинный день, особенно с разницей во времени.

— Я помою посуду. Ты можешь идти и готовиться ко сну, — сказала я, вставая.

Амо коснулся моей талии и притянул меня к себе. Когда он сидел, а я стояла, мы были на одном уровне. — Я помогу тебе.

Я улыбнулась. — Это было бы прекрасно.

Он поднялся на ноги, и мы вместе направились к раковине. Я начала мыть посуду, а Амо ее сушил. — Ты ведь обычно не делаешь работу по дому?

Он одарил меня ироничной улыбкой.

— Нет.

— Избалованный.

Он поднял меня без предупреждения, заставив меня вздрогнуть и чуть не уронить стакан, который я мыла. Я быстро поставила его на место и обхватила его за шею. Когда он держал меня, я могла смотреть на него сверху вниз.

— Почему мне кажется, что мы знаем друг друга целую вечность? — тихо спросил он.

Я покачала головой, и не знала что ответить. Мне казалось, что мы знаем друг друга дольше, чем на самом деле, и на более глубоком уровне, чем это возможно после нескольких встреч.

Я прижалась лицом к его горлу. Такая глубокая связь, это было то, что я никогда не считала возможным ни с кем, кроме моей самой близкой семьи, а то, что было у нас с Амо, во многих отношениях выходило за рамки этого.

Я устало моргнула. Я проснулась в пять часов, потому что хотела пораньше отправиться в святилище. Теперь я чувствовала, как усталость поселилась глубоко в моих костях. А тепло Амо и его запах только еще больше расслабляли меня и я провела пальцами по волосам на его шее и глубоко вдохнула его запах.

— Мне нравится твой запах, — пробормотала я, затем зевнула. — И то, как твое тело прижимается к моему. И твою улыбку. Любовь — такая любопытная штука. Никакой логики, никаких причин. — Я задремала, мои слова звучали беспорядочно для моих собственных ушей. — Как узнать, любишь ли ты кого-то?

Амо

Как узнать, любишь ли ты кого-то?

Мое сердце заколотилось, когда я услышал слова Греты. У меня не было ответа на ее вопрос, я не мог выразить его словами. То, что я чувствовал к Грете… Я не зацикливался на этой мысли.

Тело Греты прижалось ко мне, и ее дыхание выровнялось. Чувствуя странную трогательность оттого, что она уснула в моих объятиях вот так, и я отнес ее в спальню. Осторожно положил ее на кровать, затем повернулась, чтобы взять свою сумку из гостиной. Медведь стоял прямо за мной, его тело напряглось, а глаза были устремлены на меня.

— Ну же, не заставляй меня делать тебе больно, — твердо сказал я. Он не отступил.

Момо и еще одна маленькая собачка проскочили мимо него и запрыгнули на кровать, затем Дотти, прихрамывая, прошла мимо Медведя, обогнула меня и улеглась на удобную собачью кровать. Бросив взгляд на Дотти, Медведь последовал за ней и свернулся вокруг ее меньшего тела. Я криво улыбнулась. Я был не единственным, кого самка водила за яйца. Собравшись в маленькой ванной, я выключил свет, прежде чем направиться в спальню. Грета не сдвинулась ни на дюйм, ее ангельское выражение лица свидетельствовало о том, что она крепко спит. Это странное место в глуши уже больше походило на дом, чем шикарный таунхаус в моем городе — и все из-за женщины в моей постели.

Я вытянулся рядом с ней и провел костяшками пальцев по ее скуле, а затем притянул ее к себе. Она прижалась ко мне с легким вздохом. Ее волосы щекотали мне нос, я смахнул их и поцеловал ее в лоб.

Я знал, что это неправильно. Грета заслуживала большего. Но это было слишком хорошо, чтобы оставить все как есть. Я подумал, не жалеет ли Грета, что отказала мне, но, учитывая ее семейное положение, у нее, вероятно, не было особого выбора. Я определенно жалел, что мне не хватило смелости отменить свадьбу с Крессидой, но я хотел стать Капо. Ради этого я был готов заключить сделку с дьяволом.