Я бросилась к падающему флакону, Эрик выставил руки, готовясь подтянуть к себе пузырек магией, и тут с отчаянным воплем на середину комнаты вылетела Милдред. Она «подтолкнула» склянку в сторону монстра набалдашником для трости с головой грифона, как в лапте, которую кузина весьма уважала. Время свернулось, флакон полетел в Клару и разбился о нарост на ее лбу. И, как в прошлый раз, когда Эрик встал против бродящего по Прядницам перерожденного, существо захрипело и рухнуло навзничь.

Время уже текло по-прежнему, но мне казалось, что «кнут», взвившийся над телом, выписывает дугу и устремляется ко мне крайне медленно. Однако в этот раз я не могла двигаться быстрее – жгут ударил меня поперек живота. Раздался крик Милдред и чей-то еще… Эрика. И, отстраненно наблюдая, как кто-то невидимый выключает мир вокруг, я подумала: «Ну, здравствуй, Смерть».

Свет лился прямо на меня. Он манил… он звал. Я летела к нему, как мотылек… но недолго. Милдред рывком раздвинула шторы на втором окне, и быть мотыльком в потоке света стало некомфортно – жарко и душно.

– Вставай! – рявкнула Милли. – Все тебя жалеют, но не до такой же степени!

– Хотелось поваляться в постели, – сонно оправдывалась я. – Когда еще такая возможность представится?

– Валяйся, да знай меру. Без тебя скучно. Инспектор из Отдела только что уехал. Ты-то улизнула, раненая ты наша, а нам досталось и допросов, и вопросов, и кофе.

– Тело забрали? – оживилась я. – Ты сделала, что я просила?

Милдред досадливо тряхнула волосами и с брезгливой гримасой выдвинула ящик прикроватной тумбочки:

– Вон та коробочка. Все, что успела. Дознаватели наступали мне на пятки, пока я срезала это с трупа. Фу! Не будь ты такой слабой, ни за что не согласилась бы!

– Ты чудо, Милли! – я уже рассматривала содержимое жестянки: три страшных черных ногтя и прядь волос. – Теперь я смогу сварить зелье своей мечты!

– Любовное? – кузина недоверчиво скривилась.

– Нет, конечно! Противоядие от отравы, которая попадает в кровь при ударе «кнута». Не у всех под рукой имеется линяющий огнелап.

Меня спас Типси. Он предпочитал дремать у меня на коленях, поэтому ткань на животе и коленях покрылась липкой чешуей. Чешуйки сработала как доспех. «Кнут» прожег материю в двух местах, и Эрик тут же обработал кожу экстрактом измененного сонника. Из моего жениха вышел бы отличный ученик зельевара, не будь он уже прославленным магом и охотником на нежить, с сегодняшнего дня еще более прославленным, чем прежде.

– Хорошо, что бабушка не приехала с Отделом, – с чувством сказала я. – Такие потрясения опасны для пожилых людей.

Милдред скептически кивнула:

– Навестим ее в ближайшее время, да? Вместе? – залебезила я.

– Ага, – ответила Милли. – Но только объяснять, почему мы не покинули дом перед визитом Отдела, будешь ты.

… – С этого дня все вы обязаны собирать каждую чешуйку Типси, – строго предупредила я компанию, войдя в столовую. – И сдавать мне лично.

В гостиную я лишь заглянула, но впечатление получила… яркое.

Райан вытянулся стрункой и щелкнул каблуками. Эрик только посмотрел, но так, что я… смутилась и потеряла мысль, с которой шла вниз. Впрочем, когда все наелись и ждали, пока слуги разольют чай (Грета, Розалинда и Людвиг еще не успокоились и суетились, будто вокруг потерявшихся, но найденных детей), разговор, сместившийся было на всякую ерунду, вновь вернулся к событиям вчерашнего дня.

–… А Милдред так ловко вдарила по склянке…

– … Я люблю лапту! Чем еще заниматься дамам летом на городских лужайках?

– … Вот почему моя руна «коб» не сработала!

– … Яд речной корнеловки существует?

– … Я ее придумала, корнеловку. Нет такого растения. А пена на губах – от мыльного корня. Понравилась?

– … Книпс, ты был на высоте!

– …Это Типси! Он умный.

– … Да, да, каков наш Типси! Смышленый малыш.

– … я же говорила!

– … А Сола! Так ловко впаривала стерве сказку о феях…

– … Это была импровизация чистой воды.

– Ты все-таки отлично придумала отвлечь Клару темой неперерождающихся. Как догадалась, что ей нужно именно это? – спросил Эрик, жаркий взгляд которого продолжал меня смущать.

– Бабушка подсказала. Она знала, что многие, кого Профессор нанимал на работу, погибали от последствий применения Тьмы. У Клары даже целое личное кладбище имелось. Конечно же, Профессор, то есть Клара, не мог не задаться вопросом: как сэкономить на серебре, освященной воде, железе и обучении новичков.

– И она решила, что мы знаем ответ? Я думал, она была умнее.

«Была». Мы веселились, стараясь не вспоминать вчерашнюю битву. От облегчения распирало сердца. И проклятие… оно ушло. Я больше не чувствовала связь с Эриком, ту, прежнюю магическую связь, зато между нами соткалась новая нить – благодарности, нежности и вполне плотского томления.

– Она правильно думала, – брякнула я. – Мы его знаем. Я… знаю.

Наступила тишина. Обитатели дома смотрели на меня, как на внезапного пророка. Ну хоть не как на контуженную в бою.

– Бабушка? – спросил Райан.

– Она намекнула, я додумала.

– И? – робко поинтересовалась Милли. – Нам можно рассказать? Мы дадим клятву, просто… уж очень хочется узнать, ради чего эта тварь сюда притащилась.

– Разумеется. Клятвы не нужно, но и рассказывать никому не стоит. Старинные рода Димора в большинстве своем знают разгадку. Она передается из поколения в поколения, но очень осторожно. Считается, что процессом руководят боги. Думаю, так и есть.

… Это делается в том возрасте, когда одаренный магией ребенок более-менее определился с ее направлением и был представлен соответствующей богине: Белолике или Чернолике. Но когда рождаются особые дети, с тягой к обоим видам волшебства, за ними сначала долго и тщательно наблюдают. Затем кто-то из старших отводит ребенка в храм и совершает ритуал.

Раньше в Диморе одинаково почитали и Белолику, и Чернолику. Менялись эпохи и правители, политические игры привели к запрету темного волшебства. Количество темных магов, нужное Беленхейму, резко сократилось. Но семьи Димора продолжали хранить свой секрет, уже не ради равновесия, а из страха.

– Существуют только два храма, в которых можно провести повторный, обратный обряд. Они расположены между Прядницами и Дубровниками.

– Наше поместье, Лозерот, находилось недалеко от храмов Белолики и Чернолики, – Эрик свел брови, – говорят, в них какая-то особая магия.

– Особая. Если привести туда ребенка или подростка, уже благословленного Белоликой, и представить его Чернолике, и наоборот, и если богини признают его, он будет темно-светлым… или светло-темным. Но это опасно. Богини придирчивы и могут наказать наглецов за попытку подсунуть им не готового к ритуалу человека. Поэтому в семьях этим занимаются самые мудрые. Семья Килбертов была из Димора, наверняка Клару обратил некто из стариков, Арчибальд Килберт вряд ли знал, что разгадка у него под носом. Меня Чернолике представила бабушка. Я ничего не помню, хотя мне было тринадцать. Бабушка решила рискнуть чуть ли не в последний момент, когда я начала экспериментировать с измененными травами.

– Никто из нас, – проскрипел отмытый от копоти Август, – никогда не занимался такой ерундой. Храмовые ритуалы, ха! Наши дети просто рождаются в темной семье и успешно наследуют темные способности. Клянусь, что ни я, ни мой сын, ни мой внук не стали бы представлять Эрика Белолике, не поделившись планами с остальными членами семьи. Что за глупости! Да, у нас имелось поместье в Лозероте, еще до того, как власти Димора ужесточили правила использования магии и темные попали под запрет, но подвергать детей опасности … о нет!

Я пожала плечами.

– Это сделал я, – покаянно произнес Райан. – Я представил Рикки Белолике.

– Что?! – одновременно, но с разными эмоциями воскликнули Эрик и его прадед. – Зачем?!