— Я знала, что вы не оставите меня одну! Так что вы об этом думаете, господин капитан?

— Похоже, что шевалье де Матиньи действительно чем-то напуган, — мрачно ответил он. — Если, конечно, не притворяется… но я не вижу смысла придумывать такую запутанную историю и убеждать нас в её правдивости. Разве что он хотел выманить вас из ваших владений… но зачем?

— Завтра утром непременно поговорю со служанкой и кучером, — пообещала Эжени. — Вы же, Леон, возьмите на себя слугу Жакоба — кажется, меня он по какой-то причине невзлюбил. Расспросите его о привидении. Луи пусть покопается в библиотеке, поищет сведения об Элеоноре де Матиньи. Если её дух не явится сам, попробуем вызвать его и поговорить. Может, ей всего-то и нужно, чтобы её тело получило достойное погребение…

Она хотела сказать ещё что-то, но не успела. В библиотеке что-то хлопнуло, по коридору пронёсся порыв ледяного ветра, а затем раздался женский плач — стонущий, надрывный, протяжный, заставляющий сердце сжиматься от боли и страха. Затем в сумраке коридора возникла полупрозрачная женская фигура, с ног до головы укутанная в белый плащ. Она заскользила к Леону и Эжени, слегка кренясь вправо, а терзающий сердце плач раздавался словно отовсюду сразу, отдаваясь от стен и множась эхом. Леон невольно вздрогнул и потянулся к отсутствующей шпаге, хотя умом понимал, что холодное железо ничем не поможет против привидения.

Дева в белом простёрла к ним руки — не то в мольбе, не то в предостережении. Эжени, на мгновение оцепеневшая, бросила вперёд, споткнулась и едва не упала, запутавшись ногами в упавшей на пол накидке, но удержалась и тоже протянула руки, подражая жесту призрака.

— Дева в белом, ответь! Ты ли та, кто при жизни носила имя Элеонора де Матиньи? Живая или мёртвая, прежняя или другая, ответь мне: чего ты хочешь?

Плач резко оборвался. Привидение ещё несколько секунд стояло, покачиваясь в неверном свете светильников, а затем исчезло — даже не прошло сквозь стену, а просто погасло, как огонёк задутой свечи, и к тому времени, когда Эжени добежала до того места, где стояла Дева в белом, на нём не осталось и следа загадочной ночной гостьи.

Разумеется, вечернее происшествие глубоко потрясло Эжени и лишило её возможности спокойно уснуть, так что первую ночь под крышей Луи де Матиньи она провела почти без сна, ворочаясь в постели, прислушиваясь к малейшему шороху, доносящемуся из коридора, и глядя в окно на холодный лик луны. После столкновения с призраком, ожидаемого, но от этого не ставшего менее волнующим, они с Леоном, конечно же, осмотрели коридор, стену и место, на котором возникла Дева в белом, но не обнаружили никаких следов. Эжени добежала до библиотеки и подёргала дверь, но та была заперта. Спустившийся на шум из своей спальни Луи сделался белее мела, когда гости рассказали ему о случившемся, перекрестился и принялся бормотать молитву. Толку от него было немного, и Эжени с бывшим капитаном, так ничего и не добившись, разошлись по своим комнатам.

На следующее утро, насытившись весьма вкусным и обильным завтраком (свежий хлеб, варёные яйца, паштет, сыр и молоко, а на десерт — те же сладкие булочки, что подавались за ужином), Эжени и Леон приступили к осуществлению вчерашнего плана. Девушка, чтобы не отвлекать слуг от работы, сначала пошла на конюшню к Жану, а затем на кухню к занимавшейся стряпнёй Марте, Леон же отправился на поиски Жакоба. Марта и Жан, как вскоре выяснилось, уже более двадцати лет состояли в браке и твёрдо придерживались мнения, что муж и жена — одна сатана. Конюх, несмотря на свой важный вид, явно побаивался суровой супруги и сразу заявил, что он привидения не видел, но во всём доверяет Марте, и если она решит уйти от господина де Матиньи, значит, так тому и быть.

— Место здесь хорошее, жаловаться не приходится. Про господина Луи тоже ничего дурного сказать не могу, платит исправно, но если уж в его замке и впрямь завелась такая нечисть, лучше держаться подальше, — рассказывал он, степенно кивая седой головой. Поняв, что от конюха она вряд ли узнает что-нибудь новое, Эжени зашагала на кухню.

Марта, дородная румяная женщина одних лет с Жаном, беспрестанно находилась в движении — месила тесто, раскатывала, складывала, защипывала, что-то резала, бросала в котёл, помешивала… Эжени невольно засмотрелась на быстрые и проворные движения служанки, хотя та явно занервничала, едва только речь зашла о привидении, и руки её стали слегка дрожать.

— Ох, и не спрашивайте, госпожа! Я такого страху натерпелось, какого ни разу в жизни не было! Верите ли — молодая взбесившегося коня не испугалась, схватила его за узду, да он и остановился! А тут такой страх меня взял — чуть с лестницы не упала, полетела к господину Луи, как на крыльях! Уйду я, ей-богу, уйду и Жана с собой заберу! Жакоб говорит, что нечего этих призраков бояться, да только что он может понимать-то, мальчишка!

— Где вы увидели Деву в белом? — спросила Эжени. — В коридоре, ведущем в библиотеку?

— Да нет же, говорю — на лестнице это было!

— На лестнице, ведущей на второй этаж? К тому самому коридору?

— На той, госпожа, на той! Я иду, несу в руках корзину с бельём, уже спустилась почти, вдруг слышу — сзади не то плач, не то вой, да жалобно так, как собака скулит. Оборачиваюсь — святая Дева! — Марта перекрестилась испачканной в муке рукой. — Стоит женщина, вся в белом, накидка по ступеням стелется, стоит и плачет, да так, что сердце рвётся! Ну я, конечно, корзину уронила и метнулась к господину Луи. Он, слава Богу, поверил мне, прибежал, да только там никого уже не было. Ох, ладно хоть выяснилось, что хозяин раньше её тоже видел, а то бы решил, что я с ума спятила!

— Она была прозрачная, Дева в белом? Сквозь неё было видно стену, лестницу? — Эжени уставилась за окно, в серое мартовское небо, пытаясь представить себе картину появления призрака.

— Не припомню, — Марта потрясла головой. — Должно быть, каким же им ещё быть, этим привидениям-то? — она снова перекрестилась.

— Когда вы её встретили? Вечером, в сумерках?

— Вечером, госпожа, и после я всю ночь глаз не сомкнула! — подтвердила Марта. — Дурное это место, нечистое, раз даже священник не помог! Уезжать вам надо, госпожа, и нам всем, и господину Луи тоже, иначе она нас в покое не оставит!

Не получив от служанки никаких особенно важных сведений, Эжени отправилась на поиски Леона и вскоре нашла его в гостиной — он стоял, вертя в руках шпагу и задумчиво разглядывая клетку с попугаем. При звуке шагов он обернулся.

— Мадемуазель, — бывший капитан кивнул ей. — Вот думаю, нельзя ли научить Жакоба паре-тройке бранных слов.

— Зачем? — она удивлённо приподняла брови.

— Просто так, — он пожал плечами. — Представьте, как будет смущён де Матиньи, когда захочет похвастаться перед гостями своим питомцем, а тот начнёт изрыгать матросские ругательства!

— Это плохая шутка, — покачала головой Эжени. — Вы, кажется, с первого взгляда невзлюбили Луи, и мне непонятна причина этой нелюбви.

— Он трус, — хмуро бросил Леон. — Не смог сам разобраться с привидением и решил свалить это на хрупкие плечи молодой девушки. Да-да, можешь передать это твоему хозяину слово в слово, — добавил он, обращаясь к попугаю.

— Не такие уж они и хрупкие, — её задела эта фраза, уже дважды произнесённая в её адрес. — Ладно Луи, он меня совсем не знает, но от вас такое слышать даже обидно! Была бы я хрупкой — не смогла бы танцевать всю ночь напролёт… — она взглянула на попугая и осеклась, — на осеннем балу.

— Простите, — Леон смиренно склонил голову.

— И потом, как вы предлагаете разбираться с привидением человеку, который ничего или почти ничего не знает о них? Вот вы — что бы вы стали делать, если бы в вашем замке завелось привидение?

— Я? — Леон усмехнулся, видимо, на миг представив полуразрушенное поместье Портоса и среди руин — полупрозрачные фигуры отца и де Жюссака, осыпающие друг друга проклятьями. — Я бы прежде всего попробовал выяснить, что у неё под капюшоном. Если она молода и хороша собой, то не так уж плохо проводить длинные зимние вечера в компании такой женщины, даже если она и призрак! И конечно, я не стал бы никого звать, чтобы выгнать её из замка!