— Хорошо, — обречённо вздохнул он. — С вами всё равно бесполезно спорить, баронесса. Но перед тем, как расстаться, я должен кое-что сказать мадемуазель де Сен-Мартен. Ваша отповедь тогда, в вашем замке, хоть и была сурова, но помогла нам сегодня выстоять против обвинений Виктора Туссака, так что я даже благодарен вам за сказанное тогда.

— Он тоже упрекал вас в жестокости и подлости? — нахмурилась Эжени.

— Да, и притом куда жёстче и несправедливее, чем вы.

— Надо же, — она слабо усмехнулась. — А я только хотела сказать, что не все мои слова, возможно, были справедливы, и я готова взять их назад… часть из них. Кажется, я ошибалась насчёт вашего отношения к Леону. Вы и впрямь готовы сражаться с ним бок о бок… как настоящая команда.

— И защитить меня от нападения убийц, и проводить в самые глубины парижских трущоб! — подхватил сын Портоса, кинув взгляд сначала на сестру, а затем на Анри д’Эрбле.

— Вижу, без меня вы успели найти себе много приключений, — пробормотала Эжени, встревоженно посмотрев на него. — Надеюсь, вы расскажете мне о них?

— Непременно расскажу! — пообещал Леон, крепче притягивая её к себе. — Господа, здесь наши пути расходятся. Я отведу Эжени в свою квартиру, а вы отправляйтесь по домам.

— Дома вас, насколько я помню, ждёт де Круаль, — прищурилась Жаклин. — Вы не опасаетесь её? От этой женщины можно ожидать чего угодно!

— Прошу вас, дайте мне разобраться с этим самостоятельно! — он раздражённо закатил глаза. — Де Круаль не хотела встречаться ни с кем из вас, и я не могу допустить, чтобы вы все вломились ко мне домой!

— Лучше нам всем побыстрее уйти, пока никто не увидел нас на улице в такой час, — вмешалась Эжени. — Все знают, что вы враждовали с Туссаком, вас могут посчитать причастными к его смерти!

— Никто не знал, что Туссак в Париже, и его падение с Нотр-Дама будет для всех полной неожиданностью, — возразил Анри. — Его посчитают внезапным самоубийством, я уверен. Никто не знает, по какой причине мы отлучались из Парижа, и никто не свяжет наше возвращение с гибелью Туссака. Джованни, возможно, о чём-то догадается, но он точно ничего не расскажет властям и будет только рад гибели Чёрного Ворона.

— Похоже, я много пропустила, — заметила Эжени, напряжённо вслушиваясь в его слова.

— Так что мы в безопасности, но мадемуазель де Сен-Мартен права: незачем торчать на улице в такой час, — Анри, несмотря на ногу, явно причинявшую ему неудобство, галантно поклонился, взмахнув шляпой. — Благодарю, что спасли нас всех и исцелили моё бедро. Надеюсь, в будущем мы с вами станем друзьями.

Остальные дети мушкетёров распрощались в той же манере, и вскоре супруги д’Эрбле направились к себе, долечивать рану Анри, Анжелика с Раулем — в дом графа, хлопотать о его ушибах и синяках, а Леон повёл всё ещё с трудом держащуюся на ногах Эжени в свою квартиру. Когда они добрались до места назначения, уже почти рассвело. Бывший капитан открыл дверь, нарочно громко звякая ключом, впустил девушку и следом вошёл сам.

Луиза де Круаль стояла возле окна — она явно поджидала его возвращения. При виде спутницы Леона она издала неопределённое «Хмм!», а вот Эжени воззрилась на Луизу с нескрываемым удивлением.

— Туссак мёртв? — был первый вопрос бывшей шпионки Кольбера.

— Мертвее мёртвого. Он упал с верхней галереи собора Нотр-Дам, — бросил Леон, снимая шляпу и скидывая плащ. — Можете сами сходить к собору и посмотреть, если не верите мне.

— А дети мушкетёров?

— Жаль вас расстраивать, но все живы и даже не получили серьёзных ранений, — Эжени при этих словах издала приглушённый смешок, и Луиза перевела взгляд на неё.

— Вы обещали, что никто не войдёт в эту квартиру, пока вас нет!

— Я не знал, что Эжени приедет в Париж и будет разыскивать меня! — Леон стащил перчатки и кинул их на стол. — Дамы, Эжени де Сен-Мартен — Луиза де Круаль… хотя вы, кажется, уже познакомились без меня.

— Познакомились, — во взгляде Луизы тоже появилось любопытство, и она склонила голову набок, рассматривая более удачливую соперницу. — Интересно, как это вам так ловко удалось открыть дверь — неужели вы владеете отмычками? Вот, значит, кого вы предпочли мне, капитан Леон! Что вы нашли в ней такого, чего нет во мне?

Леон и Эжени переглянулись, затем девушка тихо ответила:

— Магию.

— Ах вот как! — похоже, де Круаль была готова к такому ответу. — Что ж, тогда понятно, как вы открыли дверь и смогли победить Туссака. Дети мушкетёров нашли собственную ведьму, которая смогла дать отпор колдуну. Если так, то ваша магия и вправду сильна!

Леон, шатаясь от усталости, добрался до кувшина с водой и жадно приник к нему. Перед глазами всё плыло, а позади раздавались голоса женщин, иногда ясно различимые, а иногда заглушаемые звоном в ушах.

— Это правда, что вы хюльдра?

— Это вам Леон сказал?

— Нет, Туссак заявил об этом перед всеми детьми мушкетёров.

— Проклятье! Значит, он всё-таки догадался! И дети мушкетёров теперь тоже знают! — Леон не мог видеть хвоста де Круаль, но представлял, как он нервно виляет туда-сюда под пышными юбками. Он сделал ещё пару глотков, но от следующего вопроса Эжени едва не поперхнулся и чудом удержал в руках кувшин.

— Леон сказал, что вы с ним не спали, а ваш хвост он увидел, когда снимал с вас вымокшее платье. Это правда?

— Правда, — без малейшего колебания ответила Луиза. Леон обернулся и увидел, что лицо у неё совершенно спокойное, без намёка на гнев, страх или ревность. — Хотя я очень старалась его соблазнить. Но он, видимо, опасался, что вы обо всём узнаете и из ревности наложите на него какое-нибудь заклятие, так что решил не рисковать.

— И вовсе не поэтому! — вспыхнул Леон, но Луиза только расхохоталась. На лице Эжени появилось облегчение, и она устало опустилась в кресло.

— Теперь вы, господин капитан, можете гордиться тем, что спали с хюльдрой и ведьмой, — продолжала улыбаться де Круаль. — Осталось только найти вампиршу — говорят, вампирши непревзойдённые любовницы…

— Хватит! — грубо прервал её Леон. — Туссак мёртв, опасность вам больше не угрожает, так что можете убираться из моего дома и возвращаться в свой. А лучше вообще уезжайте из Парижа — кроме Туссака, у вас ведь полно и других врагов…

— Благодарю за заботу, господин капитан, — она насмешливо поклонилась, закуталась в свою синюю накидку и скользящим шагом направилась к двери.

— И нож мой верните! — крикнул ей вслед Леон. Де Круаль развернулась, изящным жестом вытащила из рукава тонкий столовый нож и метнула его. Эжени вскрикнула и запоздало взмахнула руками, хотя магии в них уже не осталось, Леон дёрнулся в сторону, но Луиза целилась не в них — нож вонзился в деревянный стол и остался торчать там, слегка подрагивая. Де Круаль на прощание ангельски улыбнулась прожёгшему её взглядом Леону и скрылась в дверях.

— Какая… необычная женщина, — выдавила Эжени после долгого молчания.

— Да уж, необычная, — Леон выдернул нож, бросил его на стол, запер дверь и в полном бессилии рухнул на кровать. Глаза у него уже закрывались от усталости, но он всё же нашёл в себе силы спросить:

— Эжени, вы же не думали, что я… что я способен вам изменить?

— Это не было бы изменой, — грустно ответила она. — Мы с вами расстались врагами, так что не было бы ничего удивительного, если бы вы нашли утешение в другой женщине. Тем более в такой женщине! Я не имею права ревновать, я ведь вам никто. Не госпожа, не любовница…

— Вы мне не никто, — прошептал Леон, уже проваливаясь в глубины сна. — Вы для меня… очень много значите.

Он проспал почти весь день, а проснувшись, увидел, что Эжени сидит в кресле, расслабленно откинувшись назад, — её тоже полностью вымотала эта ночь. Снаружи по небу разливался золотой закат, и Леон приоткрыл окно, с наслаждением вдыхая вечерний воздух, веющий прохладой, и вслушиваясь в медленно смолкающий шум городских улиц.

— Ты представить себе не можешь, как я скучала! — Эжени пальцами прочёсывала волосы, и лучи заката играли на них, как когда-то лучи рассвета в маленькой старой гостинице, превращая их в рыжеватую медь. Её внезапное обращение на «ты» и столь же внезапная смена настроения с печального на откровенное были вызваны, скорее всего, потоком её внутренних мыслей, которые Эжени успела передумать, пока бывший капитан спал.