— П…приеду, — еле выжал из себя Антонюк и поплелся в хату…

«Согласился! — похолодел Сашко. — Напоил, ворюга, и уговорил!..»

Шморгун обратился к расстроенному Сашку:

— Завтра в яр пойдете? Га?.. Чего молчишь?.. На кой он вам сдался, тот сад? Пока вырастите, школу покончаете. Уедете в город. На вертолетах будете летать. У-ух!.. Плевать вам тогда на него с высоты! Ха-ха-ха!.. Или, может, тебе яблочек или грушек не хватает? Так я еще принесу, ей-ей, принесу еще. Ешьте, сыночки, от пуза. Ха-хах-ах!..

Сашко рванулся, изо всех сил толкнул Шморгуна за калитку, крикнул:

— Чтоб ноги вашей больше у нас не было! — Быстро запер калитку на задвижку, побежал в хату.

Отец лежал на кровати, свесив голову, словно без памяти. Посреди комнаты в луже воды валялось опрокинутое ведро.

Сашко собрал тряпкой воду, убрал со стола. Снял с сонного отца пиджак, ботинки. Поднял голову на подушку.

На дворе стемнело.

Зажег свет.

По радио передавали веселую музыку. Выключил репродуктор, уселся с ногами на диване.

Что же делать? Идти к маме, рассказать ей все? Но чем она поможет? Только разволнуется и снова будет плакать… А может, к той Ольге пойти? Сказать, чтобы не смела брать краденого…

«Нет, лучше самого отца попрошу. Очень, очень попрошу. А если не послушается, я скажу ему: «Брошу тебя — и все. Пойду к маме жить». Тогда он, наверное, послушается».

Еще долго сидел, надеялся — проснется отец. Но тот спал как убитый. Один только раз перевернулся на бок, забормотал, застонал во сне и замолк.

Сашко погасил свет и улегся на лавке.

«Утром поговорю», — решил он.

Отец потер заспанное лицо рукой, откашлялся, поглядел на свои босые ноги.

— Сашко, где ботинки?

— Под лавкой.

— Подай.

Сашко встал, подал.

«О-о, солнце уже высоко! Вот так поспал! Мог бы и все проспать…» — подумал.

Стал одеваться, обуваться.

— Куда ты? — спросил отец.

— У нас воскресник сегодня.

— Сад в овраге закладывать будете?

— Угу…

«А что, если мне не ходить туда? — вдруг подумал Сашко. — Поеду с ним в город. Тогда, может, он не заедет к Шморгуну».

— И я хочу с вами поехать.

— А воскресник?

— Ничего, обойдутся и без меня.

— Иди, куда все.

— Возьмите! — не отступал Сашко. — Я вам не помешаю.

— Сказал — значит, все! И не проси. Лучше вот полей мне на руки.

Сашко сразу помрачнел. Не спеша снял с плиты кастрюлю с водой.

Отец подставил пригоршни. Фыркал, плескался, как на дворе. Весь пол забрызгал.

— Знаю, почему не берете, — пробормотал Сашко. — Воровать захотелось.

— Что?.. — поднял мокрую голову тато.

— Эге, думаете, я маленький, ничего не понимаю? С тем пьяницей Шморгуном договорились украсть что-то в саду.

— Прекрати болтовню! Что тебе за дело, с кем и о чем я договариваюсь? Распустился…

— А такое мне дело, что я с вами больше не буду жить, если пить будете и… воровать.

Отец Антонюк только брови нахмурил, но ничего не сказал. Будто убегая от сына, второпях накинул на плечи пиджак, снял с вешалки кепку, выскочил из хаты.

Учитель физкультуры Петро Денисович подал команду, и колонна тронулась со школьного двора.

Впереди шли пятиклассники, за ними — шести- и семиклассники. У одного на плече лопата, у другого в руке порожнее ведро. В хвосте колонны ученики восьмого класса тащили возки, катили тачки, нагруженные кроличьим пометом. Два грузовика, предоставленные колхозом, выехали на дорогу и направились за торфом.

Когда колонна шла выгоном, из двора выскочил Кудлай.

— Иди, иди сюда! — позвал Микола.

Пес обрадованно бросился к нему.

— О, теперь у тебя и помощник будет! — пошутила Валентина Михайловна, шедшая рядом со своим классом.

Сашко был хмурый и неразговорчивый. Он словно бы похудел за ночь.

— Ты чего такой? — нагнулся к нему Микола.

— Какой? — встрепенулся мальчик.

— Ну, невеселый, молчишь… Я сразу заметил, как только ты пришел. Отец опять, наверное, что-то натворил, да?

— Нет, ничего не натворил. Голова болит…

Сашко даже Миколе не хотел рассказать о том, что задумал сегодня Шморгун с отцом.

Дедусь Артем ждал школьников чуть ли не с рассвета.

— Вот это я понимаю — целая гвардия нагрянула. А обоз у вас какой! — кивнул на хвост колонны.

— Вскоре еще и кавалерия прибудет! — пошутил Тихон Федорович.

Садовник уже разметил, где сажать деревья, и часть учеников сразу же взялись за дело. Рассыпались по обоим склонам отлогого оврага, копали ямы. Другие, сбросив с возков и тачек удобрения, отправились в лощину за черноземом.

Микола с Сашком, отвоевав у хлопцев-восьмиклассников дырявый возок-тарахтун, тоже покатили в лощину. Чтобы их похвалили, набрали полнехонький ящик чернозема, едва втащили возок на склон.

— Разве можно постольку набирать? Надорветесь! — ахнула Валентина Михайловна.

— Это еще мало, в следующий раз возьмем больше, — храбрился Микола.

Услышав разговор, подбежал Олег.

— Давайте я помогу.

— Без твоей помощи обойдемся, — ответил Микола. — Яму копай, чего лодырничаешь?

— Я же помочь… — оправдывался Олег.

— Довольно вам, — остановил их Сашко. Потом отвел Олега в сторону, спросил: — Батько твой уже пошел в сад?

— Наверное, еще спит… А что?

— Да просто так…

И сразу повеселел.

«Вот и хорошо! Может, он и совсем не придет. Тогда не украдут сегодня. А там передумают… Только бы не пришел!»

До обеда школьники успели выкопать все ямы и привезти к ним чернозем. Теперь оврага не узнать. Склоны его были густо покрыты желтыми и черными кучками.

Сели отдохнуть и поесть.

Дедусь Артем с учителями тоже подсели к ученикам. Когда пообедали, садовник развязал большой узел с яблоками, пригласил:

— А ну, попробуйте и скажите, что это за фрукт. Можно его потреблять или нельзя?

Сначала учителя взяли по яблоку, потом потянулись к узлу школьники.

— Ух и сладкие, как мед!

— А душистые!

— А сочные!

— Фи, подумаешь, я таких столько перепробовал! — тихонько сказал Виктору Троцю Олег.

— Значит, вкусные яблоки? — довольно улыбался садовник.

— Да, яблоки очень вкусны, — похвалила Валентина Михайловна. — Какой это сорт?

— Наш, лепехивский, — гордо ответил дедусь Артем.

— Впервые слышу…

— Неудивительно, раньше такого не было.

— Это тот, который вы сами вывели? — догадалась учительница.

— Немного я, немного добрые люди помогли. В этом году впервые уродились. Жаль только, какие-то озорники сук отломили на одной яблоне, когда плоды еще зеленые были. Гнался за ними сторож, да не догнал. А не сидят они тут, те хлопцы, а?..

Миколу и Сашка кинуло в жар.

Зачем он это говорит — «какие-то озорники», будто бы и вправду не знает. Они же ему во всем признались. Посмеяться над ними хочет, а других предостеречь, чтобы не чинили такого?

В отчаянии Микола и Сашко опустили головы, ждали, как обреченные, заслуженного приговора. Валентина Михайловна заметила это, улыбнулась:

— Не бойтесь, Артем Федорович, они больше не станут обрывать яблони. Разве что придут к вам за советом или чтобы вам помочь. У них теперь свой сад будет. Правду я говорю? — обратилась к ученикам, а больше к Миколе и Сашку.

— Пра-авду! — подтвердили ребята.

— Правду! — проговорили и Микола с Сашком, чувствуя, что беда проходит мимо.

— Чего же, приходите, я с дорогой душой…

— Хах-хах-ха! — проскрипело сзади. — Вы им еще в ноги поклонитесь, дед Артем…

Садовник недовольно глянул на сторожа, неожиданно появившегося в овраге, сказал:

— Еще никому не кланялся и кланяться не буду. А захотят, сами пусть приходят, учатся.

— Пускай, пускай, чего ж… Только тогда и завязи на деревьях не увидите. Обчистят еще в цвету. Угощаете их сортовыми, думаете, они их не пробовали. Зря думаете. Они их раньше вас пробовали. Еще зелеными рвали. Хах-ха-ха!..