— Ты часто здесь бываешь?
Рафаил склонил голову набок, услышав, как Мария заговорила сама, без его на то команды. Ее голос звучал мягче и… живее. Когда он не ответил, она развернулась к нему лицом. Рафаил кивнул. Его руки сжались в кулаки. Он не осознавал, что его тело пронзает трепет, когда он наблюдает за ней. Он не знал, нравится ли ему это. Мария кивнула в ответ на его молчание.
— Я бы практически жила здесь, если бы этот дом был моим. Эти потрясающие угодья…
«Ее дом…»
Рафаил не мог отделаться от этой мысли.
«Ее дом…»
Подойдя к месту, где она стояла в своей мешковатой одежде и кроссовках, он взял ее за руку и повел вниз по каменной лестнице к гравийной дорожке, ведущей к лабиринту и фонтану. Мария сжала его руку, когда они подошли к фонтану, и шум воды наполнил воздух вокруг. Они прошли через лабиринт, и Рафаил весь путь сомневался, осмелится ли показать ей оранжерею, пока они не подошли к двери. Ее рука крепко сжалась в его руке. Незнакомое чувство неуверенности пронзило его.
Словно почувствовав это, Мария потянула его за руку.
— Что это за место?
Рафаил сжал челюсти и прикрыл глаза. Только он мог приходить сюда. Даже его братья не приближались к этому месту. Они знали, что сюда лучше не вторгаться. Оно принадлежало ему и только ему.
— Рафаил?
При звуке своего имени он открыл глаза и устремил взгляд на Марию.
«Она здесь. И я хочу, чтобы она оказалась внутри».
Ничего не ответив, Рафаил отпер дверь и провел ее в помещение.
Сначала на них обрушилось тепло оранжереи, что резко контрастировало с леденящим холодом снаружи. А после Мария задохнулась, увидев, что находится перед ней. Рафаил попятился, отпустив руку Марии, и она медленно двинулась вперед по узкой тропинке.
— Рафаил, — сказала она потрясенно.
Посмотрев на него через плечо, она широко улыбнулась.
— Розы.
В горле Рафаила образовался ком, когда она протянула руку и осторожно провела ею по распустившимся лепесткам. По розам, выращенным его руками.
Рафаил сделал шаг вперед и пошел за ней по тропинке, следя за каждым ее движением.
Мария обернулась.
— Что это за место, мой господин?
Сглотнув ком в горле, Рафаил прикоснулся к полностью распустившейся красной розе сорта «Вечность».
— Розы, — прохрипел он. — Это мой розовый сад.
— Твой? — произнесла Мария, задыхаясь от шока.
Рафаил улыбнулся. Щеки Марии стали почти такими же красными, как цветок, который он все еще сжимал в своих пальцах.
— Мой.
Мария окинула взглядом сад.
— Ты сам выращиваешь их?
Опустившись на колени, Рафаил проверил здоровье стеблей и состояние почвы.
— Да, — ответил он, проводя пальцем по ярким красным лепесткам. — Я выращиваю их с самых семян. Ухаживаю за ними. Помогаю расти.
Он посмотрел на Марию. Она придвинулась ближе, словно притягиваемая его нежным голосом. Оглянувшись на розу, Рафаил взял бутон пальцами и подвигал им из стороны в сторону, проверяя его состояние. Она была безупречна.
— Я помогаю им расцвести, пробуждаю к жизни…
Он опустил руку к стеблю и сорвал розу с куста, вырвав ее из гнезда. Затем встал и повернулся к Марии, возвышаясь над ней.
— После чего я срезаю их с куста.
Рафаил выдернул розовую розу из волос Марии и бросил ее на землю. Он пристально посмотрел на розовый цветок, затем надавил на него носком ботинка, вдавливая в гравий дорожки. Когда он отошел, лепестки были раздавлены и уничтожены. Его глаза вспыхнули, а грудь наполнилась удовлетворением. Рафаил заправил розу «Вечность» за ухо Марии. Этот цвет подходил ей гораздо больше.
— Я помогаю им быть привлекательными, пока не начинает приближаться их кончина.
Рафаил приложил палец к подбородку Марии и приподнял его так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.
— Когда они увядают и умирают, то теряют свою красоту и смысл жизни.
Мария втянула в себя воздух. Он приложил обмотанный нитью палец к ее пульсу и почувствовал, как он учащенно бьется.
— Но здесь нет места для печали. Роза служит своей цели, радуя меня только до тех пор, пока она жива.
Мария затаила дыхание, широко раскрыв глаза. Рафаил провел большим пальцем по ее нежной щеке.
— Тогда я начинаю все сначала. Пересаживаю. И жду, пока вырастет другая. Цикл начинается заново.
Мария сглотнула. Нагнувшись, Рафаил прижался губами к ее губам.
— М-м-м, — пробормотал он. — Ты всегда такая сладкая на вкус, моя маленькая роза.
Он отпустил ее и пошел дальше по тропинке. В тот день ему еще предстояло вернуться в сад. Рафаил должен был заняться проверкой распускающихся кустов, наблюдением за температурой и системами фильтрации. Когда его взгляд снова нашел Марию, она внимательно наблюдала за ним.
Его голова склонилась набок.
— Какая из них тебе больше нравится, маленькая роза?
На губах Марии появился намек на улыбку. Сердце Рафаила билось в устойчивом ритме, пока он наблюдал, как она приближается к определенной розе. Она подняла на него взгляд.
— Эта, — сказала она. — Эта — моя любимая.
Рафаил на мгновение замер. Его сердце пронзила давняя, колющая боль. Он прочистил горло, отогнал это чувство и подошел к Марии.
— Белая роза.
Она улыбнулась и кивнула.
— Она такая нежная. Такая красивая. Она заставляет меня чувствовать… — девушка пожала плечами. — Умиротворение, я полагаю.
— Это роза непорочности. Целомудрия.
Щеки Марии раскраснелись. Он срезал розу и повернулся к ней лицом.
— Также это роза смерти.
В его паху разлилось тепло. Он прикусил губу, представив себе Марию в гробу, держащую букет самых прекрасных белых роз. Мария склонила голову, избегая его взгляда, и его внимание снова переключилось на белую розу.
— Она была любимой и у моей матери.
Рафаил нежно провел пальцем по белым лепесткам. Но в своем сознании он видел только разбитую вазу и белые лепестки, залитые красной кровью. Слышал эхо криков, воплей и…
Рафаил смял в руке белую розу, уничтожив ее. Лепестки упали на пол, но он все еще держал в руке колючий стебель.
Она положила свою руку на его. Он посмотрел вниз и попытался отстраниться.
— Рафаил, — пробормотала она.
— К стене, — приказал Рафаил строгим и непреклонным голосом.
Глаза Марии, казалось, наполнились чем-то… чем-то, чего Рафаил не узнавал. Ее глаза казались… печальными? Возможно. Но, прежде чем он смог убедиться в этом, Мария подошла к ближайшей стене, отводя свой растерянный взгляд.
— Руки на стекло.
Мария сделала все, как он велел.
— Да, мой господин.
Ее покорность заставила его член налиться кровью. Оболочка плотно облегала его плоть, возбуждая еще больше, как и всегда. Рафаил направился к месту, где стояла Мария. Он не собирался медлить. Ему нужно было потрахаться. Необходимо было выбросить из головы белые лепестки, залитые кровью, безжизненно лежащие рядом с разбитой вазой. Рафаил стянул штаны Марии до лодыжек. Задрав толстовку, обнажил ее задницу перед своим хищным взором. И заскрежетал зубами от этого прекрасного зрелища.
Дыхание Марии было тяжелым. Рафаил вытащил свой член из джинсов, забыв о стебле, который все еще сжимал в руке и ввел головку члена между ее ног. Она уже была мокрой. Его маленькая роза всегда была такой мокрой и готовой для него. Обхватив рукой ее талию, Рафаил выровнял член и вошел в нее на всю длину. Мария вскрикнула, но, как и подобало хорошей покорной малышке, продолжала упираться руками в стеклянную стену оранжереи. Рафаил не был нежен. Он трахал ее жестко и быстро. Его грудь сжималась все сильнее, а картина окровавленных белых лепестков не выходила из головы. Мария застонала, и через несколько минут он почувствовал, как ее киска сжимается вокруг его члена.
Она откинула голову назад и положила ее ему на плечо. Рафаил посмотрел вниз на ее обнаженную шею — на такое желанное подношение и обхватил ее рукой. Это было все, чего ему не доставало, чтобы с ревом освободиться, а боль от оболочки, все еще остававшейся на его члене, заставляла его кончать бесконечным горячим потоком. Он крепче сжал руку на горле Марии. Ее глаза встретились с его, и вид этого голубого взгляда, ее открытой шеи и его руки на ее горле превратил его в дикаря. Волна чистейшего обладания, охватившая его, заставила опустить голову и обхватить зубами кожу на ее шее. Он впивался и впивался в нее, оставляя красные отметины на ее бледной коже. Он по-прежнему вколачивался в нее, пока не вышел, задыхаясь и оставляя множество укусов на шее своей маленькой розы.
