Временами по-прежнему налетал душный и сильный степной ветер. Минут за двадцать до самого пуска воды он резко усилился. Пыль летучими завесами, дымно-желтыми столбами смерчей носилась по открытой бетонной чаше котлована. В эти минуты вся стройка застилалась горячим туманом. Люди нагибали головы, не видя друг друга; песок обжигал лицо и руки, забивался в волосы.

Это была настоящая песчаная буря. Она неслась порывами, обдавая жарким, злым дыханием степного яростного суховея, словно этим последним своим усилием природа пыталась остановить неумолимый приход воды.

Наконец на эстакаде появились руководители стройки. Огромные рупоры радио повторили команду машинистам портальных кранов: «Поднять шандорные затворы донных отверстий!» Медленно, точно тяжелую рыбину из воды, зацепленную на леску стального каната, кран потянул вверх деревянный щит шандоры.

Раздался легкий треск досок, и вот строители со дна котлована увидели, как в квадратном проеме донного отверстия блеснула первая светлая полоска просвета. Вот она увеличилась, голубым сиянием сверкнул за нею Дон.

Казалось, Дон замер от неожиданности, но вот по покатой водосливной грани плотины прошумела его первая волна. Она ударилась о бычок рассекателя, тут же ее нагнала вторая, третья, и тысячи радостных голосов слились в единый торжествующий возглас:

— Вода! Пошла вода! Вода!

Люди, стоявшие на плотине так плотно, что там трудно было повернуться, поднимали вверх руки, махали кепками, платками, косынками. Кто-то взбирался по арматуре вверх, кто-то спускался вниз, к самой воде, и, уцепившись там одной рукой за штыри, рискуя упасть в пенный поток, что-то кричал, размахивая свободной рукой; кто-то, не совладав с волной радости, бросил в воду кепку.

Дети, стоявшие на эстакаде, выпустили голубей, и они, затрепетав крыльями, взмыли вверх и закружились в синем солнечном небе над котлованом, где, не умолкая, гремело ликующее «ура».

А вода тем временем все прибывала. Открыли еще одно донное отверстие, затем еще несколько. Точно распрямив плечи, Дон шумным пенным каскадом входил теперь в камеру водобойного колодца, с каждой минутой подымаясь там все выше и выше.

Виктор Михайлов с женой и почти со всем своим экипажем стоял на плотине, когда вода, заполнив колодец, начала переливаться через его край на плоскость жесткой рисбермы. Сначала это были светлые робкие струйки. Но вот намокла вся стенка водобойного колодца, и через нее, как через порог, стал переливаться зеленый, искрящийся каскад воды.

Там, где дно котлована было еще сухим, засучив штаны, босиком пробегали рабочие только, видно, за тем, чтобы покинуть его последними.

Но глухой шум водопада все возрастал. Вода бежала по днищу котлована, и ветер, который недавно поднимал там облака ныли, нагонял теперь на поверхность воды первую легкую рябь.

— Вот как мы перебрасываем Дон! — сказал Михайлов, глядя сияющими глазами на котлован, и трудно было определить, что более звучало в его голосе: удивление ли, радость или торжествующая гордость строителя.

Уже к вечеру Дон заполнил котлован настолько, что кинооператоры снимали на пленку ровное зеркало воды. И там, где еще несколько часов назад носились самосвалы с бетоном, плавно скользили лодки и багряные блики заката заливала гладь нового красивого озера.

Битва с Доном на проране началась 21 сентября, когда вода заполнила весь котлован и поднялась в нем на один уровень с зеркалом старого русла реки. Настало время «разбирать» временную земляную перемычку, отделявшую вошедший в котлован Дон от вольного простора его вековой поймы.

Два больших земснаряда приблизились к перемычке со стороны русла и приступили к размыву дамбы. Но и этого оказалось недостаточно, чтобы создать необходимые быстрые темпы «разбора» перемычки.

Дон тем временем не ждал. Он подступал теперь уже с обеих сторон, грозя залить волнами этот искусственный перешеек. Сейчас каждый час был дорог, каждый час решал успех всего гидротехнического замысла.

Во второй половине дня из оперативного штаба стройки последовал приказ: земснарядам отойти в сторону, а бульдозерам «протаранить» несколько прорезей в теле перемычки. Это было своевременное и смелое решение. Спустившись к самой воде, бульдозеры начали постепенно прорезать дамбу узкими сквозными проходами. Вслед за бульдозерами сюда начала входить вода, которая размывала грунт и расширяла прорези.

На месте перемычки образовалось нечто вроде речной дельты с десятками отдельных перекатов и рукавов. Рукава с каждым часом становились все шире и глубже, пока, наконец, не слились в один мощный, бурный и стремительный поток.

В это же время в другом конце стройки, там, где главная земляная плотина подходила вплотную к реке, готовилась другая, еще более ответственная и трудная операция — закрытие каменным банкетом старого русла Дона.

Просторная и обычно малолюдная площадка 4-го строительного района, примыкающая к самому берегу, неузнаваемо преобразилась.

Весь район был опоясан кольцевой двухкилометровой дорогой, пересекавшей Дон понтонным мостом и специальной эстакадой, соединявшей каменные откосы банкета.

На большом участке этой дороги по правому берегу цепочкой выстроились сто двадцать самосвалов, в тылах района высились крутые насыпи, целые горы камней, приготовленные для погрузки на машины.

Головные машины этого автотранспортного конвейера подъехали к центральной площадке и замерли около въезда на эстакаду, где толпились сейчас сотни строителей, гостей, делегатов от соседних колхозных станиц. Они разгуливали около деревянного белого домика с терраской — командного пункта 4-го стройрайона, вокруг небольших эстрадок для двух духовых оркестров, около буфетов и мощных репродукторов, транслирующих Москву.

Весь берег пламенел красивыми полотнищами и огромными цветными транспарантами с призывными, волнующими словами, обращенными к строителям:

Тридцать пять часов! За это время непрерывно нарастающая каменная насыпь на дне реки должна была остановить стремительный водный поток. Подсчеты показали, что промедление на перекрытии Дона могло стать равносильным катастрофе: Дон постепенно разнесет каменный барьер и вырвется на свободу. Старые проектные сроки закрытия Дона за семьдесят шесть часов были сокращены более чем в два раза.

К тридцатипятичасовому штурму цимлянцы готовились долго и тщательно, учитывая всю ответственность и новаторский характер предстоящих работ.

Оперативный штаб стройки создал в 4-м строительном районе около пятнадцати специализированных служб: связи, наблюдения за рекой, определения роста подводной части насыпи и скоростей течения, транспортной, диспетчерской и т. д.

Вся трасса круговой дороги была оборудована телефонными пунктами, за каждым участком закреплены прорабы, отвечающие за порядок и четкость работ.

В полную боевую готовность было приведено все сложное, продуманное до мелочей, вооруженное самой передовой техникой строительное «хозяйство» правого берега.

Последние приготовления были закончены на исходе дня. То и дело налетал холодный, знобящий ветер. Выглядывало на минуту солнце и тут же скрывалось за густыми тучами, и тогда сразу резко темнела бурная донская вода, рабочие надели куртки и ватники.

Виктор Михайлов пришел на командный пункт района по магистральному пульповоду своего земснаряда и теперь в последний раз осматривал русло реки, куда его судно должно подавать пульпу. Недалеко от эстакады виднелось шесть длинных «усов» — шесть длинных трубопроводов, стальные черные жерла которых, точно дула пушек, нависли над крутым берегом.

Несколько земснарядов, готовясь к работе, уже «прокручивали» свои машины, и в реку выливались толстые черные потоки жидкой земли.