Мгновенно разодрав и резиновый и матерчатый рукава, этот живой бур быстро добрался до кожи. И тут же из раны во все стороны полетела кровь и обрывки моей собственной плоти. Острая боль дала понять, что дело дошло до кости.
— Т-С-И-И-Б-У-У-У!!!
— Ах ты ж... — Рефлекс вынудил отдёрнуть руку. И, после того, как освободившаяся от удушения тварь подалась вперёд вместе со своим сверлящим языком, я откатился в сторону.
И пока мы вместе с моим противником быстро принимали вертикальное положение, я успел заметить, как одна из тварей повалила Петрова на спину. Упираясь шеей в автомат, развёрнутый кадетом поперёк груди, урод уже сверлил ему языком один из окуляров противогаза.
А мусорный мешок с его выдохами, зажатый между телами, немедленно лопнул.
— И-И-А-А-А-Х-Х!!! — Многоголосый вопль заглушил звуки борьбы и отчаянные крики боровшегося за жизнь пацана.
Но даже сквозь него я снова почувствовал срежет под собственной черепной коробкой:
— А-А-А-Д-Е-Е-ЕЙ!!! А-А-А-Д...
Но в э тот раз скрежет резко оборвался, когда прямо в висок твари пришёлся крепкий удар стальными плечами арбалета. Со всего маха Иван рубанул им словно топором и, похоже, проломил существу череп. Откинувшись в сторону, тощий уродец больше не шевелился, свесив длинный шипастый язык на асфальт.
Ловко вскинув арбалет обратно к плечу, паренёк нацелился на ту тварь, что сейчас пыталась встать рядом со мной. И под рёбрами у неё кроме рукоятки ножа тут же возник ещё и оперённый конец арбалетного болта.
Но отличное попадание ничуть не замедлило стремительный бросок уродца в сторону стрелка. А со спины на Ивана уже налетела третья тварь — та, что была ранена в плечо.
И под гневные вопли отчаянного пацана обе твари принялись буквально сверлить ему череп. Уцепившись лапами за одежду, один скоблил живым буром глазницу газовой маски, а второй прогрызал резиновый капюшон.
И я бросил себя вперёд не менее стремительно.
Не обращая внимания на необычно острую боль в руке, я сделал то, что первым пришло в голову: схватил тварей за основание сверлящих языков и пнул Ивана коленом в ухо — так что тот вылетел из середины этого жуткого сэндвича.
Короткое движение рук навстречу друг другу — и вот шипастые концы языков уже вонзились тварям в их заплывшие гноем глаза. Один сверлил глаз другого и наоборот.
— Т-Е-Е-Е-Е-Н!!!
Агония дрожащих тел продолжалась не дольше секунды. Столько понадобилось этим живым бурам, чтобы просверлить глазницы до остатков их мозгов. И превратить их внутри черепов в кровавую кашу из жировой ткани и небольшого количества белка.
Разжав ладони, я позволил обмякшим тощим телам осесть на асфальт. И заметил, что они успели разодрать мне обе перчатки. Из разлохмаченной резины капнула тёмная кровь.
— Я предупреждал... — Спокойный голос Кира прозвучал внутри моей головы с грустной иронией. — Торопитесь... Это далеко не последние...
Глава 20. Солнечное сплетение
— Вы как?
Когда я задавал этот вопрос, всё моё внимание было приковано к подступающей толпе, уставившейся на обрывки лопнувшего пакета с выдохами кадета. Но пацаны и так поняли, что я обращаюсь точно не к жорам.
— Стекло поцарапал, только одним глазом вижу теперь. — Поднявшись, юный сержант пнул одного из мозгоедов, разложившего длинный шипастый язык на асфальте. — Вот ведь наплодились, твари...
— В Саратове таких не было?
— При мне нет.
— Вано, ты там как? — Коротко оглянувшись на паренька, я заметил, что он всё ещё держится за голову. — Извини, сам понимаешь, не до нежностей было...
— А? — Подняв взгляд, Иван продолжал потирать ушибленное место и затылок. — А... Да ладно... Капюшон и противогаз спружинили. Только сзади чё-то болит... Жжётся... Ох...
Когда он отнял руку от затылка, на резиновой перчатке осталось тёмно-красное пятно:
— Вот гад... Прогрыз всё-таки...
Шагнув ему за спину я постарался разглядеть последствия. Сквозь небольшую рваную дыру на затылочной части защитного капюшона размер раны было не видно.
— Крови вроде немного... По загривку что-нибудь течёт, чувствуешь?
— Только пот по спине. И всё, вроде бы...
— Значит несильно поцарапать успел. Перевяжем в спокойной обстановке. Пакеты на выхлоп и догоняйте!
— Торопитесь...
Наш невидимый собеседник был прав. До пролома в реакторный зал осталась пара сотен метров. Но Че, похоже, уже совсем плохо справлялся с контролем толпы. Большая её часть уже не обращала на него никакого внимания. Задевая плечами командира партизан, плешивые доходяги довольно резво обогнали его и зашагали в нашу сторону, жадно пыхтя.
— Но у вас вон тоже кровь... Сильно... — Пацаны, поравнявшись со мной, кивнули на разорванную резину рукава и перчаток.
— Бывало и хуже... — Раны действительно начало жечь, словно от кислоты. Сбросив бесполезные перчатки, я достал из кармана рюкзака упаковку бинтов и принялся на ходу обматывать исцарапанные ладони, чтоб хотя бы остановить кровь. — Сейчас главное от толпы уйти.
— И как?
— Природа решила, что жорам без мозгов будет лучше. — Бессмысленные лица преследующих нас заражённых как нельзя лучше иллюстрировали мои слова. — Докажем ей обратное. Что гипертрофированный мозг — важнейшее приобретение эволюции. Не смотря на все минусы в виде осознания собственной смертности, депрессии и изобретения некоторых музыкальных жанров...
Когда я оглянулся на Че, тот, как мне снова показалось, будто бы прочёл мои мысли, прежде чем я успел его окрикнуть:
— Я вас догоню! Не ждите!
— Принял! — Я вновь обернулся к пацанам. — Сюда!
— Но пролом же там... — Кадет озадачено уставился на мой манёвр сквозь уцелевший окуляр, указывая в сторону от выбранного мной направления.
— А тут — узкий проход в зарослях шиповника. Ты когда-нибудь видел, чтобы жоры выбирали в таких зарослях удобные тропинки?
Поняв идею, пацаны пролезли между цепких веток следом за мной. Двигаясь первым, я не заботился о том, чтобы отогнутые шипастые ветки не хлестали моих спутников. И они в полной мере оценили то, что ждёт заражённых, которые полезут сюда следом за нами. Ведь, в отличие от ребят, жоры ничем не были защищены.
— Сержант, открой самый большой карман!
Продиравшийся следом за мной кадет быстро сориентировался и, дотянувшись, вжикнул молнией на моём рюкзаке.
— Серая коробка. Достань и передай Ваньку. — Быстро оглянувшись, я убедился в исполнении приказа. — Иван, открой и разбросай по тропе следом за собой.
Скрученный из жёсткой проволоки «чеснок» быстренько усыпал узкий проход. Боль жоры чаще всего игнорируют. Но шагать с парой колючек в каждой стопе им точно будет сложней.
— Блин... Пакет...
Достаточно надувшись, мусорные мешки с выдохами всё-таки зацепились за пожелтевшие шипы, как пацаны ни старались их укрыть.
— Бросайте. Дальше бегом. — Вырвавшись из колючих зарослей на соседнюю тропинку, я указал в нужную сторону. Следом за нами уже ломали кусты первые жоры, привлечённые воздухом из порванных пакетов. И, прежде чем устремиться следом за пацанами, я успел заметить, что слепой «координатор», в отличие от остальных тварей, остановился прямо перед колючками.
Но его безмозглые собратья отчаянно вломились в самую гущу. Страстно желая разорвать и без того едва целые мешки, а заодно и нас.
Но шиповник и «чеснок» делали своё дело. Ветки трещали и ломались под напором десятков тел. Но сначала они разодрали жорам остатки одежды, а потом принялись грызть бледную плоть.
Измождённые лица заражённых быстро покрылись кровоточащими царапинами. Протянутые за нами руки напарывались на шипы и начинали истекать тёмной венозной кровью. Хлещущие ветки протыкали шипами глаза и рвали носы. А те, кому «повезло» попасть на нашу тропинку, почти сразу начали хромать, собрав протёртыми подошвами мои острые подарки. И, в конце концов, споткнулись, исчезнув под телами навалившихся сзади сородичей.
