Но как только мы торопливо двинулись по полузаросшей тропинке в сторону корпуса с реактором, все взоры одновременно обратились на командира партизан. Повисла тишина, которая не нарушалась даже тихим гортанным ворчанием.
— Чего это они?
— Пошли-пошли... — Я подтолкнул пацанов в спину вперёд себя, оглянувшись на Че. Тот стоял прямо, подняв лицо в небо. И, широко раскрыв рот, медленно выдыхал, издавая сипловатый звук.
Когда мы отошли от него метров на пятьдесят, пакеты уже раздулись до предела. И пока пацаны торопливо завязали горловину полных мешков и надевали на противогазы новые, Че неторопясь двинулся следом за нами по той же тропинке. Продолжая шумно дышать через рот. А стая уродцев неуклюже зашагала за ним, продолжая хранить зловещее молчание.
Всё новые твари подтягивались к нему со всех сторон парка. Несколько существ прохромали мимо нас навстречу, не обращая никакого внимания ни на меня, ни на кадета с Иваном.
Когда мы продвинулись в нужном направлении ещё на полсотни метров, командир партизан как раз подошёл к надутым мешкам. И, подобрав с земли длинную сухую ветку, проткнул ею один из чёрных пакетов.
— И-И-А-А-А-Х-Х-Х!!! — Все слепые твари заорали одновременно, резко развернувшись в сторону сдувающегося мусорного мешка. И через миг в туже сторону ринулась вся остальная толпа.
Че едва успел посторониться, прежде чем налетевшие со всех сторон тощие твари набросились на полиэтиленовый шарик. И, столкнувшись лбами, жоры с бешеным остервенением принялись рвать его на мелкие клочки.
— Ёп... — Чёть слышно выдохнул кадет в новый пустой мешок. Должно быть представил, что было бы, если бы на месте мусорного пакеты был он сам.
— Не стоим. Тут ещё примерно метров триста. А мешков осталось штук десять. Дышите спокойнее, не нервничайте...
Когда Че и ведомая им толпа дошли до второй пары мешков, история повторилась. И чёрный полиэтилен снова разлетелся на сотни мелких ошмётков. Однако, как и в первый раз, в давке вокруг выдохов пацанов на земле осталось с пяток растоптанных жорских тел. Самые слабые заражённые пали жертвой слепой ярости собственных собратьев. Кому-то продавили хилую грудную клетку, кому-то свернули набок челюсть или сломали шею.
Заметил это и Че. И, когда мы произвели очередную замену резервуаров для выдохов, он постарался максимизировать ущерб от давки. Прежде чем снова проткнуть сучковатой палкой надутый мешок, наш жоровод подкинул его вверх. И едва успел отскочить в сторону, когда чёрный шар с шипением отлетел ещё выше. А толпа ринулась за отлетающей приманкой, взбираясь друг другу на плечи. И когда мешок всё-таки плюхнулся на плешивые головы, куча-мала рядом с ним была уже гораздо больше предыдущих чек-поинтов.
В этот раз досталось и парочке «координаторов». Подмяв их под себя, неуклюжие существа раздавили одному из них нарос на затылке. И пульсирующая мерзость лопнула, извергнув на траву смесь крови и какой-то бледно-серой ткани. Вопящая в агонии слепая тварь быстро скрылась за ногами и телами десятков обычных заражённых.
Прежде чем жоры смогли вновь двинуться следом за своим вожатым, им понадобилось немного больше времени, чтобы подняться на ноги. И, ковыляя за Че, многие спотыкались о новые многочисленные жертвы давки.
От этого зрелища нас отвлекло здание корпуса с исследовательским реактором, показавшееся из-за парковой растительности совсем рядом. Отсюда уже можно было разглядеть пролом в южной стене. Очевидно, что это и был тот самый «вход», через который можно было проще всего попасть к бассейну реактора.
— Так они почти все кончатся, пока мы дойдём! — Приободрившийся кадет отвернулся от свалки тощих тел и тоже заметил близкую цель.
Я никогда не был особенно суеверен. И не верил в всякие сглазы. Ну, на самом деле. Вокруг нас что, то и дело ходят злые волшебники, которые только и ждут момента, чтобы обратить против тебя твои собственные неосторожные слова?
Но последовавшие события намекнули на то, что язык, всё-таки, лучше лишний раз не распускать.
— Я... Я не могу удерживать всех, когда вы так близко... Берегитесь...
— Что?
Должно быть, я спросил вслух. Оба пацана вопросительно смотрели на меня сквозь окуляры газовых масок.
— Вы что-то сказали... — Пояснил вежливый Иван.
Оглянувшись, я заметил, что и Че явно изменился в лице. Обычное спокойствие настоящего индейца сменилось тревожно сдвинутыми бровями и подозрительным прищуром, с которым он оглядывал пролом в стене институтского корпуса. Тоже услышал предупреждение...
— Сейчас кто-то ещё присоединится к этому параду уродов. — Мой взгляд машинально скользнул пареньку за плечо, и тот спешно обернулся, чтобы увидеть предмет моего интереса. — А вот и...
— А-а-адей! — Противный голос скрежетнул где-то под черепом, словно нож по тарелке. — А-а-ансукф а-а-ад-е-е-ей!!!
Из-за рыжих обломков кирпичной кладки показались три силуэта. Придерживаясь за обломки стены, тощие бледные фигуры мелко дрожали, словно от холода. Хотя мы под своими резиновыми костюмами обливались потом — солнечный августовский полдень никак нельзя было назвать прохладным.
Хотя одежды на бледных костлявых тварях почти не было. Лишь какие-то обрывки не то штанов, не то трусов. Может поэтому мёрзнут? На таком расстоянии было плохо видно, но, кажется, глаза у существ были закрыты. И они поводили из стороны в сторону трясущимися мордами, высунув из бледных ртов необычно длинные языки. Которые тоже, вроде бы, мелко вибрировали.
— Этих чё, тоже не убивать? — Разглядывая дрожащих тварей, кадет шёпотом озвучил общий вопрос. Хотя сам на него уже явно ответил: подняв автомат к плечу, он медленно щёлкнул предохранителем.
— Й-е-э-эдх!? Й-е-э-эдх адей!? — Этот скрежет, как мне показалось, имел вопросительную интонацию.
— Посмотрим...
Стоило мне произнести это слово, как скрежет внутри моей головы вдруг заверещал с десятикратной силой:
— Й-И-И-О-О-Ж-Ж-Ж-У-У-У-Щ-Щ-Щ!!!
Дрожащие твари дёрнулись как от удара током. И замерли. Но уже в следующий миг с них сошла вся кажущаяся неуклюжесть. Перестав дрожать, существа одним махом перепрыгнули через кирпичные завалы. И стремительно поскакали в нашу сторону по парковой аллейке, отталкиваясь от пыльного асфальта всеми четырьмя конечностями. Длинные языки свесились из их ртов как у собак, колеблясь при каждом длинном прыжке.
Не дожидаясь приказа, кадет присел на колено и открыл торопливую стрельбу одиночными. Иван тоже послал болт в сторону скачущих тварей почти не целясь. И результатов такая стрельба почти не принесла. Лишь одна пуля по касательной ударила в плечо одного уродца, вынудив того споткнуться и с разгона пропахать асфальт другим плечом.
— Й-И-И-О-О-Ж-Ж-Ж-У-У-У-Щ-Щ-Щ!!!
Но двое других уже оказались совсем близко. И за несколько метров до обороняющихся детей, эти твари вдруг совершили неожиданно длинные прыжки, метнувшись к цели словно две отвратительные бледные молнии.
Самый ближний выбрал в качестве цели меня. И я успел среагировать: развернув корпус, ушёл от броска в сторону, заодно швырнув существо дальше по курсу левой рукой. А правой всадив нож прямо под рёбра.
Но тощие лапы слепой твари неожиданно крепко впились в защитный костюм. И всей свой небольшой массой разогнавшийся дистрофик потянул меня следом за собой.
Оказавшись на земле, я пару раз перекатился с ним в пыли и, пользуясь преимуществом в весе, оказался сверху. Рукоятка оружия выскользнула из резиновой перчатки и, повинуясь рефлексу, я сжал тварь свободной рукой за тонкое горло.
Слипшиеся от какой-то желтоватой дряни веки существа оставались закрытыми. Но она тут же широко раззявила беззубый рот и выбросила из него длинный язык наружу:
— Т-С-И-И-Б-У-У-У!!! — Скрежещущий клёкот словно разрезал мне мозг пополам.
Язык урода шлёпнулся мне на руку, которой я пытался сломать твари трахею. И он тут же начал быстро вращаться вдоль собственной оси то в одну то в другую сторону. И, прежде чем почувствовать острую боль в предплечье, я заметил, что кончик языка твари утыкан мелкими острыми зубчиками, словно какой-то слесарный инструмент для рассверливания.
