Уверенна, Рэйн взбесится. Грагша будет недовольна, как и все те, кто загорелся желанием бороться, ну и пусть, мое присоединение к мятежным волкам не будет отправным пунктом войны. Пускай хоть выгоняют из стаи и не принимают ни в какую другую. Буду одиночкой, разберусь как-нибудь. Зато оттяну назревающую катастрофу, а может и переубедю кого из настроенных на войну своим решением. Да и совесть останется чиста...

- Что ты там опять себе придумала? - вдруг окликнула меня проницательная Грагша, - по глазам вижу - замыслила что-то.

- Ничего, - отозвалась я сухо, совершенно не пытаясь переубедить старуху словами или хотя бы интонацией.

- Дарина.

Сделала вид, будто уже ее не слышу, и медленно поднялась.

- Дарина!

- Мне нужно поговорить с Рэйном.

- Нужно ли? Подумай, не станет ли этот разговор большой ошибкой?

- Он станет большой ошибкой, - отозвалась я так уверенно, что даже Грагше пришлось смириться, - если не совершится.

Наверняка старуха недовольно сжала губы, покачала головой, может, даже ударила посохом по земле, как делала, если злилась, но я этого не знаю. Отходя от Старшей матери, я не обернулась, не смотрела и по сторонам, ничего не слышала, и даже если бы кто-то прямо над ухом выкрикнул мое имя - не заметила бы. Все внимание сошлось на виднеющемся впереди вигваме Рэйна, а все мысли - на том, что именно и как именно я собираюсь ему сказать.

У входа все так же стоял боящийся меня молодой волк, он нахмурился и задрожал, завидев, как я приближаюсь. Дождался, когда я подошла почти вплотную ко входу, и только здесь одернул названную посетительницу:

- К нему нельзя! важный...

Бедолага недоговорил, ведь на этот раз я жалеть его не стала, толкнув паренька плечом, не сильно, но со страху он неуклюже повалился набок и едва устоял на ногах, зашла внутрь.

В слабо освещенном душном помещении ужасно пахло болотной тиной. Эта вонь на миг остудила мой пыл и заставила озадаченно замереть у входа, наверное, выглядело это так, будто я сама не знала, зачем сюда пришла, и сейчас пыталась придумать, как выпутаться из неловкой ситуации, либо просто Рэйн так решил.

Как бы то ни было, он, оглянув меня удивленно и чуточку раздраженно, произнес:

- Дарина? Что ты здесь делаешь? У нас с Нарром важный разговор, - в подтверждении своих слов он кивнул на сидящего напротив бородача в грязной одежде и с чуть заметным косоглазием.

- Нам нужно поговорить, - ответила я, вероятно, недостаточно уверенно и грозно, ведь Рэйн тут же перечил:

- Давай позже? Я скоро освобожусь, обещаю, - выговорил он это так приторно-нежно, что внутри у меня все задрожало.

Некоторым девушкам нравится, когда мужчины разговаривают с ними, словно с непутевыми детьми, но сейчас меня это просто взбесило. Войдя в вигвам, я по рассеянности потеряла свою решительность, но Рэйн очень быстро пробудил замес нее во мне ярость.

- Нам. Нужно. Поговорить. - Проскрежетала я, представляя, как страшно, наверное, блестели сейчас мои глаза.

Бородачу происходящее явно не понравилось, и он рад был бы отойти с моего пути, но не решался без команды Рэйна.

Тот, хоть и проявлял недавно поразительную чуткость, сейчас почему-то стал по-старому слеп к чужим эмоциям и, разведя руками, возмутился:

- Да что такого неотложного может у тебя быть?

Чего-чего?! то есть я тут баклуши бью? То есть у меня никаких дел нет? Отличненько!

- У меня? А у меня никаких важных дел нет, - прорычала злобно, - как, собственно, и у тебя. Если ты, конечно, не собираешься идти на укротителей без моей помощи!

Бородач скривился и недоверчиво покосился на молодого альфу, даже в полумраке было видно, что Рэйн побагровел от злости и стыда.

- Дарина, ну что ты такое говоришь? - вожак постарался сделать голос максимально доброжелательным и удивленным, хотя видно было, что он едва сдерживается, - Нарр, - вдруг обратился он к гостю, - не оставишь нас ненадолго?

Бородач согласился молча и с задумчивым выражением лица двинулся на выход, когда он исчез, запах тины стал значительно слабее, а Рэйн прошипел:

- Зачем эти сцены?! Я все утро уговариваю его присоединиться к нам и привести стаи с болот. Их меньше всех потрепали укротители! Там столько сильных молодых волков, что чужакам и не снилось!

- Сцены? То есть ты так это называешь?

- Дарина... - Рэйн, видимо, решил побыстрее исправиться: подошел ко мне, взял за руки, нежно осмотрел, - если тебя что-то волнует - просто скажи, не надо сразу начинать ссориться.

Вот если бы он сразу так сделал - никаких ссор и не было бы!

Но по-щенячьи округлившиеся глаза альфы заставили меня сменить гнев на милость, и я сказала уже без злости в голосе, а даже с искренними беспокойством и усталостью:

- Эта война... Я не хочу принимать в ней участие, я не хочу, чтобы кто-то погиб или пострадал.

Рэйн кивнул, хотя по потупившемуся взгляду я поняла, что он совершенно не согласен.

Но хоть пытается не выказывать это. Учится на своих ошибках, впрочем, помолчав, он завел ту же шарманку, что и Грагша:

- Но если мы не дадим отпор - нас продолжат убивать и порабощать. Разве такая жизнь лучше?

Я судорожно закачала головой. Ну почему, почему мне так противна мысль о войне, но когда ее необходимость начинают оправдывать - я не могу сказать ни слова возражения? Почему не могу доказать свою точку зрения? Неужели даже я, глубоко внутри, понимаю, что иного выхода нет?

- Я понимаю, тебе непросто. И мне тоже, всем нам непросто, но это нужно сделать.Я знаю, что этот мир ты еще считаешь чужим, но... Однажды он станет твоим, как ни крути. Может быть, война действительно не принесет нам счастье, и, скорее всего, так оно и будет, но она может подарить счастье и свободу нашим детям и потомкам. Твоим детям и потомкам, Дарина.

Я прикусила нижнюю губу чуть ли не до крови, осознавая, что не могу возразить Рэйну, что он говорит верно.

От этого почувствовала себя глупой, беспомощной и почему-то немного обманутой.

- Мы справимся, мы победим, - прибавил Рэйн тихо, улыбнулся, обнял меня и нежно поцеловал в шею.

Я в это не верила, но у альфы, кажется, не было сомнений. Ужасно хотелось, чтобы это было именно так.Тогда у Рэйна, возможно, действительно все получится...

Было решено выдвигаться малыми группами и рассеяться по лесу вокруг учебного центра в часовой доступности к точке начала наступления.

Стаи разделились, и отряды один за другим отправлялись в путь. Под началом Рэйна было не так много волков, особенно в сравнении со стаями, пришедшими с болот, поэтому мы составили всего лишь две группы.

Одну из них должна была вести я, но альфа в последний момент переменил решение и настоял, чтобы я выдвинулась с ним.

Может, он боялся, что я передумаю, что опять усомнюсь в целесообразности войны?

Конечно, хотелось бы считать, будто Рэйн просто не хочет со мной расставаться, но саму себя обманывать не получалось. Начинало казаться, что его больше интересует моя внутренняя волчица, нежели соседствующая с ней личность…

Все думалось, будто мной нагло пользуются, но отчего-то я не решалась высказать это Рэйну и обсудить все как взрослые люди.

Несмотря на мои способности и надежды волков, я понимала: мое положение в этом обществе еще совсем шаткое и держится больше на энтузиазме Рэйна.

Может, мы оба друг другом пользовались, просто замаскировали под некое подобие отношений?

Он был нежен со мной и мил, когда это требовалось: когда я была не в себе, когда на нас смотрели другие, когда сам он хотел близости…

Но чем дальше в лес – тем яснее становилось: у него все исходит не от сердца. Как, впрочем, и у меня. Но со мной все понятно: сломанная и слабая, я забыла о гордости и уцепилась за первого попавшегося. Совсем этим не горжусь, однако хотя бы признаю.