— Не будем пока никому говорить, — прошептала она мне в губы, когда остались мы наедине в нашей маленькой квартирке.

— Хорошо, — тихо произнес в ответ.

Даже дышать боялся, касаясь ее губ своими. Никому мы ничего не скажем, пока все не уляжется. Главным было теперь иное, приоритеты сместились в сторону маленького человечка, у которого уже билось сердце. Целовал ее, как в первый раз, теряя голову. Касался ее кожи бархатной своими мозолистыми ладонями, стараясь быть нежнее. Оля улыбалась, обнимая меня крепче, целовала мои губы и руки. Смотрела в глаза, будто с последней встречи прошло лет сто. Хотелось так сильно обладать этой женщиной, но я боялся причинить вред им.

— Я тоже тебя хочу, — промолвила Оля, — Артем, очень, но…

— Если нельзя, то я потерплю, главное малыш наш, а все мои желания подождут как-нибудь.

— Ну, с ребенком все хорошо, и, если аккуратно, наверное, можно, — залившись краской от смущения, произнесла Оля, и тут же спрятала лицо в ладони.

Я лишь засмеялся, отмечая, что она так мило стесняется, словно близости раньше между нами не было. Ее тонкие пальчики пробежались по моей груди, слегка царапнув кожу. Я только выдохнул медленно, ощущая, как тело заполняется теплом. В паху уже болело, конечно, но решил, что вытерплю, свое возьму когда-нибудь, сейчас мне очень хотелось, чтобы ей было хорошо. Опустив осторожно Олю на спину, навис над ней, слыша, как предательски пружины скрипнули в диване, и принялся целовать. Пробовал ее заново, изучал, смакуя каждый поцелуй, каждое прикосновение к ее бледной коже. Обводил контур губ языком, спускаясь ниже. Ласкал пальцами набухшие соски, вырывая из ее уст бессвязные фразы. Пальцы Оли путались в моих волосах, а я был самым довольным, опьяненным своим маленьким, но в то же время огромным счастьем. Венка пульсировала на ее шее, капелька пота скатилась по виску, и я ее поймал языком, втянул, словно нектар, блаженно прикрыв веки.

— Моя, только моя, — шептал, как в бреду. Сердце рвалось наружу, сбивая барьеры и уничтожая оковы.

Коснулся кончиками пальцев ее пупка, обвел его по кругу, ласково погладив после живот. Такой еще плоский, но хранивший внутри тайну. Самую важную на свете.

Медленно расстегнул ее брюки, а Оля вздрогнула, вцепившись в мои кисти. Я приподнял голову, поймав взгляд ее голубых глаз, таких лучистых, как майское небо.

— Артем, я…

— Боишься? — потерся я щекой о бок Ольги.

— Нет, — робко произнесла она, — просто счастлива, что ты рядом.

Оля опустила голову на подушку, позволив себе расслабиться. Зеленый свет был получен, и я уверенно стянул с нее джинсы вместе с нижним бельем. Припал губами к желанному телу, забывая обо всем на свете, оставляя лишь веру в себе. Веру в лучшее. Оля позволяла себя ласкать в самых сокровенных местах, я даже и не догадывался, что она может быть такой податливой. Ловил каждый ее всхлип, каждый стон был для меня наградой. Да, я хотел заполнить ее без остатка. Всю. Взять полностью, но отдавал себе отчет, что могу ненароком навредить. Поэтому старался быть осторожным. Язык заменял член. Я выпивал ее до дна, вдыхая желанный аромат, собирая ее по крупиночкам. Сам учился заново быть нежным, доводя любимую до пика ласками.

Оля выгибалась, тянулась ко мне, ерзала на постели, желая тоже чувствовать внутри себя нечто большее, чем язык, но не сегодня.

— Кузьмин, — сквозь зубы прорычала она, откидывая голову назад. — Ты просто издеваешься надо мной. Ну, ничего, ничего…

— Ты вкусная, — приподнявшись на локтях, облизал я губы и подмигнул ей. Оля потянула меня за волосы слегка, фыркнув довольно, и я, подавшись вперед, устроился рядом с ней.

— Мне больше не страшно, Артем, понимаешь. Кажется, будто горы могу свернуть, беременность мне сил придала. Огромных, как скала. Я готова пойти против Олега, даже если он будет сыпать проклятиями и грозиться, что жизни не даст. Теперь, когда я слышала сердце своего… нашего ребенка, я осознала, насколько была все же безвольной. Боялась, что пропаду одна. Идти некуда ведь было. А теперь все иначе. Я, словно жить начала заново, дышать стала свободнее.

Я лишь глаза прикрыл, давая ей выговориться. Каждое слово ловил, каждую интонацию впитывал в себя, пропуская все через сердце, которое сегодня заменяло фильтр. Слышал в ее голосе искренность и кулаки сжимал, настолько сильно любил их. Зубами готов был вгрызаться в асфальт, лишь бы счастье подарить своей семье.

— Завтра буду подавать заявление на развод. Плевать мне на свекра и Андреева. Пусть катятся к чертям, — уверенным тоном произнес она.

Мне кажется, я еще никогда не слышал в ее голосе такое количество стали. Гордился Олей, видел ведь, как она растет, как сбрасывает путы. Да внутри она дрожала, как лист осиновый, но шла же вперед, спотыкаясь, падая, однако, шла. И я всегда был готов подставить свое плечо, бороться за нее, отдавая взамен себя до капли.

— Думай о малыше, а все остальное мишура, Оль, фон… Самый темный час перед рассветом, это давно всем известно. Сегодня нам судьба подарила радость, а ведь вчера я думал — сдохну без тебя.

— Прости, прости, — обхватила она мое лицо руками, принявшись осыпать поцелуями. — Просто, когда Олег сказал, если… — она осеклась, сделав глубокий вдох, — когда он сказал, что мой отказ будет равносилен тюрьме для тебя, я думала умру, Артем. Ну как я могла допустить подобное. Видела его лицо разбитое и боялась…

— Думала, что это я?

— Конечно. Хотя… потом уже сомнения закрались, поэтому и Даниилу позвонила…

— Правильно сделала. Данька никогда не откажет в помощи. Если вдруг что в будущем произойдет, сразу к нему, поняла?!

— Да ну тебя, Кузьмин, не пугай. Все будет хорошо у нас, ну вечно же плохо быть не может?!

— Возьмешь мою фамилию? — выпалил я, накручивая на палец прядь ее светлых волос.

Вырвался из меня этот вопрос, сам даже не заметил как. Видимо, давно уже был готов озвучить его, но время выжидал. Вот Вселенная и решила, что пора.

Оля улыбнулась, прикусив губу. Взгляд ее глаз стал озорным, любопытным, она стала напоминать ребенка, который с азартом разворачивает шелестящую обертку в надежду найти под толстым слоем бумаги лакомство.

— С удовольствием, — все же ответила она, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Я даже испариной покрылся, пока ожидал, что она скажет. Но теперь-то понял, что связаны мы навеки. Внезапно мысль пробежала о той девчонке, что лежала на холодном снегу. Не знаю к чему вспомнил о ней. Поежился, стараясь попрощаться с этой картиной навсегда, но под ложечкой неприятно засосало, наверное, правда, надо бы попросить Сергеева навести о ней справки. Он ведь может?! В глаза бы ей взглянуть, поинтересоваться за каким она дьяволом… впрочем, никакой разницы уже не было. Года прошли, нога новая не выросла. Но отчего-то хотелось узнать, как сложилась ее судьба. Потому что моя была с привкусом дегтя.

Домой я снова не вернулась, собиралась, но Артем не пустил. А я всего лишь хотела забрать свои вещи, но Кузьмин дал понять, что не стоят они того, чтобы нервы себе мотать, тем более, теперь. Мне казалось, что он все девять месяцев будет меня опекать, не позволив грустить. Наверное, так и проявляется любовь. Настоящая, искренняя.

Вечером вернулся Тимка, и это было счастье. Я смотрела на него и представляла, как здорово будет, когда нас станет четверо, сколько всего важного и интересного ждет впереди. А на следующий день я отправилась в ЗАГС, делить ведь нам было нечего. Не нажили ничего за эти годы. Написала заявление, заранее зная, что Олег найдет тысячи причин, чтобы свести все мои доводы к нулю. Не любил он меня, просто желал напакостить, чтобы жизнь не казалась мне медом. Однако инициативу я проявила, твердо зная, что больше не оступлюсь. Артем — моя судьба, и готова я к тому, чтобы отдать ему все.

Он — мое отражение, мой воздух, жизнь моя.