Мир вокруг впитывал мою нервозность и отвечал соответственно. Я прислушивалась к шелесту кустарников, далёкому шёпоту листьев в многочисленных кронах, которые ещё не успела проредить осень, к звуку своих шагов. Казалось, что я осталась единственным человеком, и вокруг меня — бесконечная природа, без единого признака жизни.

Может, поэтому я едва не вскрикнула, — во второй раз за ночь уже! — когда услышала горестный вой. Сначала я подумала, что он раздавался со стороны английского парка, но потом поняла, что так гуляло эхо. Что-то выло в поле, заросшем сорняками.

Я замерла. Звук продолжился.

Выло какое-то животное, судя по всему, собака. Учитывая, что звук был достаточно зычным и низким, я могла предположить, что размером зверь мне как минимум по коленку. У нас в городке, насколько я знала, было всего несколько пёсиков, каждый не больше шпица. Как-то так сложилось, что крупных домашних животных у нас не держали.

А я всегда хотела большую собаку…

Вой был не агрессивным, а, скорее, жалостливым. То и дело он срывался на испуганный визг, после чего переходил в скуление, которое нарастало до новой волны животного плача. И так по кругу.

Дрожащей рукой я вытянула из кармана мобильник и набрала службу по отлову животных. Длинные гудки, во время которых мне пришлось походить под фонарём несколько раз — тот постоянно пытался погаснуть.

Наконец, диспетчер поднял трубку и ленивым голосом поинтересовался, какого рожна мне надо почти в четыре часа ночи. Или утра.

В любом случае, неважно. Да и спросил диспетчер по-другому:

— Служба по отлову животных, диспетчер Лу слушает вас. Что случилось, мэ-эм?

Я назвала адрес, на всякий случай повторила его дважды. Диспетчер сказал, что всё записал, и снова попросил рассказать о проблеме.

— Здесь животное воет, — я включила громкую связь, чтобы доказать, что не вру. — Потом скулит. Я думаю, какая-то собака могла попасть в овраг или типа того. Вообще, у нас в поле мальчишки иногда силки ставят… вдруг попалось?

Диспетчер Лу хмыкнул мне в ухо.

— Действительно. Итак, мэ-эм, вот что вы должны сейчас сделать…

Я навострила ушки, готовая внимать стандартным в этих случаях указаниям. Наверняка же диспетчер Лу скажет мне уйти куда-то или вернуться в закрытое помещение, если есть возможность. Может, спросит про машину, в которой я могла бы спрятаться? Обычно именно так советовали поступать в потенциально опасных ситуациях.

Однако диспетчер Лу крайне меня удивил:

— Мне нужно точный вид животного, которое в опасности. Поэтому вам, мэ-эм, придётся найти несчастное создание и описать мне его.

На мгновение мне показалось, что я ослышалась.

— Что?..

Диспетчер поспешил развеять мои опасения насчёт ошибки и подтвердить собственные слова:

— Описание, мэ-эм. Мне нужно описание животного, — терпеливо сказал он, словно объясняя что-то маленькому ребёнку.

Я себя, конечно, на самом деле чувствовала глупой, но точно не из-за своего непонимания. Скорее, из-за того, что мне посоветовали.

Описание животного ему нужно? Что за бред вообще? А если слепой позвонит из-за непонятных шумов — ему что делать, трогать потенциального енота, копающегося в мусоре? Так полосатый только на картинках хорошенький, в жизни он очень больно кусается.

— А без этого… никак, что ли?

Со стороны Лу донёсся шелест бумаг.

— Боюсь, что нет, мэ-эм. Новые правила, — он добавил в голос теплоты и расположения, — нам самим это не нравится, однако я действительно ничего не могу поделать. Без точного описания попавшего в беду животного я не могу ни бригаду к вам выслать, ни даже звонок зарегистрировать, понимаете?

— Но я…

Пёс заскулил, как будто заплакал. У меня сердце сжалось от того, насколько скорбным был этот звук. Несчастное животное…

— В такие моменты счёт времени идёт на минуты, — сказал диспетчер Лу сочувственно. — Боюсь, если вы сейчас не опишете мне животное, то оно может погибнуть вследствие нанесённых травм. Как вы говорили? Мальчишки ставят силки? Они могли перетянуть лапку собаке. Пережатый кровоток способен привести к отмиранию конечности и последующей ампутации, а животное с таким увечьем вряд ли сможет потом найти себе новую семью через приют, ведь никто не хочет иметь дело… с дефектными.

Последнее слово — прямо в и без того настрадавшееся за сегодня сердце. «Дефектной» меня частенько называли в Университете, когда узнавали, что мои глаза меняют цвет. Получалось ведь, что я ни туда ни сюда: в компании обычных людей выделяюсь из-за изменений в теле; в компании «мутантов» оказываюсь недостаточно уникальной, чтобы сойти за свою. Большую часть времени я была словно выброшена за борт студенческой жизни. Да и жизни в целом.

Тогда-то Анхелл меня и подловил. Подобрал, как увечного щенка на улице. Обогрел, приютил, приучил к себе… зачем только? Чтобы я была кем — соседом по дому? Можно же было на самом деле заключить простейший рабочий контракт. Или что, денег пожалел? Решил, что жена обойдётся дешевле, чем наёмный работник?

Вот правильно говорят: хорошую вещь браком не назовут.

— Мэ-эм, вы тут? Оставляем собаку? Я регистрирую ложный вызов?

— Нет! Нет, я… я сейчас.

Пакет с купленной химией я оставила у фонаря, а вот сумку взяла с собой. Она у меня была кожаной, если что, можно будет попытаться закрыться ею…

Почему я вообще иду к животному?!

— Ау-у…

Ах, ну да. Я просто излишне добросердечная дурочка, вот почему.

Мне пришлось перейти дорогу, — машин всё равно в такой ранний час не было, — и перелезть через невысокую ограду, чтобы выбраться на поле. Затем я спустилась по пологой насыпи, чуть было не набрав полные кроссовки мелкого гравия. Под конец я едва не потеряла равновесие, но всё-таки удержалась на ногах и не шлёпнулась позорно на задницу. Прогресс.

— Идите в сторону звука, — инструктировал меня Лу, бряцая чем-то стеклянным на фоне; я только надеялась, что он не за мой упокой пьёт. — Он приближается?

— Ар-р-ру-у-у-у!

— Определённо.

Чем ближе я была к источнику воя — тем меньше мне всё происходящее нравилось. Когда я начинала замедляться, — то есть, когда у меня начинал включаться мозг, перекрывая своей деятельностью глупое жалостливое сердце, — вой и скулёж становились просто душеразрывающими. Честное слово, у меня буквально внутри всё переворачивалось от того, какой болью был напитан этот горестный животный плач.

Высохшие и готовящиеся к зиме сорняки зло цеплялись за обувь и джинсы. Я мельком порадовалась, что не стала надевать шорты: во-первых, учитывая, как я выскочила из дома, я могла просто замёрзнуть за эту ночь; во-вторых, мои ноги не перенесли бы атаки колючек и палочек, из которых, казалось, и состояло всё неухоженное поле.

А ведь здесь хотели что-то строить… только проект отменили, потому что поле объявили уникальным из-за состава почвы. Или из-за растений, которые тут росли. Не знаю точно.

— Видите животное, мэ-эм?

— Я не… да, вроде бы.

Это действительно оказалась собака, я даже с размерами не прогадала. Скулящий зверь лежал на боку, спиной ко мне. В неверном лунном свете, что то и дело скрывался за облаками, я могла видеть только всклоченную шерсть и тяжело вздымающиеся рёбра.

Так я и сказала диспетчеру. Лу, казалось, моим отчётом был не впечатлён:

— Мало данных, мэ-эм.

— И что ты хочешь, чтобы я сделала?! — зашипела я в трубку, не рискуя поднимать голос рядом со зверем. — Самостоятельно освободила пса, делая вашу работу?! Это опасно! Раненые животные намного агрессивнее, а этот пёс, возможно, ещё и дикий!

— Эй-эй, дамочка, полегче! — возмутился в ответ диспетчер. — Я просто делаю то, что должен! Есть такая штука, как субординация!

— А это тут вообще причём?!

— Мне сказал босс действовать по регламенту — я действую!

Вдох-выдох, Оливия… если так подумать, то этот придурок из диспетчерской действительно не виноват.

— Могу обойти собаку, — предложила я в итоге. — Но приближаться я к ней не буду ни за что, ясно?